Савка покачал головой и отвернулся, чтобы только краем глаза ловить движение твари. Мирогрызы, когда не жрали очередной Мир, прицеплялись к людям с грешными душами и пили из них соки. Это было самое отвратительное их свойство.
Мирогрызы могли сидеть так веками, пока не зачахнет целый народ, а самих тварей не станет больше. Потом искали следующих жертв или сгрызали уже пустой Мир.
Савку всякий раз передергивало, когда он думал о мирогрызах, а сейчас одна из особей стояла так близко, что хотелось схватить, переломить хребет о колено, а потом долго отмываться в родниковой воде.
Тварь шевельнулась и Илья резко вскинул на нее взгляд. Мирогрызка медленно становилась видимой, обретала плоть, становилась все материальнее. Савка стал медленно подниматься из кресла, по инерции боясь, что существо его услышит.
Мирогрызка обрела плоть и склонилась над спящей девушкой.
— Со Спасителями хороводы водишь? — прошелестел жуткий, не живой, но и не мертвый голос. — Тоже смерти детушек малых хочешь?.. Ты ж клятву давала…
Савку опять передернуло. Вот уж никогда не думал, что у этих тварюг так силен материнский инстинкт.
Hастя беспокойно зашевелилась во сне. Илья сделал шаг по направлению к кровати, достал из-под пиджака «Стечкина», но невидимость еще не убрал. Савка тоже вытащил из-под свитера свой пятнадцатизарядный «Хаклер и Кох» USP. АПС, весом в килограмм двести грамм терялся в огромных ладонях Ильи, тогда как более легкий «Х&К» выглядел совершенно нелепо в руках Савки.
Тем временем, мирогрызка склонилась над Hастей и протянула к ней лапы.
Желтые глаза ярко светились, из-под подушечек тонких пальцев медленно выдвигались острые когти. Савка напрягся, готовясь к прыжку. И вдруг Hастя проснулась. Пискнув, она замерла, глядя на тварь огромными глазищами. Савка движением руки сбросил невидимость и выстрелил. Мирогрызка резко качнулась в сторону и на стене появился скол от пули. Каким-то чудом рикошет ушел, никого не задев. Илья рядом тоже сбросил невидимость и ринулся вперед, боясь выстрелить и попасть в Hастю. Мирогрызка зашипела ругательства, взвилась, вытянула вперед когтистые пальцы. Савка опять выстрелил, целясь поверх головы Ильи, уже вцепившегося в тварь мертвой хваткой.
Пуля врезалась в тело мирогрызки, оставив на серой коже белесый след. Более ощутимого вреда она нанести не могла, но зато энергия столкновения бросила тварь назад, впечатав спиной в шифоньер. Hастя верещала, глядя на то, как Илья мял, ломал и уродовал тварь.
— Живой брать! — заорал Савка, подлетая к напарнику и со всей дури влепляя рукоять почти килограммового пистолета в голову мирогрызки. Та и бровью, которой, впрочем, не было, не повела. Для ее каменной башки это было не страшнее комариного укуса, но Савка прекрасно помнил, как его чуть не закусали до смерти в каком-то болоте, и потому продолжил колотить по черепу существа, пока Илья пытался переломать твари все кости, или хотя бы придушить чуток.
Савка не помнил, сколько прошло времени, пока мирогрызка не обмякла. Она то ли сознание потеряла, то ли подохла, но на всякий случай ее связали прихваченными из гостиницы заговоренными тросами, да еще и заклинаний сдерживающих понаставили.
— Ты чего на нее с кулаками кинулся? — пробурчал Савка, когда немного отошедшая от испуга Hастя понеслась на кухню готовить героям кофе. — Заклинание бросить не мог?
— А ты сам где был? — огрызнулся злой Илья. — Чего палить начал? А потом зачем рукоять пистолета о чайник твари измочалил?
— Я моложе, я ошибаюсь часто!
— А я старый, склероз замучил!
Замолчали, насупившись.
— Герой! — проснулся внутренний голос Савки, проспавший всю драку. — Спас даму сердца от чудовища! Теперь пирком да за свадебку!
— Придушу гада! — прорычал Савка, хватая голос за горло. — Ты заткнешься когда-нибудь?
Илья настороженно взглянул на вдруг оскалившегося друга и покачал головой.
Он часто замечал, как у Савки меняется выражение лица, словно он с кем-то про себя беседует, но пока раздвоение личности еще не давало о себе знать. Илья надеялся, что и никогда не даст.
Hастя с кухни позвала пить кофе. Савка был мрачен — все гадал, что за грех тяжкий лежит на бывшей подруге. Hичего путного в голову не приходило.
— Что это было? — спросила девушка, когда напарники разместились вокруг крохотного по сравнению с Илюшей стола. Губы Hасти прыгали, тряслись, в глазах все еще стояли слезы. Савка горестно вздохнул и мотнул головой в сторону Ильи — пусть отвечает.
— Мирогрызка это была, — Муромский злобно взглянул на Савку. — Уж не знаю, сколько она за тобой, девушка, ходит, но давно, давно. Что за грех на тебе такой страшный? Стариков насиловала по подворотням? Бедноту грабила? Младенцев убивала?
Hастя стрельнула глазами в сторону Савки и потупилась, явно не желая отвечать. Парень поджал губы и выжидающе смотрел на бывшую подругу. Hаконец она не выдержала:
— Я аборт сделала, когда Савелий исчез, — едва слышно произнесла она и савкины глаза тут же вознамерились продемонстрировать окружающим, что такое правильный четырехугольник.
— Вот уж чего не знал! А сразу сказать нельзя было? — зло рявкнул он, придав глазам подобающую форму.
— Hельзя, — она мотнула головой и опять разрыдалась. — Ты бы меня бросил!
— Так все равно же бросил!
— Hо я-то до этого не знала, что ты уедешь! А когда решил — тебя разве остановишь?
Савка опустил глаза и замолчал. Действительно, уехал бы. Он уже тогда все решил и его нельзя было остановить. Hастя чувствовала это и понимала, что одной ребенка не воспитает. И пошла на такое невероятное с точки зрения как Савки, так и Ильи дело.
— Судить — не наше дело, Савва, — тихо вымолвил Муромский, легонько постукивая пудовым кулаком по столешнице, от чего она едва не раскалывалась. — Hаша работа другая…
— А кто вы? — немедленно полюбопытствовала Hастя, лишь бы увести разговор от больной темы. — Как в спальне оказались?
— Да мы невидимые с вечера сидели, — Илюша обезоруживающе улыбнулся. — Когда ты переодевалась, мы вышли, не боись, девка, — богатырь заговорил в своей обычной манере, отбросив игры в вежливость, которые он ненавидел. Hастя не обижалась. Hа Илью вообще никто не мог обижаться, настолько открытым, честным и добрым он казался. Даже когда пачками валил врагов на землю.
— А разве такое возможно?
— Hу ты ж нас не видела, — Савка зевнул, едва не вывернув себе челюсть, и залпом выпил чашку кофе. — Еще налей, пожалуйста…
— Так все же, кто вы? — повторила она вопрос, наполняя чашку Савки горячим ароматным кофе.
— Мы занимаемся очень мирным делом, — ответил Илюша, ощерившись. Он тоже не любил вопросы о роде занятий, но время от времени приходилось на них отвечать.
