Роланд Грин - Конан у Ворот Зла

Осторожно, стараясь не прикасаться к кристаллу, Конан поднял Скиру и усадил ее на плечо.

— Расскажешь мне обо всем подробнее, когда поблизости не будет пиктов.

— Учти, ты сам попросил.

— Да. Хотя не слишком-то умно задавать много вопросов колдунье, особенно когда заранее знаешь, что ответ может тебе не понравиться.

В следующее мгновение Конан уже мчался по склону. За ним еле поспевали оставшиеся в живых бамула. На плече киммериец нес Скиру.

Конан пронес ее почти все расстояние до камней, прикрывающих вход в пещеру. Оказавшись вне опасности, он поставил ее на ноги и помчался назад, помогая остальным отступать.

Это было достаточно просто, ибо ни один пикт не осмеливался пробежать мимо статуи, чтобы приблизиться к пещере. Несколько упрямых лучников все еще продолжали пускать стрелы, но с ослепительными молниями, посылаемыми статуей, им было не справиться.

Запах пота, прибавившийся к стоявшей вокруг удушливой серной вони и запаху паленого мяса, засвидетельствовал о приближении бамульского отряда. Если было темно, Конан ориентировался по обонянию. Киммериец как раз пропускал в пещеру последнего человека, когда новый взрыв пиктских воплей расколол наступившую тишину.

— Они что, так никогда и не отступятся от статуи? — поинтересовалась Вуона, пытаясь обхватить рукой Конана за талию. Киммериец заметил, что другую руку она обвила вокруг талии Говинду, который, впрочем, не протестовал.

— Нет, просто так они не сдадутся, — заметил Конан, мягко снимая руку женщины. — Лучше всего, если мы не будем стоять тут втроем, так близко друг к другу. Мы представляем отличную цель для пиктских лучников. Вполне возможно, что они не все стрелы выпустили в каменного болвана.

Судя по словам Скиры, пиктам вряд ли приходилось рассчитывать на собственную магию (по крайней мере, этой ночью). Прислушавшись к очередному взрыву пиктских воплей, Конан решил, что к противнику подошло свежее пополнение, так что магия, возможно, была им ни к чему.

Скира подобралась поближе к камням и прислушалась:

— Снова подошел клан Змеи. На этот раз со значительными силами. Хотя они и не атакуют. Я думаю… А вот. Слушайте сами.

Конан услышал какой-то особенный, странный, неравномерный барабанный бой. Пять или шесть инструментов били одновременно. Крики смолкли. Теперь ночь наполнял лишь грохот, испускаемый барабанами и статуей, продолжающей свой кровавый путь там, внизу.

— Это призыв к переговорам, — сказала Скира. — Думаю, что клан Змеи пообещает воинам клана Совы безопасный отход с этой территории в обмен на союз против нас.

Конан сплюнул:

— Гром бы разразил все эти пиктские интриги! И как ты думаешь, сумеют ли они договориться объединить усилия против нас, а возможно, и против статуи?

Скира ничего не ответила, только придвинулась ближе к киммерийцу. Однако в свете вспыхнувшей молнии он прочитал ответ на ее лице.

— Кром! Чтоб я в следующий раз полез через Ворота Зла за бабой! Да пропади они все пропадом! — Он посмотрел на Скиру: — Надеюсь, твой папаша понимает, что сейчас он наша единственная надежда?

— Он сделает все, что боги позволят ему сделать.

— Тогда нам остается надеяться на то, чтобы боги сегодня ночью явили ему и нам воистину божественную щедрость в этом попустительстве.

У Скиры сложилось впечатление, что в ее отсутствие Лизениус не сотворил никаких новых заклинаний, за исключением разве что заклинания, касающегося себя самого. Девушку не беспокоили сейчас ни чужие глаза, ни длинные языки. Ей не было дела до того, что станут болтать, когда она встретится с отцом. При ее появлении отец собрал остатки разума, какие еще сохранялись в его мозгу, затуманенном магией, чтобы приветствовать дочь. Он нежно обнял Скиру, но она почувствовала, что тело его холодно, а руки и ноги дрожат.

— Я рассчитываю освободить нас от пиктов, — сказал Лизениус, — с помощью кристалла Траза…

— Если это поможет нам, я согласна. Но кристаллом должна воспользоваться я, — ответила Скира.

— Так ты продолжаешь утверждать, что это женская магия?

— Я соврала тебе в первый раз, когда сказала, что уверена в этом, — ответила она, с трудом глядя отцу в глаза. — Но теперь я и в самом деле уверена, что это правда. Если ты сам попытаешься воспользоваться кристаллом, ты можешь умереть. А если и останешься в живых, то врад ли заклинание сработает.

— Скира! Когда ты лжешь мне ради моего собственнош блага, почему меня это не удивляет?

— Возможно, потому, что это не в первый раз. Правда, раньше это случалось ио мелочам, — ответила Скира. Она подняла гдаза, и сердце ее возликовало. Она увидела скупую улыбку на лице отца.

— Если я не могу воспользовалться кристаллом, то мне придется найти какой-то другой способ подчинить себе статую. Но для этого мне понадобится кровь. И не просто кровь, а кровь воина.

Конан нахмурился. Это придало его и без того суровому лицу не просто угрожающее выражение. Оно стало страшным. Скира положила руку на плечо отца, как бы упрашивая еще больше не ухудшать ситуацию. Скира знала Лизениуса и знала Конана. Кроме того, мрачное выражение на лице гиганта киммерийца не сулило ничего хорошего.

— Так почему бы тебе попросту не попросить, скажем, моей крови? — произнес Конан удивительно ровным голосом. — Я думал, что чего-чего, а крови статуя получила предостаточно.

— Но не крови человека, у которого нет «голоса-призрака», — отозвался Лизениус. — Как бы то ни было, Конан, но я должен попросить у тебя крови, а заодно взмолиться: не проливай в ответ мою кровь. Это не принесет тебе вреда. Разве что случайно.

— Похоже, колдовство всегда остается грязным делом. Что-то не приходилось мне встречать колдуна или колдунью, которые не лгали бы с удивительной легкостью, лишь бы спасти собственную задницу или добиться того, что им нужно. Скира, а ты что скажешь?

— Я не знаю, что на это сказать.

— Я не об этом. Своего отца ты знаешь лучше, чем я.

— Да, Скира, говори свободно.

— На твоем месте, Конан, я бы дала кровь.

Он кивнул, и Скира поняла, что этот кивок равнозначен торжественной клятве.

— Сколько?

Лизениус вытащил маленький серебряный кинжал:

— Столько, чтобы покрыть лезвие этого ножа. Но кровь должна быть из свежего пореза.

— Давай, Скира, валяй! Режь! — сказал Конан. — Но поторапливайся. Не забудь про пиктов. Эти дети греха могут сговориться в любой момент и напасть прежде, чем мы покончим со всем этим колдовским дерьмом.

Скира вытащила свой кинжал, проверила на ногте остроту, а затем полоснула киммерийца по руке, поверх царапин и мелких, уже заживших порезов, пересекая с полдюжины старых шрамов. Этот человек, вдруг поняла Скира, повидал в жизни столько войн, участвовал в стольких битвах, сколько с лихвой хватит двоим, если не десятерым.