Невеселая картина открылась глазам, когда вертолет, снизившись, осветил Землеград прожекторами. Всего три домика — те, что были смонтированы дальше других от моря, — уцелело в столице Венеры. Несколько других лежали опрокинутыми, а один — «штаб» Батыгина — исчез. Обитатели уцелевших домиков уже принимали меры к спасению товарищей. Из двух поваленных домиков вытащили пострадавших, среди которых находился и Денни Уилкинс — при падении он сломал себе руку.
Участники спасательной партии немедленно включились в работу, и к утру Землеград постепенно принял жилой вид. Никто не погиб при катастрофе, и если бы не исчезновение «штаба» с Батыгиным, Травиным и Костиком, можно было бы считать, что экспедиция отделалась дешево…
Едва рассвело, геликоптер вновь поднялся в воздух и полетел на поиски домика Батыгина: кто знает, может быть, домик не разбило и он держится на воде.
Вертолет взял курс в открытое море. Неожиданно послышались позывные, которых сначала никто не узнал. Видимость была хорошей, и ни одна сколько-нибудь заметная деталь не могла ускользнуть от наблюдателей. Через два часа полета Виктор, вместе с другими вылетевший на поиски, крикнул:
— Прямо по курсу что-то блестит!
Геликоптер увеличил скорость.
— Эта штука не похожа на домик, — сказал Мачук. — По очертаниям, размерам и форме скорее можно прийти к заключению, что перед нами находится нечто очень напоминающее…
— Звездолет! — воскликнул Виктор. — Это звездолет! Наверное, он миновал зону непрохождения радиоволн!
Действительно, это был грузовой звездолет: течение, повернув к северу, а затем к востоку, медленно, но верно несло его к Землеграду. Весть о находке немедленно передали на берег и на «Витязь», указав Вершинину координаты.
А вертолет повернул к берегу, потому что дальше лететь не имело смысла. Виктор и Мачук решили обследовать прибрежные районы океана.
Через два дня «Витязь» отбуксировал звездолет № 2 к Землеграду, а поиски пропавших пока не дали никаких результатов…
Батыгин чувствовал себя с каждым днем хуже; впадая в забытье, он метался, бредил, и Травин постоянно дежурил около него. Костик сначала крепился и всеми силами старался помогать Травину, но потом тоже слег. Лежал он тихо, никого ни о чем не просил и только смотрел прямо перед собой печальными глазами. Продукты им пришлось экономить с первого же дня, но главное было не в продуктах — приближался к концу кислород. Пока еще они не пользовались масками и индивидуальными баллонами, но дышать с каждым часом становилось все труднее. Случись такое несчастье на Земле, они давно бы вынули окно и выбрались на свежий воздух. Но на Венере это было равносильно самоубийству.
Батыгин ненадолго затих. Слышалось только его прерывистое, тяжелое дыхание. Костик, приподнявшись на локтях, поманил к себе Травина. Беззвучно ступая по полу, тот подошел к нему.
— Что тебе? — Травин старался казаться бодрым и даже улыбнулся Костику, а Костик смотрел на его голову, ставшую за несколько дней серой от густо проступившей седины. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо чувствую, — шепотом ответил Костик. — А Николай Федорович?
— Плохо, — Травин вздохнул. — Плохо Николаю Федоровичу. Ему необходима срочная медицинская помощь и полный покой. А мы не можем предоставить ни того, ни другого. Но самое страшное — кислород кончается, а ведь больному он так нужен…
— Вот, вот, — торопливо кивнул Костик, и хохолок мотнулся над белыми бинтами. — Я и думаю — как можно сэкономить кислород, Георгий Сергеевич?
— Сэкономить?
— Да, для Николая Федорович…
— Как же ты сэкономишь кислород, Костик?.. Это же не еда и не вода. Каждый вздох не растянешь на неделю…
— Я стараюсь тихо лежать, совсем неподвижно лежать, чтобы мне меньше доставалось. Ведь когда человек лежит неподвижно, ему меньше нужно кислорода, правда?
— Правда, Костик, — Травин ласково погладил его по плечу. — Правда, дорогой…
— А Николай Федорович — он мечется, ему очень плохо… Но как бы нам еще сэкономить кислород? А, Георгий Сергеевич?.. Ведь Николая Федоровича надо спасти, во что бы то ни стало спасти…
— Мы постараемся спасти. А ты не волнуйся… Лежишь и лежи себе. — Травин говорил с Костиком, как с маленьким ребенком.
— Я все лежал и думал, — продолжал Костик. — Как спасти Николая Федоровича?.. Знаете, Георгий Сергеевич, я отдам ему свой кислород, тот, что в баллонах. Его хватит на сутки или даже немножко дольше. А лишние сутки — это так много! Вас, наверное, найдут…
— Неужели ты думаешь, что Николай Федорович захочет спасти себя ценою твоей жизни?
— А вы не скажете ему. Мог же я умереть… Вот и умер. Я уже все продумал. Я сумею сделать…
Левая бровь Травина медленно поползла вверх.
— Ты ничего не сделаешь, Костик. Если нам суждено погибнуть — погибнем вместе. И будет очень хорошо, если ты выкинешь нелепые мысли из головы.
— Нелепые! — Костик смотрел на Травина почти с ненавистью. — Нелепые!
— Да, нелепые. Ни я, ни Батыгин никогда не допустим ничего подобного. Ты умно придумал лежать спокойно. Вот и лежи.
— Хорошо, я буду лежать, — Костик равнодушно отвел глаза, а рука его, скользнув по матрацу, нащупала нож. — Раз велите — буду лежать, — повторил он.
Но Костик не умел притворяться, и Травин все понял. Он не знал, как ему поступить: хотелось и расцеловать этого мальчишку с забавно торчащим хохолком и беспощадно выпороть его.
Он сделал вид, что поверил Костику, и отошел. Но теперь у Травина появилось новое не очень приятное занятие: следить, чтобы не покончил жизнь самоубийством самоотверженный Костик…
Однажды Травина и Костика разбудил неожиданный несильный удар. Это случилось на пятый день. Через некоторое время удар повторился. А затем последовал третий, четвертый, пятый удар, и вскоре Травин потерял им счет. Домик сильно раскачивало. В первое мгновение Травин подумал, что их нашли, но вскоре понял, что домик прибило к берегу, и волны бьют его о скалы…
— Вылезать не будем? — спросил Костик.
Травин покачал головой.
— Не имеет смысла. Учитывая запас кислорода в баллонах, мы, вероятно, сможем продержаться в домике дня два — два с половиной, а без него — всего одни сутки. За сутки же на Венере до жилья не доберешься…
— А подать сигнала мы не сможем?
— Какой?.. Костер не разложишь, ружей у нас нет, да и бессмысленно было бы палить… Нет, лучше подождать. Из домика мы выйдем через день.
— А если шторм?..
— Если шторм, то придется выйти раньше. Одна хорошая волна — и нас расколет, как орех.
