— Для чего, славный Долабелла?
— А вот для чего. Их пойманных умертвить и оставить на месте засады. Пусть Антоний и Цезарь считают, что их любимчик пал от рук людей их же любимчика Клодия. Каково?!..
— О, Долабелла! Ты блистаешь не только великой храбростью, но и великой мудростью! Как ловко придумано!
— Что я и говорю! И тогда при успешном исходе дела, на что я весьма надеюсь, мы будет якобы не запятнаны кровью этих приспешников Лысой Тыквы и останемся в тени! И тогда гнев диктатора минует нас и сохранит наши головы до лучших времен. А такие времена настанут, да поразит меня своей молнией Юпитер Статор, если я не прав. Лысая Тыква, в конце концов, умрет, и скоро, а власть будут делить естественно Антоний и Октавиан — это и к Сивилле не обращайся. А мы с тобой, мой будущий родственник, поддержим в данной сваре племянника Цезаря и свалим с ног этого ненавистного нам Антония, а там посмотрим, что предложит нам Октавиан, какие должности и почести. Неплохо бы тебе стать начальником его преторианской гвардии, а мне его доверенным лицом. Тогда мы сможем его легко устранить, а властителем Рима стану я — Корнелий Домиций Долабелла! Да помогут мне в этом мои влиятельные друзья и влиятельные родственники — дяди, братья, племянники… И мой будущий зять — Квинт Луций Фаррел Какова моя идея, сынок?!
— Отец, вы радуете меня! От таких мыслей у меня кружиться голова. Но стоит ли забегать вперед, ниточка в этом клубке успеха — Сальватор и его надо уничтожить, как и его наемника — Мамерка.
— Так пойди и уничтожь этого славянского гаденыша Сальватора, мой сын! Действуй!.. Я дам тебе сейчас в помощь Балдегунде.
Сенатор подозвал Балдегунде. Тот подъехал к хозяину и приготовился выслушать его приказ.
— Ты пойдешь под начало доблестного Фаррела. — сказал германцу сенатор. — Ваша цель — уничтожить Ивана Сальватора, его телохранителя и твоего соперника Мамерка и еще пятерых гладиаторов. Никто не должен остаться в живых. И чтобы не было ни одного свидетеля. Если они появятся, то убейте их на месте.
— Клянусь Тунаром, я убью и мальчишку и македонянина! — пафосно воскликнул Балдегунде. — Я отомщу Сальватору за моих друзей.
— Вот и славно! Ступай к своим людям, доблестный гладиатор.
— Слушаюсь, мой господин…
Германец вернулся к своему отряду.
Теперь Долабелла снова обратился к трибуну:
— Запомни, сын мой Фаррел. Я должен быть вне подозрений для Цезаря и его верного пса Антония. Впрочем, как и ты. И постарайся сделать все без излишнего шума. Как только сделаешь дело, пришли мне тайного гонца с вестью о гибели контуберналиса и гладиаторов. Я прибуду в Рим через дней пять, когда все утихнет. Вот тогда и будем думать о свадьбе. Только не уезжай никуда Фаррел, Антоний сразу заподозрит тебя. И даже если он заподозрит и пригласит тебя на беседу, то держись до последнего и говори, что ты не причастен к этому покушению, и что Сальватор победил тебя в честном поединке, и он по справедливости был бы будущим муж Домиции. И что зла на него не держал. И еще скажи, что перед моим отъездом ты пришел ко мне на ужин, и мы сильно поссорились. И я выгнал тебя из дома. А по приезду в Рим, если понадобиться, я подтвержу твои слова и накажу своим рабам, чтобы они подтвердили это событие даже под страхом смерти и пытками.
— Не сомневайся, отец мой Долабелла, я сделаю, так как ты и как я задумал. Фаррел слов на ветре не бросает. Эта гидра — Сальватор — будет заколот моим мечом. Я повторю подвиг Геркулеса. И Мамерк тоже отправиться в рощу Либитины.
— Верю, сын мой, удача нас ждет впереди. И славная победа! — будущие родственники крепко и тепло обнялись. — Аве, Фаррел!
— Аве, Долабелла!..
Они вскинули вверх правую руку в приветственно-прощальном жесте.
Сенатор двинулся только с четырьмя всадниками на виллу в Капую, а все остальные присоединились к трибуну Фаррелу, Балдегунде и его люди. Дружный конный отряд направился в Рим за жизнью контуберналиса Цезаря — Ивана Сальватора и начальником его охраны — Мамерком.
* * *
И вот вскоре наступит волшебная ночь любви! Иван и Домиция в великом предвкушении: они ее так ждали!
Иван и Домиция держатся за руки. Девушка одета в тонкий прозрачный покров, сквозь который видны все девичьи прелести. На ней нет ни нагрудной, ни набедренной повязки — то есть отсутствует нижнее белье! Ее бирюзовые бездонные глаза просто сводят с ума! Девушку просто трясет от страсти, впрочем, как и Ивана. Губы их нетерпеливо и жадно соприкасаются и сливаются в долгом и упоительном поцелуе.
— Какие у тебя сладкие губы! — восклицает Иван.
Она счастливо смеется. Страстные поцелуи захватывают обоих. Возбуждение все нарастает. Руки Ивана уже начинают путешествовать по телу патрицианки, не пропуская ни одного интересного места. Также активна и Домиция.
Домиция уже в великом нетерпении. Она первая сбрасывает покров. Иван ошеломлен красотой ее совершенного и стройного тела. Какое оно упругое, гладкое, ухоженное. Туника и набедренная повязка Ивана сброшена тоже на пол. Сальватор касается упругого девичьего тела, благоухающего самыми изысканными ароматами. Грудь ее — налитые яблочки. Соски — спелые вишни. Родин восхищен: как они приятны на вкус и пахнут неизъяснимыми благовониями.
Домиция тянет Ивана за собой к ложу. Ложиться… Принимает соблазнительную позу. Иван, как дикий изголодавшийся зверь, набрасывается на девушку.
…Они долго наслаждались друг другом. И вот они умиротворенные и почти обессиленные лежат на ложе. Девушка прижалась к Ивану. Голова ее лежит на его груди. Беседа влюбленных доверительна, нежна и нетороплива.
— И когда ты пойдешь к отцу обговаривать нашу помолвку и сроки свадьбы? — спрашивает своего ненаглядного девушка.
— Как только он приедет из Капуи, так сразу и прейду, — отвечает Родин.
Домиция счастливо засияла.
— Слава Юноне, да пусть будет так. О, мой мужественный и обласканный богами Иван Сальватор, я обожаю тебя и буду постоянна и верна тебе как Северная звезда. Ты спас не только нашего Цезаря, но и меня. И не только от одиночества и томительного ожидания какого-то чуда. Ты спас Домицию Долабеллу от той жизни, где бы никогда не присутствовал тот человек, которого бы я сильно обожала. Теперь эта жизнь у меня есть и все благодаря тебе, дерзкий сын могучих славян. Ты ворвался в мою судьбу со скоростью Меркурия и покорил меня с силой Юпитера! Отныне я безраздельно принадлежу тебе, о, мой славный Иван! Я люблю тебя!
— Я люблю тебя тоже, Домиция!..
Она стала осыпать его губы, шею и грудь такими дразнящими и сладкими поцелуями, что у Ивана аж мурашки по телу пробежали. И мужская сила стала быстро восстанавливаться.
