Ознакомительная версия.
У Брюкса заныло в желудке:
— Что ты нашла?
Она бросила запись с камеры на стену: глаз на форпике, смотрящий сверху на пустой коридор, ведущий к люку в Центральный узел. Сенгупта дала увеличение по косой на пятно, видневшееся на переборке рядом с запасным шлюзом. Кто-то нарисовал там нечто, похожее на глиф, путаницу многоцветных кривых и углов, которая могла бы сойти за кубистское изображение очень простой нейросхемы.
— Не помню, чтобы я видел эту штуку прежде, — пробормотал Брюкс.
— Ты ее видел просто не помнишь. Она длится буквально двести миллисекунд чистая удача что эта попалась на скриншоте. Ты ее видишь ничего не помнишь но она пугает тебя до усрачки.
— Сейчас она меня вообще не пугает.
— Это только один кадр таракан часть анимации но камеры так быстро не сканируют и сейчас они все исчезли. Мне ради этой пришлось просеять до черта материала.
Он уставился на изображение: небольшой узел из кривых и зазубренных линий и арабесок; абстрактное граффити длиной, максимум, с ладонь. Если смотреть краем глаза, казалось, что в нем есть какой-то смысл — буквы, готовые сложиться в слово, но стоило взглянуть на эту штуку прямо, и она рассыпалась, становилась полной бессмыслицей. Даже вырезанная из последовательности под неудобным углом, картинка была настолько странной, что от нее в голове все чесалось.
— Похоже на граффити… уличной банды, — тихо сказал Дэн. — И так по всему кораблю?
— Вампирша не только это сделала то как она двигаюсь помнишь я еще тебе говорила что мне не нравится как она двигается. Все эти щелчки тики когда она напала на меня и тебя я видела как Валери что-то прошептала тебе на ухо. Что она сказала?
— Не знаю, — неожиданно понял Брюкс, — Не помню.
— Все ты помнишь. Как в тот раз на записи в Будапеште она поменяла людям проводку вибрациями хотя всего лишь расставила пивные бокалы круто да? — Сенгупта три раза быстро и с силой постучала себе по виску. — И тут даже нет ничего радикального. В смысле любое слово звук даже пердеж слегка перепаивают тебе мозг в этом его суть мозг так функционирует. Человека программирует вообще все. И Валери сообразила как топать по полу чтобы ты еще и застыл по команде. И со мной такое могло легко произойти.
— Так оно с тобой и произошло, — заметил Брюкс.
— Почему ты набросилась на нее, Ракши? Я же видел тебя в Узле: ты на нее кинулась, словно бешеная собака. Что на тебя нашло?
— Не знаю она вроде как издавала звуки которые меня реально раздражали и я ничего не смогла поделать.
— Мизофония, — Брюкс отрывисто и горько рассмеялся, — Валери наградила тебя мизофонией.
Картинки из института Саймона Фрейзера: привязанная к креслу Валери постукивает пальцами по подлокотнику…
„Она даже тогда это делала. Пока над ней ставили опыты, Валери перепрограммировала… своих мучителей“.
Дэн не смог удержаться от смеха.
— Что? — забеспокоилась Сенгупта. — Да что?
— Ты знаешь, в чем заключается секрет хорошей памяти? — Он с трудом перестал смеяться. — Знаешь, что действительно перегружает гиппокамп и выжигает следы в мозгу глубже, чем что-либо, кроме прямой нейроиндукции?
— Таракан ты…
— Страх, — Брюкс покачал головой. — Все это время Валери изображала из себя монстра. Я-то думал, ей нравятся садистские игры, понимаешь? Что ее просто возбуждал наш ужас. Но настолько она себе… не потакала. Лишь увеличивала скорость передачи информации.
Сенгупта причмокнула и посмотрела на экран.
Дэн тихо хмыкнул:
— Даже на чердаке, когда Ли и я… мы и взглянуть наверх не смогли. Просто знали, что она там, но смотрели друг на друга, Ракши. Мы оба пришли в ужас от чего-то, находившегося слева, и все равно смотрели друг на друга… — „Ну, разумеется, а как иначе. Это очевидно. Почему я раньше не понял?“ — А Валери, скорее всего, сидела в своем отсеке. Мы страдали от… височно-теменных галлюцинаций. Кошмаров. От всякой чуши вроде чувствуемых призраков.
— Таракан вспоминает, — Сенгупта почти шептала — Таракан начинает просыпаться…
— Она нас двигала, как шашки по доске, — Брюкс не знал, ужасаться ему или удивляться, — Все это время…
— На что еще она нас запрограммировала? Мы начнем видеть глюки или решим прогуляться голышом по корпусу корабля?
Брюкс взвесил такую возможность:
— Я так… не думаю. Если она всех нас хакнула одним и тем же способом, то нет. Какие-то базовые вещи — да. Страх. Похоть. Что-то универсальное. — Он мрачно усмехнулся при мысли о том, что у мужчин на „Венце“ вдруг может начаться запрограммированная эрекция, а у Ракши неожиданно отвердеют соски. „Сейчас о таких вещах мне лучше вообще не думать“. — Если хочешь взломать поведение существа более высокого порядка, то надо залезть в детские воспоминания, формирующие личность, в особые канаты памяти. А там слишком много индивидуальных различий для общего подхода.
Сенгупта щелкнула языком:
— Это сейчас старый таракан говорит а новый-то знает лучше. Кто знает что эта… Но хакнуть Двухпалатников она не могла, — тихо произнес он.
— Почему?
— Все эти трюки… влияют на стандартные контуры, а с теми, кто порезвился с мозговой проводкой, они никогда не сработают. Ей надо было убрать их с пути. — Тысячи кусочков неожиданно со щелчком встали на свое место. — Вот почему она атаковала монастырь, а не постучалась в парадную дверь с предложением: хотела, чтобы они сами вылезли, чтобы монахов заметили. Она знала, как отреагируют тараканы, знала, что они применят биологическое оружие и в результате уберут рой с дороги, но всю миссию под откос пустить не сумеют. Твою мать, — Дэн с шумом втянул воздух при следующей мысли.
— Ты видишь проблему, — сказала Сенгупта.
„Я не вижу ничего, кроме проблем“.
— Какую конкретно?
— Она вампир. Дочеловек и постчеловек — два в одном. Эти твари в голове решают недетерминированные полиномиальные задачи они бросаются нами как камнями в го. А Валери вдруг оказалась настолько тупой что не успела на корабль?
Брюкс покачал головой:
— Она сгорела. Я сам видел. Спроси Джима.
— Ты спрашивай. — Она повернулась, оторвав взгляд от пола в тот самый момент, когда Дэн больше не мог видеть ее лица. — Иди. Он там наверху.
— Куда торопиться? — ответил Брюкс, помолчав, — Я увижу его, когда он спустится вниз.
* * *
На корме — привитый парасоль, сдерживающий Солнце: огромный черный шит, по краям мерцающий огненными вспышками. Впереди — звезды: по крайней мере одна кишит жизнью и хаосом; до нее еще слишком далеко, невооруженным глазом не найти, она рока больше гипотеза, чем надежда, но близко, близко. Хоть что-то…
Ознакомительная версия.
