— Запрос с КонТуа будет вне зависимости, туа он или артон. Его вид на жительство пока ещё действует.
— Значит, подготовь подробные и правдоподобные версии. Непредсказуемый мирк из тоталитарного мира, ихэнка-хулиганка с криминальной планеты и артон-ксенофоб. Они остервенели и передрались. Мирк затоптал ихэнку и оторвал голову артону, после чего раскаялся и выпил жидкий водород, дабы избежать общественного порицания. Корабль, потеряв управление... знаешь, что случается с такими кораблями?
Эш снилась родина, которая стала чужбиной. Солнце стояло низко, а она бежала, наступая на собственную тень. Земля была сухой, потрескавшейся; из-под ступней выбрасывалась пыль. Солнце преследовало её, жгло голую спину; земля разгоралась всё ярче, а тень укорачивалась и наливалась чернотой. Вскинув голову, Эш увидела, что и вперёд нет хода — на фоне сгоревших кустов колебалась, пульсировала объёмная тьма в форме яйца, в мерцающем ореоле ультрафиолета. Чёрная, она горела изнутри почти незримым, но яростным пламенем.
Тень Эш, вырезанная оранжевым огнём солнца на окаменевшей земле, была недвижима. Затем изогнулась, выставила руки для драки.
Кто ты? — шепнула Эш, потому что голос мог что-то нарушить в звенящем равновесии немоты.
Тьма издала звук лопнувшей струны, надолго повисший в раскалённом воздухе. Поверхность яйца дрожала, покрываясь муаровыми разводьями волн.
Эш бросилась вперёд, ударив ногой. Ступня утонула во тьме, и Эш с криком боли отдёрнулась — жидкая чернота обожгла её.
Яйцо тьмы осело почти до трещин земли. Яйцо — символ жизни, почему оно выглядит как смерть?.. Спёкшийся грунт под нижним полюсом яйца заалел, словно металл в горне. На расстоянии, кожей почувствовала Эш тяжесть обманчиво летучей тьмы; земля не выдержит такого веса и разломится.
Разорвалась ещё струна, ещё одна. В пересекающихся волнах звука возникали и глохли смутные, неясные голоса — странно знакомые, зовущие, молящие и гневные.
Нет, нет, Эш, нет! Не смей! — это кричит воспитательница-шнга. Эш подралась в школе.
Хочешь, мы будем дружить? — это Лха, новенькая.
Дай мне руку, — это в походе, когда переправлялись через ручей.
Я вырасту и буду сильной, — этой сво собственный голос; она клялась, стоя перед зеркалом.
Стук кубиков. Надо сложить фигуру... или слово, тогда скажут: «Умница!» Но вместо кубиков Эш увидела обломки камня. Приложить кусок к куску, они срастутся.
Унесите мёртвого! — жрец воздевает руки, закончив обряд. Уносят нянюшку Эш. Да, да, унесите скорей — она страшная. Она молчит, глаза и рот плотно закрыты. Что, если сейчас веки распахнутся, и мёртвый взгляд упадёт на тебя?
Унесите мёртвого! унесите, унесите!
Из жара удушающего дня Эш бросило в знобящий холод, в полумрак. Костюм похрустывает на сгибах, скрипит промороженной тканью. Яйцо — чёрное, волшебно светящееся изнутри — висит над опечатанным ящиком. Рядом — другой ящик, низкий и продолговатый. Кто там внутри? Кто?!
Это я, я, я, — лепечет Эш, стучась в дверь своего дома.
Ты пришла, дочка? — сзади глухой недобрый голос мёртвой нянюшки. Не оборачиваться!
Унесите мёртвого.
Собери кубики.
Дай мне руку.
Хочешь, мы будем дружить?
Я одна не справлюсь, — отвечает Эш
Ты сможешь. Забудь, что ты шнга! — ободряет инструктор. — Рычаг на себя. Отжать педаль.
Займись этим, — командует Форт.
Она наклоняется, берётся за рукоятки на боковинах ящика. «Модуль тип 80-2. Органические останки».
Топ-топ, — няня держит Эш, помогая делать первые шажки. Ящик тяжёл. Яйцо плывёт сзади, следит.
ЭТО ОШИБКА, — вмешивается новый, неизвестный голос. — НАЧНИ СНАЧАЛА.
Унесите мёртвого! Мы будем дружить! — вибрирует яйцо, разгораясь палящим светом.
Неподвижная тишь. Эш открывает глаза — ярко-синее небо безоблачно, каменная равнина во все стороны до горизонта. Глухая бетонная стена с железными воротами. ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ОХРАННОЕ АВТОМАТИЧЕСКОЕ СЛЕЖЕНИЕ.
Жёсткие сухие травинки в щелях меж плоских камней. Внезапно над стеной взрывается и повисает в воздухе тревожный, сжимающий душу вой сирены. И вновь безмолвие. Вой повторяется через равные промежутки времени.
Пригибаясь, с оглядкой, Эш подбегает к воротам. Железная дверь заперта изнутри.
Это я, я, я! — бьёт она костяшками пальцев по неприступному металлу. И оказывается внутри, словно просочившись сквозь сталь.
Во дворе за стеной почти пусто. Стоит вездеход, рядом ничком лежит труп в длинной тёмно-зелёной одежде. Кажется, это женщина.
По двору проносятся голоса — будто эхо мечется в стенах, не находя выхода.
Вы все должны уйти. Как можно скорее. И подальше.
Я останусь с вами, Учитель.
Нет, я запрещаю. Я один начал дело, один и закончу. Вспомни обеты, которые ты принёс. Ты обещал повиноваться?
Да, Учитель.
Тогда повинуйся.
А я ещё не произносила обетов. Учитель, вы не можете запретить мне. Если силы вас покинут, я продолжу за вас.
Ты приносишь себя в жертву. Осознаёшь ли ты это?
Простите, но я думаю — сейчас не время для высоких слов.
Пожалуй. Тогда помоги перенести больных в машину.
Два голоса — суровый мужской и звонкий женский — читают попеременно что-то вроде молитвы; слова понятны, но общий смысл неуловим. Чем громче и твёрже голоса, тем плотнее сгущается воздух; наконец, слитные голоса поднимаются почти до крика, но выговор чёток и ясен. Женский голос слабеет, прерывается, однако упрямо вторит мужскому; последние слова они произносят звук в звук, как бы оглашая приговор — следом раздаётся треск расколотого камня, на который обрушился молот.
Мне душно, — хрипит женщина. — Учитель, позвольте мне выйти на воздух.
Иди. Садись в вездеход. Я погружу это, и мы уедем. Держись, не поддавайся! Он уже не так страшен.
Да... наверное...
Мягкий, грузный удар падающего тела. Вздох, похожий на стон, за которым — множество невысказанных горьких слов, раскаяние и... некая жуткая решимость, превосходящая любые человеческие силы.
Лязг ворот. Шум мотора и шорох огромных колёс вездехода. Все покинули обезлюдевшую крепость в каменной пустыне, а Эш осталась.
Эй, куда вы?! Возьмите меня! Я поеду с вами!!!
ТЫ УЖЕ ЕДЕШЬ СО МНОЙ, — негромко отвечает голос за спиной. Эш быстро оборачивается и видит...
...чёрное яйцо лопается с невыносимым для слуха грохотом — и грохот длится, длится!..
Сон оборвался звуком сирены; Эш вскочила с койки, машинально натянула брюки и щёлкнула пряжкой пояса. Босая, голая по пояс, она вылетела из каюты и посторонилась, едва не столкнувшись с Далан — и хвала Господу, не то Далан снесла бы её с пути, как лавина.
