Когда дядя Костя опять зашел за внуком, мы как раз под чаек заговорили о трубе и горючке. Я вспомнил Димины слова о том, что вольные города держат статус только из-за обслуживания трубы и за сырье, которое они поставляют.
– Прав был покойник, – вздохнул дядя Костя. – Не всякий здесь вкалывать будет, даже за длинные юнионы. Сейчас, говорят, полегче стало, а лет двадцать тому назад по «Закону о капле бензина» многих сильно поприжали. А кого и закопали, понял?
Покосился на Серегу, который что-то показывал Дениске на спутниковой карте, и вполголоса сказал:
– Так и не похоронили по-человечески… Нехорошо.
– Майор Гибсон говорит, там хоронить нечего. Вот я думаю, раньше Дима все о политике рассказывал, про мировые расклады, а мы не слушали его. А теперь в голову его слова лезут то об одном, то о другом.
– Бывает. Смерть, она как кислота – одно разъест, другое останется.
Дядя Костя велел внуку собираться, но тот заупрямился. Его было не оторвать от карт, особенно от той, где медленно, еле заметно для глаза, шевелились полосы вероятного таяния мерзлоты, двигались тонкие линии прогноза затопления и медленно расползались пятна болот.
– Давай, парень, собирайся, – поторопил дядя Костя. – Тебе через неделю проект сдавать, а ты даже не начинал.
– Какая тема? – спросил Сергей.
– Ну, там про экологию, про экономию топлива, ну, чтобы бороться с перерасходом.
– Ха! – сказал я.
Вся семья дружно уставилась на меня.
– Случай вспомнил, насчет экономии. – Я махнул рукой.
Давным-давно, когда я был зачипованным офисным барбосом, ходил по разным конторам и проверял картриджи систем микроклимата – нет ли перерасхода энергии, выключают ли их в нерабочее время. Однажды во время проверки ввалился в кабинет какого-то начальника и обнаружил, что, несмотря на выходной, он так вкалывает со своей ассистенткой, аж брызги летят. Для школьного проекта точно не подойдет, хотя они выключили все, что светилось и работало. Наверное, для экономии.
– А пусть Николай расскажет, как горючий лед добывают. Ты нарисуешь схемы там, картинок добавим, на пленке красиво получится, – сказал дядя Костя. – У меня как раз завалялся где-то кусок работающей. Наклеим на лист…
Сергей ткнул пальцем в карту.
– Николай сейчас вот где-то в этих местах. И вряд ли через неделю вернется с вахты. Ругался, снова подняли норму добычи этих, клатратов метана.
Я как раз пытался вспомнить, как горючий лед называется. Николай однажды притащил кусок. Лед и лед, только грязный и какой-то мягкий, но горит здорово. Потому что в нем метан растворен. И роторы я видел, их у дяди Кости на судоремонтном латают. Огромные, словно ходячие дома-фабрики на плоских ногах, каждая нога размером с три блока, рядком уложенных. Ступни-опоры похожи на большие понтоны, в болоте не утонут. И ротор, как чертово колесо, а вместо кабин ковши. В новостях я видел, как эти ходячие многоэтажки плюх-плюх по болоту, потом ротор начинает загребать все вокруг и внутрь закидывать. Там вроде газ выделяют и сжижают. Газ в основном идет в Норильск, к хозяевам роторов, но немного и нам перепадает.
– Не, пленку нельзя, – сказал Дениска. – Наставник говорит, никаких пленок, чтобы проект можно было потрогать. А про метан рассказывал, что из-за его выбросов начались потепление и затопление. И что оползни и болота тоже из-за него. Он раньше в экологической гвардии работал, говорит, чуть катастрофа не случилась.
– Тьфу ты, – нахмурился дядя Костя. – Они уже сюда добрались.
– Дед, он не гвардеец, его давно уволили, из-за ранения.
В шутку предложил сделать маленькую сирену. Показал нашу старушку и вовремя поймал за руку, когда он собирался крутануть ручку. Серега начал объяснять сыну, как работает система оповещения.
– Слушайте, – сказал я. – Если на пленке нельзя, сделайте вертушку, как у нас на крыше. На нее любой рисунок наклеишь. Даже три рисунка. Сам нарисуешь, значит, своими руками сделал. Крутить лучше моторчиком или вручную – вот тебе и экономия, и экология.
Серега сразу понял, о чем я говорю, и повел сына смотреть поворотный механизм.
– На крышу только не выходите, – крикнул я им в люк.
Дед тоже полез за ними, а когда они спустились, сказал, что у него где-то завалялись профили как раз треугольного сечения. Нарежет их и принесет, а все остальное тоже подберет – свалка у них на ремонтном большая. А я пообещал завтра вечером зайти к ним, помочь. Заодно с Серегой поговорю. Пока они топтались над моей головой, я глянул на ленту частных объявлений и увидел слова «Ручник снят», что означало заказ и встречу с заказчиком.
Но в тот вечер зайти к ним не удалось.
Обычно на контакт с заказчиком уходит не больше часа. Подъехал, проследил издали, как посредник берет товар, убедился, что поблизости никого подозрительного и за ним шпана не увязалась. Уходишь с площадки и через полчаса на пару секунд пересекаешься с посредником в одном из городских туалетов или прямо на улице, если товар компактный. Сложнее, когда нужно провести человека – тут на весь день мороки, пока его возят с места на место, дожидаясь ночи. Я редко берусь за вывоз. Платят очень хорошо, но если поймают… Лучше об этом не думать. Пугливый проводник много не заработает, а бесстрашный долго не живет.
Посредник уже подходил к «Чифану», а я с противоположной стороны улицы изучал карту города на переходе. На условленном месте сидит мужик, ждет. Лицо кого-то напоминает… Возможно, встречались, точно не помню, но какое-то дерьмо с ним было связано.
На всякий случай я отошел от карты и двинулся по переходу. Посредник, даже не посмотрев в мою сторону, выбросил бутылку с водой в мусоросборник, прошел мимо харчевни и скрылся за углом. Спустя минуту пискнул ком. Я не отозвался, значит, посредник выйдет на связь завтра в это же время. Теперь поинтересуемся, что за типаж.
Нинка с кем-то говорила по кому, спиной к залу. Официантка плеснула мне кофе. Оглядевшись по сторонам, я двинулся к угловому диванчику, где расположился заказчик. Крупный мужик в дорогой куртке. Явно натуральная кожа. Часто поглядывает на ком. Тоже не из дешевых. Приезжий, судя по всему, светит дорогие вещи не в самом спокойном районе. Он глянул на меня, не обнаружил в руках бутылку с водой, снова уставился в витрину.
– Не возражаете?
В это время вечерние заведения практически пустые. У кого закончилась смена, те рассосались по домам – душ, немного передохнуть, сменить одежду и потом завалиться куда-нибудь посидеть или встряхнуться. Он снова посмотрел на меня, на этот раз внимательнее. Пожал плечами. Оценив как согласие, я развалился на диванчике и понюхал черную жижу, которую здесь называют кофе. Минуту или две он ерзал на месте, перекладывая ком из руки в руку, переводил глаза с дверей на улицу и обратно. Отодвинул пустой бокал с недопитым коктейлем и явно собрался уходить. Тут я заметил у него на шее большую родинку, похожую на гантель. И сразу вспомнил, у кого ее видел и когда.
