Бак тяжело опустился на стул. Это был как раз такой ход, которого он ожидал от Дентона. Он знал, что Лэнки тщательно подбирал людей, но у Дентона достаточно денег, чтобы перекупить любого. И все же…
— Может, это ловушка, — сказал он. — Может, это подложная записка.
— Нет. Я видела, как этот жирный коротышка Халси говорил вчера с одним из ваших телохранителей, и сразу поняла, что Джимми что-то затевает.
«Так вот оно что! Халси».
— Что же делать? — спросил Бак.
— Нельзя ли выйти через черный ход?
— Не знаю. Придется пройти мимо по крайней мере одного телохранителя.
— Может, попробуем?
Бак колебался. Она была напугана. Она не владела собой от страха. Но она была более опытна в таких вещах. И она знала Джемса Дентона. Бак никогда не выбрался бы из «Видеоскоп Интернэйшнл» без ее помощи.
— Если вы считаете, что это необходимо, — попробуем.
— Мне надо одеться.
Она осторожно выглянула за дверь и сразу вернулась; страх пересилил стыдливость.
— Нет. Идемте.
Бак и мисс Мэннинг не спеша прошли по коридору к запасному выходу, обменялись кивком с двумя телохранителями, которые сидели наготове, внезапно нырнули а дверь и побежали. Позади раздался удивленный возглас, и ничего больше. Они изо всех сил помчались по переулку, повернули, добежали до следующего перекрестка и остановились в нерешительности.
— Движущийся тротуар в той стороне, — задыхаясь шепнула она. — Если мы добежим до него…
— Пошли!
И они побежали дальше, держась за руки. Переулок впереди расширялся в улицу. С беспокойством Бак поискал глазами флаеры, не догоняют ли, но не увидел ни одного. Он не знал точно, куда они попали.
— Погони нет?
— Кажется, нет. Ни одного флаера, и я никого не заметил позади, когда мы останавливались.
— Значит, мы удрали!
Футах в тридцати от них из рассветных теней вдруг выступил человек. Охваченные паникой, они остановились, а он шагнул к ним. Шляпа была низко надвинута на лицо, но улыбку нельзя было не узнать. Джемс Дентон.
— Доброе утро, красавица, — произнес он. — «Видеоскоп Интернэйшнл» много потерял без тебя. Доброе утро, мистер Бак.
Они стояли молча. Мисс Мэннинг вцепилась в плечо Бака, а ногти ее через рубашку вонзились ему в тело. Он не шевелился.
— Я знал, что ты попадешься на эту маленькую хитрость, красавица. Я знал, что ты уже как раз достаточно напугана, чтобы на нее поддаться. У каждого выхода мои люди, но я благодарен тебе, что ты выбрала именно этот. Очень благодарен. Я предпочитаю лично сводить счеты с предателями.
Вдруг он повернулся к Баку и прорычал:
— Убирайся отсюда, Бак. До тебя очередь еще не дошла. Для тебя я приготовил кое-что другое.
Бак стоял, как прикованный к сырому тротуару.
— Шевелись, Бак, пока я не передумал!
Мисс Мэннинг отпустила его плечо. Ее голос сорвался на прерывистый шепот.
— Уходите! — сказала она.
— Бак.
— Уходите, быстро! — снова шепнула она.
Бак нерешительно сделал два шага.
— Бегом! — заорал Дентон.
Бак побежал. Позади раздался зловещий треск выстрела, крик — и наступила тишина. Бак запнулся, увидел, что Дентон смотрит ему вслед, и снова побежал.
— Так вот, трус, — сказал Бак.
— Нет, Бак, — Лэнки медленно покачал головой. — Ты смелый человек, иначе ты не ввязался бы в это дело. Это не была бы смелость — пытаться что-нибудь там сделать. Это была бы глупость. Виноват я. Я думал, что он прежде всего займется рестораном. Теперь я кое-что должен за это Дентону, Бак, а я из тех, кто платит свои долги.
Обезображенное лицо Лэнки озабоченно нахмурилось. Он как-то странно посмотрел на Бака и почесал свою лысую голову.
— Она была красивая и храбрая женщина, Бак. Но я не понимаю, почему Дентон отпустил тебя.
Трагедия, нависшая над рестораном Лэнки в тот вечер, никак не сказалась на посетителях. Они встретили Бака, вышедшего к мультикорду, громом оваций. Когда он остановился, нерешительно кланяясь, его окружили три полисмена.
— Эрлин Бак?
— Да.
— Вы арестованы.
Бак усмехнулся. Дентон не заставил ждать своего следующего хода.
— В чем меня обвиняют? — спросил он.
— В убийстве. В убийстве Мэриголд Мэннинг.
Лэнки прижался к решетке печальным лицом и неторопливо заговорил.
— У них есть свидетели, — сказал он, — честные свидетели, которые видели, как ты выбежал из этого переулка. У них есть несколько лжесвидетелей, которые видели, как ты стрелял. Один из них — твой друг Халси, которому как раз случилось совершать свою раннюю утреннюю прогулку по той аллее — во всяком случае, он в этом присягнет. Дентон, наверное, не пожалел бы миллиона, чтобы засадить тебя, но в этом нет нужды. Нет нужды даже в том, чтобы подкупить суд. Настолько чисто дело против тебя.
— А как насчет револьвера? — спросил Бак.
— Его нашли. Конечно, никаких отпечатков. Но кое-кто заявит, что ты был в перчатках, или окажется, что кто-то видел, как ты его обтирал.
Бак кивнул. Теперь он уже был не в силах что-нибудь изменить. Он служил делу, которого никто не понимал, — может быть, он сам не понимал, что пытался сделать. И он проиграл.
— Что будет дальше?
Лэнки покачал головой.
— Не умею я скрывать плохие вести. Это означает пожизненный приговор. Тебя сошлют на Ганимед в рудники пожизненно.
— Понятно, — сказал Бак. И добавил с беспокойством: — А ты собираешься продолжать наше дело?
— А чего ты, собственно, хотел добиться, Бак? Ты ведь работал не только на ресторан «Лэнки». Я никак не мог в этом разобраться, но я-то был с тобой потому, что ты мне нравишься. И мне нравится твоя музыка. Так чего же ты хотел?
— Не знаю.
«Концерт? Тысяча человек, собиравшихся, чтобы слушать музыку? Этого он хотел?»
— Музыки, наверное, — сказал он. — Избавиться от коммерсов или хоть от некоторых из них.
— Да. Да, кажется, я теперь понял. Ресторан «Лэнки» будет продолжать твое дело, Бак, пока я жив. Новый мультикордист не так уж плох. Конечно, не то, что ты, — но такого, как ты, больше никогда не будет. Мы все еще не можем удовлетворить все заявки на места. Еще несколько ресторанов покончили с видеоскопом и пытаются нам подражать, но мы далеко впереди. Мы будем продолжать то, что начал ты, а твоя треть дохода будет идти тебе. Ее будут отчислять на твой счет. Ты станешь богатым человеком, когда вернешься.
— Когда вернусь?
— Ну, пожизненный приговор не обязательно означает приговор на всю жизнь. Смотри, веди себя как следует.
— А как же Вэл?
— О ней позаботятся. Я дам ей какую-нибудь работу, чтобы занять ее.
