– Очень хорошо. Значит, после того как мистер Велланд пробыл здесь около часа, вы решили, что будет неплохо познакомить его с мистером Хачменом?
– Да.
– Почему?
– Что почему? – Андреа удивленно подняла брови.
– Почему вы решили, что школьный учитель-коммунист и специалист в области управляемых ракет непременно должны познакомиться?
– Ни их профессии, ни их политические взгляды не имеют к этому делу никакого отношения. Я часто знакомлю своих друзей.
– В самом деле?
– Да. – Андреа побледнела, но все еще сохраняла самообладание. – Реакция друг на друга людей различных профессий часто интереснее, чем...
– Охотно верю. – Кромби-Карсон засунул руки в карманы плаща и бросил короткий взгляд на улицу. – И сегодня утром, когда ваши гости реагировали друг на друга интересным образом, мистер Велланд решил забраться на кофейный столик и поправить штору?
– Да.
– А что было со шторой?
– Она не задергивалась. Бегунок застрял в направляющих.
– Понятно. – Кромби-Карсон подергал за штору. Крючки с легкими щелчками свободно скользили по направляющим.
Андреа взглянула на него в упор.
– Должно быть, Обри исправил, что там было не так.
– Возможно. – Инспектор угрюмо кивнул. – Если он все еще работал, он мог схватиться за карниз, когда почувствовал, что столик опрокидывается. Так он, быть может, оборвал бы карниз и все остальное, но не выпал бы из окна.
– По-моему, он уже закончил, – сказал Хачмен. – Я думаю, что, когда столик опрокинулся, он как раз собирался слезать.
– Вы оба были в комнате, когда это случилось?
– Да, но мы не смотрели в его сторону. Зазвенело стекло, и он... исчез.
Кромби-Карсон взглянул на Андреа недоверчиво.
– Насколько я понимаю, помимо математики мистер Велланд вел еще и физкультурную секцию в школе.
– Кажется, да.
– Но как раз сегодня его спортивная подготовка ему не помогла. Может быть, он много выпил?
– Нет. Он ничего не пил.
Лицо инспектора осталось бесстрастным.
– Мистер Хачмен сказал, что вы намеревались выпить вместе.
– Да, – раздраженно ответил Хачмен, – но мы отнюдь не собирались нарезаться сразу по приходу.
– Понятно. Остались лишь кое-какие формальности. – Кромби-Карсон прошелся по комнате, останавливаясь каждые два-три шага и со свистом вдыхая воздух. – Я хочу, чтобы вы оба дали письменные показания. Кроме того, вы какое-то время не должны покидать район без моего разрешения. Идемте, сержант.
Полицейские вышли из квартиры, напоследок окинув взглядом обстановку, и в тот краткий момент, пока дверь была открыта, квартира заполнилась гулом мужских голосов с лестничной площадки.
– Приятный тип, – произнес Хачмен. – Очевидно, служил раньше в колониальной полиции.
Андреа вскочила с дивана.
– Мне нужно было все им рассказать! Нужно было выдать тебя!
– Нет. Ты поступила правильно. Ради бога, не влезай в эту историю глубже. Поверь мне, очень скоро начнется такое!..
– Скоро?
– Да. Можешь мне поверить. Ты просто еще ничего не знаешь Выходя из квартиры, Хачмен подумал, что он ведет себя как актер дешевой мелодрамы...
Несколько человек, ждущих у дверей, окружили его, размахивая репортерскими удостоверениями, и последовали за ним к лифту. Их присутствие даже помогло ему поддерживать свою роль Он заставил себя казаться спокойным и повторил рассказ о несчастном случае, но, когда ему удалось наконец сесть в машину, ноги его так дрожали, что он был просто не в состоянии нажать на педаль. Машина рванулась прочь от толпы людей, собравшихся у дома, и, только свернув на дорогу в Кримчерч, Хачмен заметил, что уже начало темнеть. Он уехал из дома утром, сказав Викки, что собирается поработать часок, и она ему поверила. Как раз тогда, когда они достигли крайнего предела отчаянья, она, совсем потерявшись в сложном переплетении человеческих отношений, вдруг ему поверила. А он возвращается домой в сумерках, неся с собой столько боли, сколько едва ли могут выдержать двое. Хачмен потрогал белый конверт в кармане. Что, если показать его содержимое Викки?
Знает же о нем Андреа Найт! Но убедит ли это ее? Изменит ли это что-нибудь? И имеет ли он право вовлекать ее именно сейчас, когда цепная реакция, начатая его действиями, вот-вот перейдет критический барьер? Неизбежно, неотвратимо приближается взрыв, и он будет в самом его эпицентре.
Сквозь ширму тополей дом светился теплыми огнями и выглядел до боли мирно. Хачмен припарковал машину, немного постоял на улице в неуверенности, затем вошел в дом. Всюду горел свет. Но в доме было тихо и пусто. Он прошел в гостиную, и там на каминной полке лежала написанная рукой Викки записка: «Сюда приезжала полиция: несколько раз звонили репортеры. Я слышала сообщение по радио. Я так надеялась, что была неправа относительно тебя... Дэвида я увезла. На этот раз – и сейчас я в твердом уме – между нами все кончено. В. X.»
– Может, так оно и лучше, В. X., – громко произнес Хачмен. – Может, ты поступила правильно.
Он сел и с бессмысленной тщательностью оглядел комнату. Ничто здесь не казалось особенно важным. Стены, картины на них, мебель – все выглядело нереально. Как убранство сцены, среди которого три человека какое-то время исполняли назначенные им роли. Ощутив внезапно, что он слишком долго играет свою, Хачмен поднялся и прошел в кабинет. Там оставалась еще сотня конвертов, включая и те, что предназначены для Англии. Нужно вложить письма в конверты, запечатать, наклеить марки... Он набросился на однообразную механическую работу, заставляя себя заострять внимание на мелочах, стараясь складывать листы аккуратно, наклеивать марки ровно по линии и тому подобное – все что угодно, чтобы заглушить настойчивые мысли. Попытка удавалась лишь частично, и иногда непрошенные невероятные мысли все же пробивались на первый план.
«Жена и ребенок оставили меня...
Сегодня я убил человека. Солгал при этом полиции, и меня отпустили, но я-то знаю, что я это сделал. Я не хотел этого, так получилось. Я оборвал человеческую жизнь!
Весть о моей машине распространяется по всему миру. Скоро всплеск информации достигнет границ системы и, отразившись, пойдет в обратном направлении. И в самом центре я. В самой середине взрыва, и со мной могут случиться ужасные вещи...
Моя жена и ребенок оставили меня...»
Когда работа была закончена и конверты лежали аккуратными стопками на столе перед ним, Хачмен обвел кабинет пустым взглядом, растерявшись перед необходимостью продолжать жить. Он вдруг вспомнил, что весь день ничего не ел, но мысль о приготовлении пищи показалась ему кощунственной.
Единственное, что он мог придумать, – это отвезти очередную партию конвертов куда-нибудь подальше, возможно в Лондон, и отправить. Как раз в то время, когда ему нужно было держаться потише, его занесло в заголовки газет, но тем не менее, отправляя конверты, не мешало лишний раз замести следы. Полиция знала, что он замешан в загадочном несчастном случае, но у них не было никаких оснований связывать его имя с тщательным расследованием, которое начнет служба безопасности сразу же, как только первый конверт попадет в Уайт-холл. Андреа угрожала, что расскажет обо всем полиции, но на самом деле ей просто хотелось как можно скорее отмежеваться от всей этой истории. С ее стороны опасность, пожалуй, не угрожает.
