Ознакомительная версия.
Мальчик молчал.
НЕТ, НЕ ПОЙМЕТ… ЭТО ФИЛЬМ МОЕЙ ЮНОСТИ, А НЕ ЕГО ДЕТСТВА…
— А я детей люблю, — продолжил он.
— Очевидно, на завтрак? — серьезно сказал Кирилл. — Я видел кино.
— Книжку читал?
Кирилл покачал головой. Ярослав взял у него из рук телефон, поставил на пол, подтолкнул мальчика обратно в коридор.
— Вы мне обещали, — с вызовом сказал Кирилл.
— Я помню. Твой Визитер не прав, поверь.
Мальчишка покачал головой.
— Знаешь, Слава почему-то думает, что именно он, или я, убьем вас с Визом, — сказал Ярослав. — По-моему, это чушь. Точно?
Кирилл дернул плечами.
— Передай Визу, что он глупый мальчик с холодными от страха ушами, — Ярослав взял Кирилла за подбородок. — Хорошо?
Ни слова.
— Я принесу твою одежду, и ты уйдешь.
— Вы ему не верите.
— Да.
— Это значит, что и себе тоже.
— Не нарывайся, а? — Ярослав вошел в комнату. Посмотрел на спящего Визитера, прокрался в спальню, подхватил со стула аккуратно, чуть ли не по детсадовски сложенную одежду. Вернулся в коридор. Визитер так и не пошевелился.
Кирилл ждал его, зябко обхватив плечи руками.
— Одевайся.
Ярослав прошел мимо мальчишки на кухню. Посмотрел на ополовиненную бутылку водки — даже в холодильник забыли убрать… Поморщился. Взял недопитый вчера Кириллом стакан, жадно выпил теплое пиво. Хорошо.
— Я не собирался звонить, — Кирилл, путаясь в рукавах рубашки, заглянул на кухню. — Я в туалет пошел. А потом подумал, вдруг…
— Понятно, — Ярослав сел, посмотрел на мальчика. — Ладно, беги. Видимо, этот альянс не сложится.
— Дверь закрыта, — виновато сказал Кирилл. — Там один замок английский, а другой — нет.
— Черт…
Он снова вернулся в комнату, вытащил из брюк Визитера ключи, стараясь не шуметь открыл дверь. Кирилл уже собрался, застегнул курточку, стоял, молчаливый и напряженный.
— Иди.
Кирилл помедлил:
— Спасибо.
— Помнишь, как выйти к метро?
— Угу.
Кирилл протянул ему ладонь.
— До свидания.
Ярослав покачал головой, прежде чем пожать руку.
— Тогда уж «прощай». Понимаешь?
— Конечно. Лучше бы они не приходили, правда?
— Правда, Кирилл. Но что теперь поделаешь.
Он смотрел вслед мальчику, пока тот не спустился на этаж ниже. Закрыл дверь, уже не таясь вернулся в комнату. Визитер лежал на спине, подложив руки под голову. Негромко сказал:
— Гуманизм — прекрасная вещь, пока он не приводит к жертвам, куда более страшным, чем возможные вначале. Пройдет пара дней — и ты убьешь обоих мальчишек, старичка, служаку… всех, кто нам отчасти симпатичен. Или они убьют тебя, а их линии утопят мир в крови. Достоевский ловко манипулировал словами, выдвигая постулат о слезинке ребенка и счастье мира. «Стоит ли слезинка одного ребенка слез всех детей мира?» — вот на такой вопрос ответить было бы труднее.
— Заткнись. Что же ты меня не остановил?
— Безумная и смешная сцена получилась бы… Не люблю глупых сцен. Зато трогательные — обожаю.
— Подслушивал?
— Представил. Принеси пива, там в сумке есть пара бутылок.
Они молча пили пиво, потом Визитер выполз из постели, почесал живот.
— Блин, оживаю… Сколько натикало?
— Десять. Семь по нашему.
— Вот спасибо, а то я считать разучился… Сегодня будет нечто, Ярик. На ринге — Илья и Николай.
— Что за Илья?
