— Требую твоего подтверждения, — безжалостно продолжала Вычеркивающая. — Нежелательные поступки не были связаны с одеждой. Они были связаны с живой женщиной человеческой расы. Подтверди или отрицай!
Достигающий долго молчал, прежде чем ответить.
— Не буду делать ни то, ни другое, — заявил он и повернулся к Стэну. — Как думаешь, Стэн? — спросил он. — Будем делиться своими тайнами без дальнейшей болтовни?
По правде говоря, Стэн еще так и не принял решения. Он ничего не ответил. Хичи пожал мышцами живота.
— Тогда почему бы не приступить к осуществлению проекта? Эти двое — вполне подготовленные ассистенты, они способны заменить отсутствующего человека. Поэтому присоединяйся ко мне.
И он улегся в машину.
Стэн посмотрел на второе гнездо в машине, потом с легкой усмешкой повернулся к Эстрелле.
— Пожелай мне удачи, — сказал он.
И тут, когда он уже занес ногу, собираясь забраться в машину, кто-то сказал ему на ухо (никого не было видно, но Стэн узнал голос Зигфрида фон Психоаналитика):
— Не ты, Стэн. Эстрелла.
Когда Стэн повернулся, то увидел психиатра — по крайней мере, его изображение. — Прошу прощения за то, что заставил вас ждать, — сказал фон Психоаналитик. — Отвлекли неприятности, связанные с финансами и сооружениями в космосе, а также другие проблемы. Многие в Ядре озабочены этими проблемами, и я совещался с ними — понимаете, они органические существа. И конечно, это заняло невозможно долгое время — никого не хочу оскорбить, — торопливо добавил он. Потом повернулся к машине снов, откуда на него мрачно смотрел Достигающий. — Кажется, все в порядке, так почему бы нам не начать? Эстрелла? Займи, пожалуйста, место. А теперь я закрою крышку…
III
Они пробыли в машине совсем недолго, хотя Стэн с этим не согласился бы. Его напряженное ожидание затянулось гораздо сильнее, чем ему хотелось.
Стэн думал о еде, но одному есть не хотелось; думал о сне, но невозможно было заснуть, пока Эстрелла испытывает то, что он мог только вообразить, хотя и не хотел этого. И он снова уселся у экранов.
Теперь у него получалось гораздо лучше. Вскоре он увидел земные события; сбоку от изображения шли строчки меню, предлагая отсылку к другим сведениям. Таких отсылок было очень много. Слишком много, и ключевыми были имена, совершенно не знакомые Стэну, — Элвон ван Джесс, Марджори Эббот, Ребекка Шапиро и сотни других — или темы, о которых Стэн ничего не знал и которые его не интересовали. Какое значение для него имеют цены на фондовых биржах Европы? Или план прорыть ирригационный канал от Средиземного моря до Каттарской впадины, тем самым превратив Сахару в морской курорт? Он увидел упоминание о своем родном городе, но оказалось, что это материал о предстоящих выборах в городской совет Стамбула. Среди тысяч имен, предлагавшихся его вниманию, он обнаружил одно знакомое — Вэн, известный также как… далее следовала цепочка имен, которых Стэн раньше определенно не слышал; тем не менее это точно был тот мальчишка, что обрушивал на человечество Гнев Божий; Стэн заинтересовался, но обнаружил только сообщение полиции о том, что этот человек, больше не мальчишка, разыскивается в связи со множеством обвинений.
Он не очень внимательно проверял состояние стад бизонов на равнинах Американского Запада — вдруг Эстреллу это заинтересует, — когда сзади послышалось нечто вроде металлического царапанья.
— Эстрелла? — произнес он, с надеждой поворачиваясь.
Но это была не Эстрелла. Это был неприятный самец хичи — Достигающий. Очевидно, он выбрался из своего гнезда в машине и разорвал… как это назвать? Электронную коммуникацию между собой и Эстреллой?
Достигающий не выглядел довольным. Похожие на канаты мышцы его лица извивались, как гнездо змей. Он быстро кивнул Стэну, произнес одно слово: «Ужасно!» — и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.
Очевидно, испытание завершилось. Мгновение спустя Стэн услышал щебетание женщин хичи и добрался как раз вовремя, чтобы увидеть, как они помогают Эстрелле выбраться из устройства.
Эстрелла выглядела не только усталой, но и очень печальной. Рядом с машиной снов стоял Зигфрид фон Психоаналитик, озабоченно глядя на девушку. Конечно, не с такой озабоченностью, как Стэн. Стэн торопливо направился к ним.
Фон Психоаналитик преградил ему дорогу — нематериальный, но запрещающий.
— С Эстреллой все в порядке, Стэн, — сказал он, — но ты не сможешь с ней поговорить, пока я ее не расспрошу. Подожди снаружи, пожалуйста. И не тревожься.
IV
Легко сказать! Конечно, Стэн вышел наружу, но перестать тревожиться не смог.
А что, жалобно спрашивал он себя, если фон Психоаналитик ошибается? Или лжет ему, и с Эстреллой случилось что-то серьезное? Что если она умрет? Подумав о возможности жить без Эстреллы… — без дружеского общества человека в этом мире чуждых извращенцев… без секса — Стэн ощутил холод в сердце. Он посмотрел на дверь, из которой только что вышел, и не смог удержаться — подошел к ней и постарался услышать, что происходит внутри.
Ничего не вышло. Он слышал глухой негромкий звук, похожий на шепот, но слов не мог разобрать.
Затем вышли женщины-хичи, с любопытством посмотрели на него, вежливо попрощались и ушли. И все. Неудивительно… Стэн вообще потерял способность удивляться… он ждал у комнаты с машиной снов куда больше времени, чем Эстрелла провела в капсуле. Ему было плохо. Он снова попытался включить экраны, снова не нашел ничего интересного, а больше делать было нечего.
Зато у него было достаточно времени, чтобы окончательно разозлиться на… на все вообще, но больше всего — на фон Психоаналитика, который удерживает Эстреллу и не дает увидеть ее.
Но вот Стэн устал злиться, и его начали тревожить тысячи «что если». Что если машина снов изменила отношение Эстреллы к нему на враждебно-отчужденное? Что если эксперимент с машиной будет повторен, и не единожды, — разве это не приведет к тому, что чувства Эстреллы к человеку, который не разделяет ее испытаний, совершенно переменятся? Что если…
Стэну стало физически нехорошо. Вот самое плохое из «что если» — страшная возможность того, что изобретение хичи, которое в прошлом, когда Стэн жил в Стамбуле, каждые несколько недель сводило все человечество с ума, — что это изобретение причинило Эстрелле серьезный вред. Свело ее с ума. Может, даже убило. И опять возникали ужасные мысли — как он будет жить один, единственный человек на планете чужаков, внутри обширной черной дыры, отделенный пространством и десятилетиями и столетиями от времени, в котором жили все знакомые ему люди?
