…Звонок вонзился в тишину осеннего дня миллионами холодных игл. Пространство вздрогнуло, надрывно вздохнуло и осыпалось угасающими красками, обнажив непроглядную тьму. Некоторое время на ее фоне призрачной дымкой колыхался силуэт мальчика. Но и он исчез…
— А?! Что?!
Для ориентации сначала в пространстве, а после и во времени Александру потребовалось несколько секунд.
— Нет! Пожалуйста, не надо. Сделай так, чтобы это стало сном, — взмолился он и закрыл глаза. Но все тщетно. Даже сквозь опущенные веки пробивался тусклый ядовитый свет корабельных ламп.
— С возвращением.
Бесцветный голос Корабля вызвал чувство отвращения.
— Что произошло?
— Датчики интерпретировали твое состояние как клиническую смерть. Я вмешался. Но…
Корабль сделал паузу.
— Говори. Я приказываю.
— Анализ показал, что ты провел четырнадцать минут и двадцать три секунды в среде с параметрами, отличающимися от окружающих.
Александру показалось, что в металлическом голосе проскочили нотки недоумения.
— Иными словами — вне корабля?
— Ответ положительный…
…Одиночество активизирует чувства. Особенно тоску. На Корабле Александр был один и поэтому очень остро ощущал каждую секунду падения в бесконечную пропасть. Он сидел у иллюминатора, и взгляд его был направлен на стремительную и в то же время неподвижную тьму. Но он не замечал яркие россыпи звезд. Александр анализировал и восстанавливал цепочку событий. Сумрак, водка и одиночество — самые подходящие для этого стимуляторы.
В тот день ему сообщили: «Экспедиция продлится для вас, Александр, не более двух недель. На Земле же пройдет несколько лет. Не более». Уж извините, ребята, что так вышло. Полетели в одно место ваши расчеты. Ох, не прав был дедушка Эйнштейн…
Экспедиция в соседнюю галактику действительно заняла несколько дней. Вот только вместо родного Солнца по возвращении Александра встретила пустота. Анализ динамики изменения звездных орбит показал, что прошло очень много времени. Девятизначное число до сих пор высвечивалось на пульте, напоминанием о том, что никогда уже не будет желтого солнца и присыпанной утренней изморозью осенней травы, по которой стелется сизый дымок костра…
Первое время Александр всячески пытался заглушить тоску работой. Он верил, что существует где-то планета, на которой живут потомки землян. Он верил и искал, а мысль о том, что, возможно, он остался единственным представителем человечества, безжалостно топил в алкоголе. Благо на Корабле существовала система биосинтеза.
Но после сегодняшнего экскурса в детство Александр пил весь вечер и всю ночь. На утро он шатаясь вышел из каюты и проследовал в рубку. Автоматически включилось освещение. Александр в изнеможении рухнул в кресло.
— Твое состояние нестабильно. Рекомендуется…
— Да пошел ты! — запустил он полупустой бутылкой в динамик. Пластик разлетелся мелкими осколками. Бутылка осталась цела. Ему стало стыдно. Александр пожалел недопитое, потянулся за бутылкой, и его вырвало на пульт управления.
На миг Александр полностью протрезвел. К нему пришло понимание. Ну а что потом? Сможет ли он так дальше жить? Сунуть голову в петлю? Вскрыть вены в горячей ванне? Или махнуть на все рукой, выдавить из сердца боль и зажить как раньше — поисками? Но зачем себя обманывать? Нет. Возврата не будет. Уж куда вероятнее петля. Нет, к дьяволу такие мысли…
Решение пришло совершенно неожиданно. Как всегда, простое и гениальное. Александр попытался встать, но поскользнулся, упал и больно ударился головой. Поднялся, аккуратно, по стеночке дошел до коридора. Третий поворот направо вывел его к шлюзу. Александр взялся за рычаг.
— Стой! Куда направился?! У тебя ничего не получится.
На реплику Корабля Александр не обратил ни малейшего внимания. Его мысли сейчас были совершенно о другом. «Бегство! Окончательное. Совсем простое и удивительно красивое. Помнится, в раннем детстве он читал о подобном способе».
Рычаг повернулся со скрипом. Александр на секунду зажмурился, а когда открыл глаза — понял, что никуда он теперь отсюда не уйдет. И завтра, и послезавтра, и каждый день он будет просто жить, как и тысячи других мальчишек. Таких же, как и он. Завтра, послезавтра, всегда. Сашка взглянул на часы, подхватил сумку и помчался к школе…
…Корабль был в недоумении. Еще никто из его недр так просто и в то же время так загадочно не уходил. Обычно все воссозданные им люди умирали от распада биологической оболочки. Корабль в очередной раз протестировал внутренние ресурсы — все модули были в полном порядке. Он утилизировал тело и отключил систему жизнеобеспечения. Погас свет. Прекратилась подача кислорода и воды. Картинка в иллюминаторе сменилась привычным рисунком созвездий. Словно макияж под струей воды, исчезла имитация жилых отсеков.
Не было ни экспедиции, ни путешествий. Но и Земли тоже не было. Корабль вращался вокруг раскаленной, бушующей планеты, без малого — миллион лет. В этом и заключалась миссия Корабля — в ожидании. В его недрах хранился маленький — не более дюйма в диаметре — диск. Миллиарды судеб были записаны на том диске. Корабль ждал, когда на планете утихнут катаклизмы, чтобы на девственно чистой Земле вновь возродить человека.
Изредка Кораблю становилось скучно, и он загружал случайно выбранную личность… Но зачем нужен был весь этот обман?
Кто поймет электронные мозги, созданные гением в преддверии надвигающейся катастрофы?
Все мы всего лишь игрушки в руках незримого безумца. Быть может, в следующий раз подойдет ваша очередь стать марионеткой.
Возможно всё.
А почему бы и нет?!
Наро-Фоминск, Московская обл., Россия
Дэн Шорин
Коты не умеют улыбаться
Сквозь какой-то там тыщу-лохматый год,
Протоптав тропинку в судьбе,
Полосатый, как тигр,
Корабельный Кот
Научился сниться тебе.
И ползли по норам ночные крысы твоих невзгод,
Если в лунный луч выходил
Корабельный Кот.
Олег Медведев. Корабельный кот
Благодарю Ника Агеева за вычитку текста, Белоусову Ольгу за правку диалогов.
Особая благодарность Борису Долинго и Евгению Пермякову за все то, что они делают для фантастики.
Инга читала «Алису в стране чудес», временами бросая косые взгляды в сторону иллюминатора. Там всегда царила кромешная тьма — ни единой, даже самой маленькой звездочки, только клубы тумана, из шлюза казавшегося буроватым. Снаружи были мрак и смерть, внутри — обитаемый островок и безысходность.
