Вздохнув, Лиззи шепнула:
– Ты вспоминаешь Уильяка Уму, а я – Шелтона и Соледад… Где они? Канули в вечность, исчезли навсегда? Или в какой-то другой вселенной, на другой Земле, они все еще существуют? Что они делают в своей реальности? Любят друг друга и хотят, чтобы мы знали об этом?
Она подняла глаза к ясному синему небу, но там не было ответа.
Амазонка. Май 1686 года
Питер Шелтон и Соледад плыли по огромной реке, которая станет известна миру под именем Амазонки. Четыре плота, на которых разместилась команда «Амелии», были собраны из толстых бревен и соединены канатами, чтобы не потерять спутников в быстрых водах, когда придет ночная тьма. Плоты получились тяжелыми и неуклюжими, но прочными; течение, весла и примитивные паруса несли их из одной реки в другую, еще более широкую и полноводную. Если не считать таких отличий, пейзаж не баловал разнообразием: вокруг вода, на берегу – деревья, и казалось, что реки здесь текут до края света, а мир заполняют леса, непролазные и нескончаемые дебри, в которых не место человеку.
Но люди тут попадались – не очень часто, однако даже эти гиблые места без них не могли обойтись. Как будто лесу не хватало ягуаров, змей, пауков и всяких странных чудищ, а рекам – кайманов и хищных рыб! Одни лесные жители были робки, пугливы и доверчивы, другие – воинственны; первые взирали на пришельцев с изумлением, щупали их одежду и волосы, гладили кожу, сомневаясь, что перед ними люди, вторые грозили копьями и, спустив на воду пироги, плыли к плотам – явно за свежим мясом. Их челны, подгоняемые дюжиной весел, были быстрее и поворотливее плотов, и не всегда залп из мушкетов останавливал атакующих; приходилось отбиваться тесаками и топорами и нести потери. Два моряка были убиты, третьего ужалила змея – крохотная, толщиною в палец, но смертельно ядовитая, еще одного живьем сожрали рыбы, страшнее которых Шелтон ничего не видел на своем веку. Были они небольшими, но охотились стаями, чуяли кровь и могли обглодать любую тварь за считаные мгновения.
Долгий путь, однако, подходил к концу. Река разлилась так широко, что с одного берега не было видно другого, течение сделалось более плавным, и над водой закружили чайки. В воздухе тоже ощущались перемены – влажная духота отступила под натиском морского бриза, пахло соленым ветром и гниющими водорослями. Белл и Айрленд, бывалые мореходы, утверждали, что до моря миль двадцать-двадцать пять, и не ошиблись – вскоре лес отступил, горизонт раздвинулся, и бесконечную зелень сменила синева. Плоты причалили к берегу, люди сошли на сушу и разбили лагерь, огородив его для надежности частоколом. Шелтон не знал, сколько придется тут сидеть, поджидая случайное судно; в этих водах корабли были редкими гостями. Но все же в этих широтах плавали голландцы и испанцы, англичане и французы, так что оставалось лишь набраться терпения и ждать.
Прочее зависело от того, кто заметит их сигнальные костры. Связываться с испанцами, даже с торговым барком, не стоило – ни за какую плату они не взяли бы на борт разбойного вида англичан, желающих попасть в Порт-Ройял. Британские или французские корсары были лучшим вариантом – разумеется, пока не узнают про мешки с изумрудами. Дальнейшее представить нетрудно: схватка за обладание богатством, какого не найдешь в испанских сундуках. Бой можно и выиграть, но половина моряков «Амелии» не возвратится на Ямайку, а такой исход не устраивал капитана. Самым подходящим был бы честный голландский торговец, из тех, что возят в колонии посуду и сукно. Шелтон мог бы откупить его корабль за двойную цену, но о такой улыбке судьбы неведомый голландец пока не помышлял и болтался где-то в северных водах со своим грошовым товаром. Приходилось надеяться, что Бог вразумит его поискать удачу южнее или пошлет бурю, чтобы направить корабль в нужное место.
Шелтон терпеливо ждал и всякое утро прогуливался у моря, вооружившись подзорной трубой и пистолетами. Два выстрела означали, что показался корабль, и судно подходящее; значит, пора зажигать костры, мчаться на берег и махать тряпкой, привязанной к длинному шесту. Один выстрел был тревожным сигналом; тут полагалось вооружиться и залечь вдоль берега в кустах. Шелтон и в этом случае предполагал вступить в переговоры, выдав себя за моряка, спасшегося с разбитого судна. Сорок человек с мушкетами были последним и самым веским его аргументом.
Но пустить его в ход пока не случилось. День за днем капитан бродил у моря, иногда в одиночестве, иногда с Соледад или Мартином Кингом, слушал крики чаек, рокот волн и озирал пустынный горизонт. Время шло, но он не падал духом, памятуя, что океан велик и Господу не присмотреть за всей огромной акваторией и не послать на выручку корабль так скоро, как хотелось бы. У Него много других дел, особенно в Европе, где каждый год чума или война, где полно народа, и каждый просит Бога о своем, где умирают важные персоны, цари и короли, и должен Творец определить кого-то на их место. Много трудов, большие хлопоты!
Но Питер Шелтон был уверен, что Бог о нем не позабудет.
* * *
– Питер, глаза меня не обманывают? Это в самом деле парус?
– Да, милая.
– Стреляй скорее! Пусть зажигают костры!
– Не будем торопиться, Соледад. Я должен разглядеть их флаг.
– Но судно слишком далеко!
– Не тревожься. Ветер гонит его к земле.
Молчание. Потом:
– Я ужасно выгляжу… волосы свалялись, руки в царапинах, кожа обгорела под солнцем… Меня примут за ведьму, дорогой!
– Ты самая прекрасная ведьма из всех, какие мне попадались.
Тихий журчащий смех.
– Дон Педро, вы мне льстите!
– Отнюдь, донья Соледад.
Звук поцелуя и снова тишина.
– Питер, они уже близко! Я вижу матросов на палубе!
– Теперь я взгляну на их флаг. Хм… Флаг на месте и виден отчетливо… Вот что, моя дорогая, иди в лагерь и собери свои вещи. И скажи Кингу, Беллу и Айрленду, чтобы они… Нет, ничего не говори! Как-то я разволновался и забыл про наши сигналы… только бы порох не отсырел…
Крики чаек, шорох волн, посвист ветра. Потом – два выстрела.
Послесловие
Пиастры, пиастры, пиастры!..
Именно так кричал попугай Джона Сильвера из «Острова сокровищ», и вопль разбойной птицы был предельно ясен: романтику побоку!.. даешь финансы!.. Конечно, коммерческая сторона вопроса интересовала морских разбойников прежде всего, но авторы «пиратских» романов об этом, как правило, умалчивают, повествуя о битвах, абордажах и о захваченных благородными корсарами прекрасных пленницах. Я же не считаю возможным умолчать о финансовых интересах и потому сопроводил свою книгу этим послесловием. Было бы любопытно выяснить доходы пиратов – сколько ими захвачено, как поделено и на что потрачено. Тема эта необъятна, и потому ограничусь рамками XVII века и районом Вест-Индии – то есть эпохой расцвета «классического» англо-французского пиратства у берегов Центральной и Южной Америк.
