— Куда второй прикреплять, хозяин? — кровожадно спросил Духан.
— Пока к языку! — приказал мучитель.
— Открой рот! — выкрикнул Духан. — Не откроешь? Еще как откроешь.
Он сжал челюсти пленника с такой силой, что разорвал губу, и рот Султанова наполнился кровью. Паша был вынужден разжать зубы. Духан ухватил язык немытыми пальцами, вытянул его наружу и посадил прямо на кожу зубастого "крокодила".
— Ну-ка включи ему ток! — приказал Абдурахман.
— А сколько?
— Да все равно сколько.
Духан подошел к висящему на стене рубильнику и оглянулся на застывшего в ужасе пленника, смакуя момент.
— В последний раз спрашиваю, где доверенность Матросова? — заорал Абдурахман. — Где ты брал деньги, ишак?
Султанов еще что-то промычал в ответ, да им ответ, в общем- то был и не нужен. Важен сам процесс. Абдурахман кивнул Духану, и тот с хрустом сомкнул рубильник. Султанова с силой рвануло за язык, тело сотрясла болезненная конвульсия, и тотчас снизу его подбросил мокрый и горячий фонтан.
— Фу, мальчик обкакался, как нехорошо! — дурашливо произнес Абдурахман и заливчато, как умеют только на Востоке, захохотал.
В это время в комнату заглянула секретарша и сказала:
— Звонит Азамат. Сообщает, что тот тип, что с Султановым приехал, что-то замышляет. Что ему с ним делать?
— Неужели не знает? Мочить как собаку!
Услышав приговор Сорокину, Султанов замычал особенно жалобно.
— Кстати, насчет тебя, — проговорил Абдурахман. — Знаешь, куда мы подключим ток в другой раз?
В машине с Азаматом сидело еще двое сумитов: Золой и Мамед. Азамат сложил мобильник в карман, обернулся к ним и сказал:
— Второго мочить будем. Машину потом отгоните в гараж к Обанаеву, труп на свалку. Только сначала с лицом что-нибудь сделаете, чтоб не узнали. Да и пальцы отрубите.
Они подчеркнуто неторопливо выбрались из машины, делая вид, что направляются в шашлычную. Лишь у самой машины резко поменяли направление движения. Азамат рывком распахнул дверь, и последним впечатлением о так бездарно посещенном им мире было удивление, ибо он ткнулся лицом в дуло пистолета.
Бандитам показалось, что глаз Азамата исчез даже раньше, чем грянул выстрел. Оставшиеся два абрага кинулись врассыпную, стреляя куда угодно, только не в цель, настолько силен был шок. Одного Быстрец убил сразу. Одна из пуль угодила ему точно между правым и левым усом. Золой, раненый в ногу, еще некоторое время полз спиной вперед, стараясь заползти под машину. Подвывая себе под руку, он безостановочно палил, и один раз едва не попал, чем окончательно вывел Быстреца из себя. Рассвирепевший полковник шел за бандитом шаг в шаг и в такт шагам всаживал по пуле. Под конец Золой был похож на подушку для булавок. Ему казалось, что он стремительно уползает, и практически спасся, на самом деле у почти покойника дергались только ноги. Раздался испуганный вскрик и, оглянувшись, Быстрец увидел исчезающую в конторке секретаршу. Он бросился за ней, но опоздал: она успела предупредить находящихся там бандитов. Абдурахман и Духан выскочили в коридор, прикрываясь дурочкой, и стали пятиться в сторону второго выхода.
Сумиты сразу стали стрелять, особо не привередничая, так что часть выстрелов пришлась в несчастную женщину.
Полковник избежал пуль, заскочив в оставленную бандитами комнату, а бандиты, отшвырнув труп, выскочили на улицу. Едва Быстрец освободил язык Султанова от удерживающего его захвата, как Паша закричал из последних сил:
— Останови их! Я узнал того, кто стрелял в жену Обанаева! Это Духан! Возьми его живым!
Быстрец не стал переспрашивать и выскочил в окно. Бандиты уже сели в машину и разгонялись, пытаясь на скорости протаранить ворота стоянки. Им, безусловно, это бы удалось, ворота сами по себе были хлипкие и вряд ли вынесли бы прямой удар автомобиля.
Тогда Быстрец схватил лежащий рядом просмоленный брус и швырнул под колеса. Машина стала толкать перед собой брус, а тот, собирая грунт, наоборот лишь тяжелел, так что вместо таранного удара машина смогла лишь докатиться до ворот и встала.
Генерал Громов приехал на место происшествия спустя полчаса. Некоторое время он изучал обстановку, не выходя из машины, и все это время старший группы экспертов капитан медицинской службы Альберт Якушев, до смерти боявшийся начальства, простоял рядом, не решаясь подойти. Обстановка генералу не понравилась. Три трупа лежали на площадке. Громову всегда было не по душе, что эксперты раздевают покойников на предмет выяснения характера ранений. Вот и сейчас трупаки возлежали с приспущенными портками, словно их отымели после убийства. Здание конторки напоминало дом Павлова в Сталинграде. Ни одного целого окна. Дверь валяется на улице. Вместо стен решето. Генерал вздохнул и вышел из машины. К нему тотчас подскочил Якушев.
— Докладывайте, — махнул рукой Громов, даже не потрудившись ответить на приветствие.
— Три трупа на улице, еще два в доме, — сообщил Якушев.
— Кто хозяин? — спросил Громов.
— Абдурахман Юзбашев. Он как раз один из тех двоих в доме. Его убили не сразу. По всей видимости, пытали, хотели что-то выведать.
Якушев рассказал, что они нашли Абдурахмана в одной из комнат прикрученным к стулу проволокой. Какой-то решительный малый хотел превратить абрага в рождественскую елку, для чего подключил к нему не менее тысячи вольт, а мочу электрического горца эксперты обнаружили даже на потолке.
— Свидетели есть? — спросил Громов.
— Тут рядом в кафе в это время работал один парень. Божится, что ничего не видел и не слышал. Да и по-русски не понимает.
— Этого я заберу с собой, — заявил Громов. — У меня есть хорошие специалисты по русским и нерусским языкам.
Мимо поста Духана провезли в багажнике, связанного с заткнутым ртом. Седой даже не стал останавливать, только рукой махнул.
Потом они малость подождали, пока женщины уйдут на пляж, и завели связанного Духана в дом, на подобающее ему место в чулане. Заперев пленника, они, не сговариваясь, посмотрели друг другу в глаза.
— Только ничего не говори! — предупредил Сорокин.
— Еще тихоней прикидывался, — попенял Паша. — Троих уложил наповал, а Абдурахмана зачем-то заставил на потолок писать. Хотя зрелище надо признать было феерическое. Бахчисарайский фонтан.
— Сколько раз тебе говорить, что это был не я! — возмутился Сорокин.
— Я не я! Детский сад какой-то!
— А что ты на меня орешь?
— Ну, извини. Ладно, я пошутил. Чего ты злишься?
Когда они поднялись наверх, вернулись женщины. По дороге с пляжа они успели заскочить в магазин. Выложив на стол консервы и хлеб, сели обедать. В этот раз в подвале что-то грохнуло в первый раз.
