Он не хотел думать о будущем. Это слишком угнетающе, слишком мучительно. Ему бы не впускать ее в свое сердце. Каждый день он пытался и каждый день обнаруживал, что она засела там даже еще глубже, чем раньше.
— Кассандра Трюггвасон, — прошептал он, пробуя ее имя на вкус.
— Любопытно звучит, не так ли?
Он прикоснулся пальцами к ее губам, таким же мягким и нежным, как она сама. Манящим.
— Ты счастлива?
— Да. — И все же ее зеленые глаза имели оттенок печали.
Как бы он хотел навсегда избавить ее от этого.
Кассандра привстала на цыпочки и поцеловала его. Вульф застонал, почувствовав ее вкус, ощутив ее руку на своем затылке, ее длинные изящные пальцы, запутавшиеся в его волосах.
Аромат роз, исходивший от нее, наполнил его легкие, опьянил и бросил в жар.
— Как ты прекрасна, моя Кассандра.
От этих слов, произнесенных низким голосом, Кассандру бросило в дрожь. Она обожала, когда он признавал ее своей. Взяв ее за руку, привязанную к его, он повел ее в спальню.
Кассандра, прикусив губу, любовалась Вульфом. Он был таким мужественным и сногсшибательным. Он бережно уложил ее на кровать, затем остановился.
— И как, предполагается, мы сможем снять нашу одежду с этим на запястьях?
— Мои рукава расстегиваются.
— А мои — нет.
— Тогда тебе придется всю ночь провести в этом смокинге. Фу!
— Фу? — игриво спросил он. — Ни с того ни с сего я стал «фу»?
Она застонала, когда он положил ладонь на ее щеку и прикусил ее губы зубами.
— До крайности фу, — поддразнила она задыхаясь.
Она почувствовала, как он медленно расстегивает сзади ее платье, будто смакуя ожидание появления ее наготы перед ним.
— Знаешь, по обычаям викингов, нам бы пришлось делать это при свидетелях.
Она затрепетала, когда его горячие руки заскользили по ее голой коже.
— Без обид, но я очень рада, что сейчас не твоя эпоха.
— Я тоже. Я бы убил каждого мужчину, увидевшего как ты на самом деле прекрасна. Стоит им разглядеть тебя, я знаю, они начнут грезить о тебе, а этого я никогда не допущу.
Она закрыла глаза, наслаждаясь этими словами, пока он стягивал с нее платье.
Вульф остановился только на мгновение, хватившее для того, чтобы поцеловать ее раздувшийся живот. В тот момент, когда его губы слегка коснулись ее, девушка ощутила легкое, колеблющееся движение внутри.
— О Боже, — выдохнула она. — Я только что почувствовала ребенка!
Он отпрянул:
— Что?
Ее глаза увлажнились, она положила руку на то место, где ее коснулись его губы, желая вновь ощутить ребенка.
— Я его почувствовала, — повторила она. — Только что.
Гордость ярко засияла в глазах Вульфа, когда он опустил голову и снова поцеловал ее живот. Он прижался к ее голой коже своей заросшей щетиной щекой.
Кассандра должна была бы чувствовать себя неловко, прижимаясь к настолько совершенно сложенному мужчине, в то время как она сама догнала размерами кита, но нет. Ей было абсолютно комфортно в его присутствии.
Он был ее воином. Не потому что спас ей жизнь, а из-за того, как он вел себя с ней сейчас. Как он обнимал ее, когда она плакала. Утешал ее.
Он был ее силой, ее смелостью.
И она была так чертовски благодарна за то, что он с ней. Она не хотела встречать конец в одиночестве.
Вульф не позволит ей. Он будет с ней, даже если его убьет то, что он увидит, как она умирает. Он будет держать ее за руку, и когда ее не станет, о ней будут помнить во все времена.
— Я даже не знаю имени моей бабушки.
Вульф нахмурился:
— Ты о чем?
— Я не знаю, как звали мою бабушку. Моя мама умерла, прежде чем я смогла спросить. Фиби говорит, ей тоже никогда в голову не приходило спрашивать. Я также не знаю как она или мой дедушка выглядели. Я знаю только родителей отца, и то — по фотографиям. Я просто подумала, что буду всего лишь фотографией для малыша. Он будет смотреть на меня, как я обычно смотрела на них. Абстрактные люди. Которые на самом деле никогда не были реальными.
Его глаза засветились непреклонностью:
— Ты будешь реальна для него, Кассандра. Обещаю тебе.
Как она надеялась, чтобы это было так.
Он укутал ее в свои объятия и прижал ближе. Кассандра крепилась, нуждаясь в его тепле. Она вытолкнула сожаления и боль из своего сознания.
Она ничего не могла поделать. Неотвратимый, значит неотвратимый. У нее, по крайней, мере есть этот отрезок времени.
Она разразилась одновременно и смехом и слезами.
Вульф отстранился и в замешательстве посмотрел на нее.
— Извини, — сказала она, пытаясь взять свои эмоции под контроль. — Я просто подумала о той дурацкой песне, «Солнечные времена». Ну, знаешь: «бывала у нас радость, бывало и веселье, и солнечные были времена». Боже мой, мне пора в психушку.
Он вытер ее слезы и расцеловал в щеки. Его теплые губы обжигали ей кожу.
— У тебя больше стойкости, чем у любого воина, которого я знал. Никогда не извиняйся передо мной за те редкие случаи, когда ты показывала мне свой страх, Кассандра.
От любви к нему, пронзившей ее, у Кассандры сильнее перехватывало дыхание, чем от испытываемых ею сожалений.
— Я люблю тебя, Вульф, — прошептала она. — Больше, чем, думаю, любила кого-либо еще.
Вульф все никак не мог вздохнуть, услышав эти искренние слова. Они вонзились в него как осколки стекла.
— Я тоже тебя люблю, — произнес он, его горло сжалось от осознания истинности признания. Он не хотел ее отпускать. Никогда.
Но ничего не мог сделать, чтобы остановить это.
У Кассандры перехватило дыхание, когда он страстно поцеловал ее. Он закончил ее раздевать, едва сдерживая страсть. Она расстегнула его рубашку, а потом, когда они никак не могли придумать, как ее снять, или снять его смокинг, Вульф сорвал с себя и то и другое.
Его вид рассмешил Кассандру. Смех оборвался, стоило ему только лечь своим горячим, тяжелым телом на нее и вернуться к ее губам.
Он перекатился на спину и потянул ее на себя. Вульф всегда относился к ней очень бережно, так чтобы не давить на ее живот и не повредить ни ей, ни ребенку.
Его взгляд обжигал, когда он поместил ее сверху.
Как только он вошел в нее, оба застонали. Они занимались любовью неистово, и каждый помнил о том, что их конец несется на всех парусах им навстречу.
Не забывая о том, что с каждым уходящим днем они становятся все ближе к исходу, который ни один из них не мог ни контролировать, ни избежать.
Это пугало.
Кассандра закричала, кончая на волне расплавленной страсти. Вульф притянул ее к себе, присоединяясь к ней.
