Охотники двигались полусогнувшись, и над листвой выступали только головы. Странные шарики с глазами, покрытые сверху шерстью, ящеры наверняка видели впервые в жизни, а потому тревоги пока не испытывали. Когда до дичи осталось всего полсотни метров, Вайт сел на землю, вытянул тесак и принялся обрубать ветви с ближайших кустов.
— Что вы делаете, сэр? — удивился Платон.
— Площадку расчищаю, сэр. А то пращу среди ветвей не раскрутить. Не высовывайтесь, пожалуйста. Только бы не спугнуть…
Атлантида, дабы избежать любых обвинений в предательстве, просто уселся под ближайшим кустом, наблюдая за приготовлениями напарника.
Вайт, закончив вырубку «сектора обстрела», приподнял голову над листвой, опять пригнулся, вложил в изгиб ремня небольшой камушек и принялся раскручивать оружие. Когда праща набрала хорошие обороты, толстяк резко выпрямился и тут же отпустил конец ремня.
— И-и… Е-е-есть!—восторженно заскакал миллионер, размахивая руками над головой, а потом помчался к поверженной добыче.
Рассольников встал во весь рост. Вдалеке огромными страусиными скачками уносились прочь ящеры, следом за ними с хрустом ломился толстяк, а высоко в небе описывали широкие круги дальние бомбардировщики. Только когда один из самолетов неожиданно сделал взмах и повернул к нему, археолог сообразил, что видит перед собой самых настоящих птеранодонов.
— Не, он нашу ящерицу жрать не станет, ему же потом с ровного места не взлететь! — попытался уговорить себя Платон, но получалось плохо. - Разделывайте дичь быстрее, сэр Теплер, - заорал он вслед миллионеру. - А то захребетники уже собираются!
— А-а-а! — истошно завопил в ответ Вайт и рухнул вперед.
— Сэр Теплер, вы целы? — насторожился Атлантида. - Сэр?!
Из-под раскачивающихся листьев донеслась возмущенная ругань, и Рассольников кинулся на помощь:
— Вы ничего не сломали, сэр?
— Уберите его с меня, сэр Платон! — взмолился с земли миллионер, указывая себе на ногу.
На ступне толстяка висела пасть. Просто одна большая пасть — сантиметров сорока в длину, - снабженная бесхвостым крохотным тельцем, чуть не впятеро меньшего размера, парой подслеповатых глазок и полным комплектом когтистых лап, сантиметров десяти каждая. По счастью, Вайт не угодил в жевательный аппарат уродца всей ногой — иначе тот наверняка отхватил бы ее до колена, - а попался лишь частью ступни. Откусить ее вместе с толстой подошвой ботинка и хорошо выделанным верхом проглоту оказалось не по силам. Теперь малыш закатывал глазки, дергался телом из стороны в сторону, скреб лапами по земле, но сделать ничего не мог. Однако и челюсти разжимать не хотел.
— Что это, сэр? — Вайт потряс ногой.
— Капкан, - пожал плечами Атлантида. - Вон, видите ямку? Наверняка сидел в той норе, раскрыв снаружи пасть, и ждал, кто наступит. У земных крокодилов, кстати, этот рефлекс до сих пор сохранился: при любом прикосновении к полости рта они рефлекторно захлопывают пасть.
— Оставьте ваши теории, сэр! — взмолился миллионер. - Снимите его с меня!
—Сейчас попробую... - археолог примерился и хлестнул малыша тростью между глаз. Тот задергался еще сильнее. Атлантида повторил удар.
— Да прибейте его, и все тут, сэр Платон! — посоветовал толстяк.
— Э-э, нет, - покачал головой Рассольников. - Еще неизвестно, насколько просто будет разжать челюсти трупу. А так, может, сам отстанет.
Историк еще раз треснул живой капкан между глаз, потом выдвинул лезвие альпенштока и кольнул промеж задних лап. Это издевательство зверенышу не понравилось: он с явным сожалением отпустил ступню и упятился к себе в норку, тут же раскрыв над землей челюсти наподобие игрушечной пироги. Вайт сорвал с ближайшего куста длинную ветку и кинул ее в серую глотку. Челюсти с громким стуком сомкнулись. Пару раз жеванули новую добычу, потом наклонились вбок и выбросили ее на землю. Раскрылись снова. Миллионер тут же кинул туда еще одну ветку, а потом попытался встать.
— Тысяча дохлых поросят! Как больно… Вот тварь… — Стоя на одной ноге, толстяк погрозил пережевывающему ветку капкану кулаком, а потом повернулся к Атлантиде и подал ему тесак: — Сэр Платон… Моя ящерица… Зря, что ли, мучились?
— Где она? — Археолог принял нож.
— Вон там, метрах в двадцати, - указал Вайт.
— Сейчас оттяпаю кусочек, - кивнул Рассольников и направился к дичи.
Вокруг ящера уже копошились живые капканы разного размера, отдирая куски толстой шкуры.
— А ну, брысь! — топнул на них Платон, но внимания на него никто не обратил. - Ну и черт с вами.
Атлантида вскрыл шкуру на ляжке, не без труда вырезал шмат мяса килограмма на три, отложил в сторонку, принялся вырезать следующий. Тут на мертвого ящера упала тень — подняв голову, археолог увидел птеранодона с такими крокодильими челюстями, что там могло поместиться сразу три человека. Не дожидаясь дальнейших разборок, Платон подхватил мясо, которое уже успел оттяпать, и торопливой трусцой отступил к Вайту.
— Вот, держите, сэр Теплер, - вернул он нож и отдал парную вырезку. - Ваша законная добыча.
— Ну, сегодня гуляем! — расплылся в улыбке толстяк. - Вот только нога сильно болит. У меня есть предложение, сэр Платон: почему бы вам не вернуться к катеру и не перегнать его сюда? А я тут подожду со своей ногой.
Атлантида приподнялся и осмотрелся по сторонам: возле тушки ящерицы кусты ходили ходуном, хотя главные игроки — огромные птеранодоны — еще только шли на посадку. Слышалось громкое лязганье, клекот, змеиное шипение.
— Не стоит, сэр, - покачал головой Рассольников. - Сожрут. От вас же кровью пахнет! И от мяса, и от ноги. Смываться надо отсюда, пока они с вашей дичью не разделались.
— Вот гаденыш… —Миллионер поднялся, прихрамывая приблизился к капканчику и высыпал в раскрытую пасть горсть камней из своего кармана.
Челюсти захлопнулись.
— Что б ты подавился, - искренне пожелал толстяк и, опираясь Атлантиде на плечо, сделал несколько шагов. Потом отпустил плечо, прошел пару метров сам, сильно припадая на левую ногу. - А вроде и ничего, добреду.
Однако мужества миллионеру хватило только на полчаса. После того как напарники выбрались из кустарника на красную равнину, Вайт молча уселся на камни и, морщась от боли, ухватился за ступню.
— Беспокоит, сэр? — спросил Атлантида.
— И как вы только слова такие ухитряетесь подбирать?! — неожиданно возмутился толстяк. - «Беспокоит»! Да она не беспокоит! Она вся горит! К тому же в ботинке постоянно чавкает от крови, а подошва, похоже, сломалась пополам.
— Извините, сэр, но нести вас мне просто не по силам, - предупредил Платон.
