- Это твой Чарм свел нас вместе?
Герцог покачал головой. Он тоже размышлял, как глубоко переплелись намерения и обстоятельства, чтобы служить ему.
- Судьба.
Вкус этого слова показался ему странным, и он вгляделся в пространство, будто мог увидеть это странное понятие, его непредсказуемые контуры в точной, полной, формальной симметрии.
- У нее бывает два вкуса, - сказал Котяра досадливо. - Нам пока что попадается больше горького.
- Знаю, - сказал Дрив, глядя в пустоту, все еще пытаясь постичь непредвидимую сущность. - Я почувствовал горький. вкус злой судьбы, когда Врэт вернулся с Темного Берега. Может быть, это теперь противовес к нашему невезению.
- Если так, надо ловить шанс, как только он представится, - ответил Котяра и шагнул вперед, под взгляд герцога. - Есть ли для нас более быстрый путь попасть на Рифовые Острова?
- Если сесть на корабль или на дирижабль в каком-нибудь городе, вслух подумал Дрив, - змеедемоны собьют нас в воздухе.
- Только если будут знать, что мы на нем, - возразил вор. - Если полететь зайцами...
- Слишком многим придется довериться, - сказал герцог. - Слишком рискованно. Есть лучший путь, который мало кто знает. В пещере среди Водопадов Мирдата есть путь Чарма - проход, соединяющий дальние края Ирта. Путь Чарма из Мирдата ведет в Паучьи Земли. А там я знаю другой путь Чарма, который приведет нас в Нхэт.
- Паучьи Земли... - Вор беззвучно присвистнул. - Я слыхал, что эти пауки жируют на Чарме. Лорд Дрив покорно вздохнул:
- Пока не появились змеедемоны, пауки этого доминиона были единственными созданиями, неуязвимыми для чармострела. Мы сможем рассчитывать только на обыкновенный огонь и свои клинки - и еще на удачу, конечно.
Они шли в ночь, направляясь на юг по узким лесным дорогам. Питаясь на ходу, они быстро шли через эту холмистую землю. На рассвете они сквозь узкую прогалину леса увидели ледяные пики Гор Мальпаиса, изрезавших синим кружевом небо на севере. Доносящийся оттуда ветер холодил путников резким ароматом арктических кустов и тундровых смол.
Лебок, откинув шлем, с опущенным на бронежилет забралом, подошел к вору. Он протянул руки, и Котяра увидел, что они горят еле заметным бледным огнем. Поглядев на себя, он увидел слой светящегося воздуха без цвета, но с различимой яркостью.
- Это ветер Чарма, - сказал Лебок. - Тилия, королева ведьм этих гор, послала его нас найти. Он нас нашел.
- До Врэта уже должны были дойти вести о гибели змеедемонов, предположил лорд Дрив и сердитым жестом сорвал с себя оболочку ветра. Она чуть повисела в воздухе, обмякшая, как медуза, и уплыла между деревьями. Теперь уже точно, что Тилия ему служит.
- А кто в этом сомневался? - с омерзением скривился Лебок. - Она не была дружественна ни к вашему регентству, ни к нашему Дому.
- Что это значит? - спросил Котяра и попытался стряхнуть липкий тягучий ветер. Но тот лишь обвивался вокруг желатиновыми ножнами и не отлипал.
- Мы в доминионе королевы-ведьмы, - сказал герцог. Он резким, рвущим движением опустил руки перед Котярой, сорвал мерзкий эфир и зажал в руках. - У нее есть власть посылать ветры Чарма бродить среди Гор Мальпаиса, высматривая нарушителей. Они невидимы для наших Глаз Чарма, и теперь, найдя нас, они передадут по ветру, где мы.
- Скоро Тилия точно будет знать, где мы находимся. - Лебок отрывал тягучую эктоплазму лоскутами, она съеживалась у земли и уносилась прочь. Когда змеедемоны явятся на этот раз, их будет целая стая. Надо спешить.
Он сорвал с себя последние лоскуты пленки и помог своим солдатам, пытавшимся поддеть скользкую субстанцию.
Путники устремились прочь среди огромных деревьев, прочь от горных пиков, исчерченных туманом и льдом. Они бежали быстро, перепрыгивая через сплетения корней, наступая на мшистые выступы деревьев и пней. Их силуэты становились все меньше под сводами гигантских деревьев и наконец совсем исчезли в сумраке леса.
Но далеко на север, в горной цитадели Гордой Вершины, королева ведьм Тилия, стоя обнаженной возле хрустального обелиска, глядела на их бегство черными алмазными глазами.
- Мой ветер Чарма нашел их, повелитель. Врэт сел на цветных шелковых подушках, где уже несколько дней забавлялся с королевой ведьм.
- Дрива, что ли? - угрюмо спросил он. - Ты вылезла из моей постели, чтобы говорить со мной о Дриве?
- Да, о герцоге, - подтвердила Тилия.
Она отвернулась от изображаемого обелиском леса и поглядела на маленького человечка, лежащего в куче шелков. Сутулые плечи, выпирающие ребра, натянутые жилы, кожа бледная, как брюхо слизняка, - все это вызывало у нее физическое отвращение. Острое лицо с косыми бровями, узкие глазки, заостренный нос, длинные ноздри, ввалившиеся щеки и выпирающий подбородок более нечестивой физиономии невозможно было себе представить. Нужен был весь ее Чарм, чтобы переносить его присутствие, особенно когда он лапал ее своими костистыми руками, залезал на нее и прижимался кожистым телом, воняя маслянистым потом.
Им владела рептильная похоть, зов к постоянному и медленному соединению, скользкие быстрые глазки вперивались в нее, находя сладость в ее горе. Целыми днями он владел ею, действуя со звериным бесстыдством, от которого мутило ее душу и которое подорвало бы ее здоровье, если бы не Чарм. В это утро в ней загорелась радость, когда она увидела, что обелиск зажегся новостями от ветров Чарма, которых она послала искать герцога.
- Он не будет долго ждать в моем доминионе, повелитель. - Тилия взяла серые вуали одеяния ведьмы с ониксового кресла, куда бросил их Врэт, и завернулась. - Вы должны теперь поспешить и выполнить свою месть, пока он еще в нашей досягаемости!
Врэт приподнялся на софе, чтобы лучше видеть, как вожделенная женщина заворачивает свою наготу в многие манящие слои ведьминой одежды. Он находил глубокое и неослабное удовольствие в том, чтобы утолять свой плотский жар женщиной, предназначенной для мудрецов - да еще и королевой. Интересно, надоест ли ему когда-нибудь такое счастье?
- Да пусть с ним змеедемоны разберутся, - бросил он вяло. - Его смерть - мелочь по сравнению с тем, что я уже с ним сделал. Мне вполне хватает, что он теперь должен шнырять в лесах, как мышь, не знающая, когда ее схватит сова.
- Вы можете заставить его страдать. - Ее черные глаза блеснули. Можете заставить его ощутить истинное страдание, такое, которое молит о небытии.
Врэт отмахнулся. Когда она оделась и стала завязывать платиновые пряди сеткой, он снова захотел, чтобы она была голая. Повалившись на спину, он рукой приподнял свое украшение.
- Лучшая месть - не страдание Дрива, а мое удовольствие. Иди, садись верхом.
Тилия скрестила руки на груди, но с места не сдвинулась.
