— Да, поняла. Красота — не всегда полезна. А уродство, оно иногда лучше любой красоты.
— Нет! Не заставляй нас разочароваться в тебе, — строго оборвал жрец. — Я могу показать тебе еще десять тысяч креатур Творца, пока ты не дашь верный ответ.
— Тогда ответ такой... — Анка собралась с духом. — Красота... Красоты вообще не существует.
— Вот теперь мы довольны, — едва заметно улыбнулся друид. Младшей показалось, что он даже взлетел чуть повыше. — Ты сумеешь пройти Ритуал имени, хотя я считаю, что он тебе не нужен. Тебе ли не знать, девочка, что высшая цель — это польза?
— Польза? — как эхо, переспросила Анка.
— Как тебя зовут?
— Меня зовут Аня, — Младшая рассердилась на себя, что забыла представиться раньше. На всякий случай, она еще раз низко поклонилась.
— Можешь называть меня Гость Сеахл. Младшая не могла поручиться за точность перевода, каким-то неведомым образом происходившего у нее в голове. Зато она заметила, что перевод все-таки существует, речь друида иногда капельку замедлялась.
— Ты пройдешь Ритуал имени в брохе круитни. Обычным это удается нечасто, пикты суровы к своим и жестоки к чужим. Мы можем вспомнить несколько обычных. Трех, нет — четверых. Всего четверо сумели породниться с пиктами.
Младшая не стала спрашивать, что случилось с остальными соискателями, спустившимися когда-то в Изнанку.
— А можно спросить?
— Спроси.
— А почему я тоже «гость»?
— Покажи мне того, кто не гость, — вежливо ответил старик. Младшей фраза показалась натянутой и банальной, но Гость Сеахл дышал спокойствием и уверенностью.
Анка мысленно перекрестилась и кинулась, как в прорубь.
— А почему вы не пускаете меня на Пыльную тропу? Я ведь ничего здесь не испорчу, в Англии.
— Мне кажется, Гость Аня, ты недовольна нашими традициями?
— Нет... То есть, довольна. Но мне не понравилось, что из-за меня погиб дядя Эвальд, а еще Гвидо. Я не хочу жить за счет других, — Младшая даже не сомневалась, что жрецу известно все, что происходило с ней в Изнанке.
— А разве можно выжить иначе? — удивился друид.
— Можно, — твердо ответила Младшая. — Надо просто делать людям добро. Надо поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, — исправилась она. — И тогда не придется...
— Не придется никого кушать? — мягко завершил фразу друид. — Скажи мне, Гость Аня, тебе правится арбуз?
— Да.
— Тебе будет приятно, если я сейчас угощу тебя арбузом?
Гость Сеахл еще не закончил фразу, а прямо перед Анкой на блестящем серебряном блюде возник потрясающий, рассыпчатый арбуз. У Анки потекли слюнки.
Оказывается, она только и ждала этот момент. Она страшно соскучилась по прохладной сахарной мякоти, по хрустким долькам, обнимающим щеки, по неутолимой сладкой жажде. Руки сами потянулись к полосатым ломтям, но поднос проворно ускользнул.
— Корми своего друга, — приказал Гость Сеахл. Младшая сморгнула. Она никак не могла привыкнуть к фокусам друида. В левой руке она держала за шкирку крошечного Черного пастуха, а в правой — громадный кусок арбуза. Пес брыкался, поскуливал и воротил мордочку, не желая принимать угощение.
— Корми, корми! — стальным голосом повторил приказ друид. — Ты обожаешь арбуз, так сделай же приятное своему кровному другу. Поступи с ним так же, как я поступил с тобой. Что такое? Чем ты снова недовольна?
— Я... я... — Анка едва не плакала. Она никак не могла разжать пальцы и все продолжала тыкать истрепанным, мокрым арбузом в мордочку Ку Ши. Тот едва не захлебывался от сладкого сока, скулил и отбивался лапками. Грозный демон Изнанки размером сравнялся с той-терьером. — Не надо, перестаньте же, пожалуйста. Мне все ясно. Так нельзя.
— Что нельзя?
— Нельзя навязывать.
— Ты погибнешь во время Ритуала, раз ничего не поняла! — прогремел друид.
— Я поняла, честное слово. Не всем нужен мой арбуз. Надо делать только то, что полезно всем.
— Что значит всем?
— Всем. Не близким, а большинству.
Арбуз исчез, как и появился. Исчез даже запах. Черный пастух снова лежал у ног, вежливо внимая беседе.
— Ты многого не поняла, Гость Аня, но ты пытаешься, — смягчился друид. — Я задам тебе еще одну простую загадку. И учти, пожалуйста, что ты не обязана найти ответ. Я натолкнулся на эту забавную шараду в одной из ваших телевизионных передач.
Младшая выпучила глаза, но друид и не думал смеяться.
— В одном африканском селенье леопард повадился таскать у крестьян свиней. И делал это так ловко и усердно, что крестьяне объявили на хищника охоту. — Гость Сеахл не говорил, а почти мурлыкал, словно сам был этим леопардом. — Итак, крестьяне всюду поставили страшные капканы, но леопарду долго удавалось их обходить. Он продолжал воровать свиней. Забавно вот что. Неподалеку от этой затерянной деревни несколько очень умных людей, ученые из далекой Европы, из Логриса и Фраккии, изучали жизнь и привычки редких леопардов. Каждый леопард у них был пронумерован и назван красивым именем. Вот как у обычных людей все забавно, ты не находишь? Африканских крестьян они считают глупее себя, потому что те защищают своих свиней от леопарда. А хищнику дают имя, о котором тот даже не догадывается, м-да... Крестьяне все-таки поймали злодея. Он угодил лапой в капкан, лапу раздробило, леопард провел в капкане двое суток. Он плакал от боли, когда его нашли ученые. Ничего странного, что они его нашли первыми. У них были машины и радио. Они ведь делали важное и полезное дело. Пока чернокожие крестьяне занимались всякими глупостями, вроде сбора урожая и разведения скота, восемь ученых следили за их любимым леопардом. Они усыпили хищника, освободили его из капкана и осмотрели раку. Рана не была смертельной, но лапу пришлось ампутировать. Кость раздроблена, в жарком климате началось заражение. Ученые доложили о таком несчастье своему начальству, и очень скоро вся Европа волновалась. Миллионы разумных людей, миллионы обычных сокрушались о том, что красивого леопарда придется усыпить навсегда. Люди возмущались жестокостью и глупостью африканских крестьян, которым были дороже какие-то тощие свиньи, чем редкий хищник. Что ты думаешь об этой истории, Гость Аня? Кому нам следует сочувствовать?
Младшая серьезно задумалась. История таила подвох, и правильный ответ, несомненно, таил подвох не меньший. Казалось бы, все довольно просто, и, будучи телезрителем, она, не сомневаясь, горячо болела бы за смертельно раненного кота. Действительно, в какое сравнение с грациозной пятнистой кошкой могли идти несколько бестолковых хрюшек?
— Я думаю, что крестьяне были правы. Это ведь их леса, их поля. Они привыкли защищать своих свиней от всяких хищников.
