Ознакомительная версия.
— Ничего. Давно не приезжал.
— Темнишь, Ярик… — Скицын покачал головой. — Ладно, сам расскажешь… О, у тебя появился вкус к хорошему пиву. У меня, кстати, есть чешский сыр, получится идеально. Чешский сыр любишь? «Плеснивец»? Название-то какое, а?
— Вы, в Москве, немного оторваны от реальности.
— Что ты, у нас его тоже не найдешь. В Праге был недавно, запасся. Прозит!
Они выпили, Скицын крякнул, потер ладони.
— Рассказывай.
— Да что?
— Как «Книги Пути»?
Слава кивнул, вспоминая.
— А… ничего. Пишу.
— Распечатку привез?
— Нет.
— А файл?
Слава покачал головой.
— Ты урод, — сообщил Скицын. — Так вообще-то нельзя поступать. Ладно. Если не хочешь, Ярик…
— Слушай, зови меня Славой. Мне так больше нравится.
Степан пристально изучал его.
— Хорошо, Слава. Бороду отпустить не собираешься? Для окончательной смены имиджа?
— Подумываю.
— Да… что-то с тобой стряслось. Кризис тридцати лет?
— Психолог…
— Давай я, все-таки, что-нибудь поставлю. «Секретные материалы» свеженькие, или еще что-нибудь.
— Давай, только не мистику. Надоела.
— Хорошо, — согласился Скицын. — Вот, «Оливера» записал. Славный мюзикл.
Он стал рыться в кассетах. Визитер допил пиво, откинул голову. Хорошо. Как там Илья с Николаем?
Щелк-щелк… словно переключатель. Картинка, еще картинка… Пока не сошлись. Ладно, удачи тебе, Шедченко. Ярик был прав, смешно жаждать боя с Посланником Тьмы. В этот раз он не способен на равный поединок.
— А я тут, — вновь усаживаясь в кресло, сказал Степан, — с такими забавными людьми познакомился. Клуб любителей детской литературы «Штурман». Хочешь, свожу?
Визитер пожал плечами.
— Ты у них один из любимых авторов, — продолжил Степан. — Они меня расспросами о тебе уже достали.
— Писателю вредно общаться с читателями. И кто им сказал, что я детский писатель? У меня нет детских книг. У меня взрослые книги, где действуют дети.
— Но ведь постоянно действуют! — Скицын захохотал. — Признаешь?
— Ну и что?
— Я сейчас собираюсь доклад для них сделать, — Скицын вновь хихикнул.
— «Дети в творчестве Ярослава Зарова».
— Интересно.
— Первым вопросом у меня идет: «Почему писатель Заров так не любит детей».
Визитер кивнул.
— Ну, спасибо. Дождался я. И почему же?
— Мне приходится опираться в основном на методы психологии, а не литературной критики, — сообщил Скицын. — Что поделаешь, так гораздо интереснее.
— Ладно, не оправдывайся. Мы этот метод вместе вводили. Излагай.
— Если взять твои книги, где в большинстве своем есть герои-подростки, то можно только поразиться количеству мерзостей, которые на них сыплются, — наливая пиво, сказал Скицын. — О, я погромче сделаю, тут такой славный хор! Итак, писатель Заров словно задался целью вывалить на своих малолетних героев все мерзости жизни. От убийств, причем он впервые у нас позволил детишкам вдоволь убивать не только взрослых негодяев, что вошло в обиход с пионерских романов, но и друг друга, и до сексуальных мерзостей разного рода.
— Жесткая детская фантастика, — Ярослав потянулся за сигаретами. — Я выйду, покурю.
— Не увильнешь! — Скицын метнулся к серванту, достал стерильно-чистую пепельницу. — На время слушания доклада я торжественно позволяю тебе курить в комнате. Пожертвую здоровьем ради истины. Итак, постулат первый — если бы Заров писал для детей, то он мог бы оправдаться тем, что учит молодежь жестокой правде жизни. Но он, по собственному заявлению, пишет для взрослых. А уверять взрослых, что жизнь — дерьмо, бессмысленно. Они и так это знают.
Визитер откупорил еще пару бутылок. «Великопоповицкий Козел» с чешским сыром и впрямь был хорош. Жизнь, конечно, дерьмо. Но приятные частности случаются.
— Давай дальше.
— Постулат второй — вся мировая литература является преодолением писателем тех или иных внутренних комплексов. Кого бы мы ни взяли…
— Не стал бы так категорично.
— Думаю, те случаи, что не лежат на поверхности, просто требуют более детального изучения. Итак, что преодолевает Ярик… тьфу, Славик? Погрузившись в дебри психоанализа и восприняв художественные тексты как обычные рассказы пациентов, мы придем к печальному выводу о наличии серьезнейших психологических проблем, уходящих корнями в детство нашего героя.
— Класс. Эмбриональную стадию затронешь?
— Нет, живи… Двигаем дальше. Что могло служить причиной такой сильной социальной дезадаптации у ребенка из благополучной, в общем-то, семьи? Скорее всего одиночество, отсутствие чувства коллектива, лучше даже сказать — стаи. Это порой происходит при сильных физических или умственных дефектах у ребенка, но данную версию мы с возмущением отвергнем. Тогда остается завышенная самооценка, или завышенные требования к окружающим, в первую очередь — сверстникам. Данные случаи нам известны, они могут приводить к идеализации окружающего — «мне просто не повезло, я не встретил хороших людей, а мир так светел». У тебя произошла обратная реакция — «мир дерьмо, а кто-то этого не понимает, я им объясню». Поскольку во взрослой жизни ты личность вполне состоявшаяся, добившаяся определенной известности и уважения, то заместительному поруганию подвергаешь собственное детство. Погружая очередного ребеночка в большой чан с кипящим драконьим пометом, ты просто оправдываешь собственную юность. Заявляешь — она мне дико не нравится, я считаю первую половину своей жизни потерянной и несчастной, но это — общий случай.
— Класс, — Визитер впервые посмотрел Скицыну в глаза. — Зарову должно быть крайне интересно. Сколько я тебе должен за сеанс психоанализа?
— Это дорогая забава, разоришься. Таким образом, наш монстроподобный устрашитель детей превратился в человека, просто раз за разом убивающего свое детство. Здорово?
— Куда уж лучше.
— Вот так-то… — Скицын хлопнул его по плечу. — Не сердись, я шучу. На самом деле я вовсе ничего такого не полагаю.
— А доклад сделаешь?
— Ну… если позволишь. Пиво кончилось, что будем? Есть хорошее сухое винцо, есть прекрасный «смирнов», настоящий, русского производства.
— Водку. Степан, я тебе хочу задать дурацкий вопрос. Из фильма «Игрушка». «Кто большее чудовище, я, приказывающий вам скинуть штаны, или вы, готовый оголить собственный зад?»
— А, достало? Конечно, ты. Написал, увлек, заставил поверить. Мы, читатели, народ слабый, податливый, верим легко, раскрыв рот.
— Особенно ты такой.
— Что я? — Скицын быстро поднялся. — Я своих комплексов не скрываю, я их холю и нежу! Профессия такая!
Ознакомительная версия.
