- Зей-Би! - наконец прорезал тишину трепетный возглас. Он обнял её.
- Герман... - пролепетала она.
Чувство неимоверного счастья заполнило всё существо геноконцентрата. Её ноги стали ватными, в глазах потемнело и, чтобы не упасть, она обвила ему шею.
- Зей-Би... я нашёл тебя... я, наконец-то, нашел тебя... любимая... шептал он со слезами на глазах.
Герман стал целовать ей лоб, щёки, глаза, он никак не мог остановиться. Наконец, найдя губы своей возлюбленной, прильнул к ним устами. Зей-Би, с жаром ответила на его поцелуй. В её глазах заискрился свет. Ей было так хорошо, как никогда в жизни. Голова затуманилась и разум не воспроизводил никаких мыслей. На мгновенье сэли стало страшно, но наслаждение не давало ей опомниться. Герман взял её на руки и отнёс на кровать. Он снял с неё шаль и платье, продолжая осыпать её поцелуями. Потеряв ориентацию в пространстве и времени, сэли закрыла глаза.
- Зей-Би, опомнись! Что ты делаешь? - тревожно взывал Алекс. - Твой организм может не вынести таких сильных эмоций. Нервные клетки напряжены, я больше не могу контролировать их...
Однако геноконцентрат ничего не видела и не слышала. То чувство, которым было охвачено её существо, было сильнее голоса разума. Её партнёр отлучился на две-три секунды, как ей показалось, и время в представлении сэли остановилось. И вдруг Зей-Би почувствовала на своём теле тепло человеческого тела. Инстинктивно обвив шею человека, она стала искать его уста. Найдя их, сэли стала упиваться ими, как жаждущий странник в пустыне прохладной водой. Температура её тела стала повышаться, и всё внутри неё пылало. Геноконцентрат застонала от боли и наслаждения. Всё тело Зей-Би затряслось от напряжения, и она потеряла сознание...
Г л а в а 35.
На дворе была глубокая ночь, когда Зей-Би открыла глаза. Тлеющие поленья в камине едва освещали помещение, и предметы, находящиеся там, проступали смутно. Лишь белый свет от полной луны, выглядывавшей из-за туч, изредка просачивался в камеру. Приподнявшись на локтях и оглядевшись по сторонам, Зей-Би увидела рядом с собою человека. Приглядевшись получше, она узнала в нём Германа. События минувшего дня ожили в её памяти, и у неё перехватило дыхание. Сэли закрыла рот руками, чтобы не закричать.
"Какой ужас!" - только и могла она подумать.
- Рад, что ты, наконец-то очнулась, - услышала она мысленный импульс, посланный Алексом.
- Что произошло сегодня днём?
- Может быть, прежде чем вдаваться в расспросы, сперва оденешься? предложил комп.
Зей-Би встала с кровати. Найдя свою одежду, разбросанную по всей комнате, торопливо оделась. Тем временем Алекс пересказал происшедшую амурную сцену.
- Какой ужас! Какой ужас! - никак не могла сэли успокоиться. - Надеюсь, ты не добавляешь ничего от себя в эту историю?
- Абсолютно ничего, - солгал тот.
- Ну, если всё так плачевно, думаю, лучше будет, если я буду держаться подальше от этого человека.
- Это самое разумное решение, которое я слышал от тебя за последние дни, заметил тот.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я имею в виду тот приговор, который ты себе вынесла.
- Алекс, мы ведь закрыли эту тему, - напомнила она.
- Ты думаешь, я соглашусь с твоим решением самоуничтожиться?
- Я не самоуничтожаюсь, - возразила сэли и подошла к окну. - Я предаю себя в руки закона...
- Закон закону рознь, - прервал её тот. - Ты геноконцентрат и не принадлежишь этому времени. Как же ты соглашаешься с тем, что тебя будет судить горстка примитивных людей из средневековья?
- Во все времена за убийство человека надо было расплачиваться собственной жизнью, - напомнила сэли. - Может быть, ты забыл правовые нормы нашего времени?
- Нет, но...
- Тема закрыта, Алекс, - грубо прервала она. - Я больше не хочу слышать твои нравоучения.
- Но ведь я твой советник, - напомнил тот.
- Советник, а не наставник. Не забывай, что ты, - подчеркнула сэли, приложение к моему телу, а я твой носитель, твоя хозяйка.
Алекс умолк, уязвлённый словами Зей-Би. Её мысли были заняты печальными происшествиями последних дней. Ей хотелось выговориться, но нейрокомпьютер не был тем слушателем, с которым она могла бы поделиться своими чувствами. Конечно же, он слышал все её мысли и знал о её переживаниях. Он готов был прийти ей на помощь в любую минуту, но Зей-Би жаждала чего-то другого. Ей не хватало человеческого понимания и сочувствия. Только сейчас, находясь одна средь каменных стен тюрьмы, она оценила ту жизнь, которую прожила все эти девять месяцев в цыганском таборе. Пусть они не были законопослушными, пусть у них кипела кровь, и они часто ссорились друг с другом. Зато они были свободны, они были одной семьёй, они были людьми, в обществе которых и Зей-Би почувствовала себя, хоть на какую-то мизерную долю, человеком. Сэли очень соскучилась по всем ним, а особенно по Аделаиде, с её жизнелюбием, озорством и практичностью. Эта цыганка научила Зей-Би быть женственной и привлекательной. Она была единственным другом сэли среди людей и среди женщин.
Герман, перевернувшись во сне с одного бока на другой, протянул руку, ища сэли и, не обнаружив, пробудился.
- Зей-Би? Зей-Би, где ты? - позвал он сонным голосом.
- Спи, Герман, ещё очень рано, - тихо ответила она.
- Почему же ты не спишь? - спросил он, стараясь отогнать свой сон.
- Могу ли я уснуть, когда повинна я,
И тяжкий грех мне не даёт покоя...
Иллюзий на спасение не строя,
Приму я казнь...страдая и любя... - процитировала Зей-Би слова из пьесы, в которой играла.
- Это из "Кары Богов"! - узнал Герман строки, сказанные сэли.
- Да и не только из пьесы, - с горечью вздохнула актриса.
- Что это значит? - в конце концов, одолев чары Морфея, встал он с кровати.
И, одевшись, приблизился к ней.
- Это значит, что тебе пора уходить, - холодно бросила сэли.
- О, не волнуйся, я договорился с охранником...
- Я не об этом, - не поворачиваясь к нему лицом, покачала она головой. Ты должен вернуться домой в "Голден Сиид". Тебе здесь нечего делать.
Герман был поражён её тоном.
- Ты прогоняешь меня? - наконец смог он произнести.
- Нет, я прошу тебя уйти, - поправила она его.
- Просишь? ... Я-то думал, ты попросишь меня помочь тебе... а ты... - он давился словами. - Ты просишь меня уйти... как будто бы я какой-то... какой-то залётный гость... Я приехал сюда не за тем, чтобы уезжать ни с чем. Я приехал, чтобы освободить тебя и увести с собой. А ты... Я так долго искал тебя, страдал, мечтал о будущем с тобой. А ты стоишь ко мне спиной, как к какому-то чужому человеку, и бесчувственно упрашиваешь меня уйти.
- Не драматизируй, Герман, - скрестив руки на груди, отозвалась она. - Я делаю это тебе во благо. Я виновна и готова расплатиться жизнью за содеянное преступление. Таков устав...