— Посланник Тьмы. Проявился, дегенерат… Они сойдутся, они оба этого хотят. В принципе, Илью интересует депутат, но тот выставил вперед полковника.
— Мы вмешаемся?
— Обалдел? Пусть рвут друг друга. Я ставлю на Илью.
— Кажется, это ты обалдел.
— Мне хочется самому его убить, — почти мечтательно сказал Слава. — Старые счеты.
— Даже Кирилл таких глупостей не говорил.
— Ты прав, наверное. Но я и вправду хотел бы убить его сам…
Визитер встал, прошелся, потягиваясь.
— Так, теперь анальгинчику, и можно звонить ребятам.
— Ты о чем?
— Я хочу сходить в гости. К Скицыну или Озерову. Потрепаться о чем-нибудь. Не о методах убиения младенцев и старичков, и не о судьбах мира. Попить винца.
— Знаешь, я тебя более чем понимаю, — Заров порылся в сумке, достал анальгин. — Лови. Только придется подождать вечера.
— Сегодня суббота, Ярик.
— Да, действительно. Кто к кому пойдет?
— Монетку кинем.
Слава полагал, что добираться от Бибирево до Речного Вокзала нельзя более удобным способом, чем на метро. К тому же, видимо, сработала неприязнь к расспросам. Он доехал до кольца, пересел, на Белорусской вновь вернулся на радиальную ветку.
Еще четверть часа, потом минут семь на автобусе. Устроить себе выходной — прекрасная мысль. Интересно, конкуренты придерживаются этого мнения? Или кто-то ввяжется в дуэль прототипа Силы и Посланника Тьмы?
Забыть. Прочь, прочь… Хватит одной глупости для этого дня. Прототип Развития, ушедший из рук — это само по себе достаточно печально. А ведь наверняка все списали мальчишку со счетов. Удивятся же они завтра утром, когда поймут, что Посланник Творчества оказался слюнтяем. В общем-то, это плюс. Небольшой, но все же. К нему перестанут относиться серьезно. Сбросят со счетов… мечтатель-гуманист — это не противник. Может быть, удастся извлечь пользу из поражения.
Но, все таки, почему он его отпустил? Нет, не Ярослав, что с него-то взять, ему надо еще пару раз окунуться мордой в грязь, чтобы научиться идти к цели. Но он, он сам! Лежал, слыша неразборчивый шепоток за дверью. Видя внутренним зрением картинку — «Вы мне обещали!» «Я не врал, иди, я тебя отпускаю…»
И отпустил. Гордый собственной человечностью, упоенный благородством. Идиот. Либо вообще не ввязывайся в игры Посланников, либо не делай между ними различий. Нельзя быть немножко беременным. Нельзя стремиться к счастью человечества и пасовать перед невинными детскими глазами. Мальчик-то их не пожалеет, если придет его час. И даже винить Кирилла в этом нельзя, он надеется вернуть прежнюю жизнь, ушедшее навсегда детство, сыграть в жмурки с реальностями.
Раньше было проще. Все было проще. Противники — четкие и рельефные, словно из гранита высеченные. Границы добра и зла очерчены раз и навсегда. Они бросались в бой или затаивались, копили силы, творили империи и тайные секты, масонские ложи и революционные партии, чтобы рано или поздно ударить по противнику — не столько физической силой, сколько идеей, верой, преданностью сторонников-людей.
В этот раз они лишены удовольствия долгой игры. Все сводится к простейшим схваткам. А что поделать, если невозможно собирать силы и вести интриги, если мир — на краю. Позволь «депутату» с его обретенной Силой Власти провести хоть полгода в кремлевских коридорах и — все. То, к чему его Прототип собирался тянуться четыре года, поднесут ему на блюдечке. А мир уже не тот, к которому привыкла Власть. Он не ляжет под ногами властителя. Слишком хорошие уроки Власть давала в прежние свои появления, слишком много появилось прекрасных учеников. Они не отдадут свой кусок власти явившемуся хозяину. И тот, оскорбленный в лучших помыслах, обопрется на Силу. Не зря же они так славно сошлись — Посланник Власти и Прототип Силы…
Ознакомительная версия.
