Миша резко обернулся к Володе.
- А эти зачем? Зачем автоматчики?
- Нужно, - не опуская глаз, твердо ответил Володя. - Там может быть опасно.
- Где опасно? Что ты мелешь? Кто нас тронет - зотовцы, дудковцы?
- Нет. Но может быть опасность.
- Не лепи ты мне горбатого, - выдал Шмидт. - Или в деревне Мочилы нас могут замочить?
- Да не беспокойся ты, парень, - Володяулыбнулся. - Всё будет в порядке.
- Если в порядке, их бы не было.
Они отправились по левому коридору. Впереди шли Володя и два автоматчика, затем Миша с Катей и остальные счастливцы. Замыкали шествие также двое автоматчиков-бандитов. Чья это территория - зотовская или бывшая теперь уже дудковская - понять было трудно. Они несколько раз поворачивали, чаще направо. Рельеф шел на явное понижение. И по-прежнему все штреки были освещены. А Миша точно помнил, что после кольцевого глицеринового коридора они довольно долго шли по темным штрекам. И отнюдь не вверх. Впрочем, сейчас они шли к другому выходу.
Вскоре электрические лампочки действительно кончились. Володя и автоматчики включили фонари. У двух из них были шахтерские каски с лампочками, у двух - карманные фонари. Миша тоже хотел было достать свой, но Володя остановил его.
- Ты темноты, что ли, боишься? Экономь батарейки. Еще пригодятся.
Всю дорогу за спиной у Шмидта с Катей болтливый атаман Пуков пытался заговорить с кем-нибудь из попутчиков, делясь радостным настроением, но его не поддержали.
Вскоре Миша заметил, что они как-то незаметно перестроились. Володя по-прежнему шагал рядом, даже чуть сзади. Растянувшуюся по узкому, идущему на спуск штреку колонну возглавлял один из автоматчиков. Трое оказались сзади. Раз Володя гонец, проводник, то он должен вести, он должен знать дорогу, а вовсе не зотовская шестерка. Это уже больше напоминало конвоирование.
Только приятно, очень приятно было еще хоть чуть-чуть понадеяться, что их ведут домой.
Атаман Пуков сзади споткнулся, чертыхнулся и вдруг воскликнул:
- Товарищи, а давайте по такому случаю споем? Что-нибудь такое боевое, веселое, дудковское...
- Мишка, тебе не кажется, что нас ведут куда-то в еще большую глубь? спросила Катя.
- Кажется. Проклятый дед... Он резко остановился. Шедший следом Володя наткнулся на него.
- В чем дело?
- Это я тебя должен спросить - в чем дело? Куда нас ведут? - прошипел Шмидт.
- Куда надо.
- Вперед, вперед, товарищ Шмидт! - заорал атаман Пуков. - Где ваш дудковский, то есть зотовский энтузиазм? В рай все-таки идем. В Соленую пещеру. Вперед, заре навстре-ечу, товарищи в борьбе...
- Как...
- Давай, Шмидт.
Тон голоса Володи изменился и уже не обещал ничего хорошего. В ребра Мише уперлось вороненое дуло пистолета. Ноги сразу сделались ватными. Ребенок у Кати на руках, почувствовав неладное, проснулся и заплакал. Мать покрепче прижала его к груди.
- Тише, Ванечка, тише. Уже недолго осталось.
- Пришли, - обернулся охранник, шедший первым.
Спуск по зыбкой тропе, явно проложенной по осыпи обвала, закончился тупиковым гротом. Охранник укрепил на возвышении большую толстую свечу и зажег ее.
В самом центре грота имелось неширокое отверстие колодца. Над ним на толстой металлической раме был укреплен тоже металлический ворот с деревянной бадьей, висевшей на двух толстых канатах, тянущихся к двум шкивам с ручками.
- Ура, товарищи, ура, - не унимался Пуков,- Все сразу в лифте уместимся? Женщины, старики и дети должны первыми.
Трое охранников быстро заняли места по периметру небольшого грота и взяли автоматы наизготовку. Володя с иезуитской улыбочкой подошел к опускательной конструкции.
- Ну, добро пожаловать. Первые четверо - женщины и хорунжий с есаулом.
Катя с ребенком на руках прижалась к Мише.
- Это всё? - спросила она в нелепой надежде, что Володя может знать хоть какой-то ответ. - Зачем тогда нужен был весь этот маскарад? Зачем он нам дал с собой фонари, еду и пеленки? Ведь оттуда нет никакого выхода. Я смотрела по карте. Там внизу Соленая пещера, откуда никто и никогда не возвращается.
Те, кому было указано, уже заняли свои места в раскачивающейся бадье. Над ее краем торчали их улыбающиеся головы.
- Давай. - Володя подошел к Кате и протянул руку.
- Не давай, - сказала Катя. У нее задрожал голос. Никак не получалось сделать его властным, как когда-то. - Нам не сюда. Зотов приказал тебе отвести нас к выходу. Село Мочилы.
- Это тебе он так сказал, детка. А мне он приказал доставить вас сюда. Давай, не бойся. Это же рай. Смотри - они не боятся. Ну?
- А не пошел бы ты в жопу, Володя.
Рот гонца открылся в беззвучном гневе. Он попытался вырвать ребенка из рук матери, но она держала его крепко. Миша выскочил из-за ее спины и врезал Володе кулаком в нос. Сбить с ног толстяка с одного удара не получилось. А для второго не хватило времени. Подскочивший сзади охранник со всей силы огрел Шмидта по затылку прикладом...
- Не стреляй, - успел он расслышать голос Володи. Миша пришел в себя от легких ударов по щекам. Над ним сидел атаман Пуков.
- Ну что вы, товарищ Шмидт? Не по-зотовски это как-то и не по-дудковски. Мы должны с радостью идти на заслуженный отдых. Неужели вам ничего не рассказывали - как замечательно в Соленой пещере? Там такой воздух! И вещи эти не нужны. Чего вы так вцепились в лямку вашего стандартного войскового вещевого мешка? Там будет всё необходимое.
Михаил поднялся, одной рукой потирая раскалывающийся затылок. Крови, кажется, не было. Шерстяная шапочка смягчила удар.
Потом он понял, что Кати с младенцем тут уже нет. Из колодца глухо доносился плач ребенка. "Хоть не очень глубоко, - догадался он. - Преисподняя преисподней".
Придется и ему туда. Придется и там горя хлебнуть.
"Там монстры, а тут психи", - всплыли в памяти слова умиравшего древнего физика Петра Ивановича Захарьина. Бог даст, та капля горя будет последней.
- Пойдемте, пойдемте, - обнял его Пуков и повел. - Да бросьте вы свой мешок.
Но он держался за лямку мертвой хваткой. Двое отставных подземных рабочих уже сидели в бадье. Атаман запрыгнул туда с неожиданной ловкостью. Миша взялся за край бадьи и обернулся к Володе:
- Я знаю, догадываюсь, что там... Зачем нам Зотов дал еду и фонари? Агонию продлить?
- Он дал вам шанс, - улыбнулся Володя. - Он сказал, что за родственников у него всегда сердце болит.
- Ну? Прям до инфаркта, - заметил Шмидт и перевалился в бадью.
Она ходила под ними ходуном. Внизу была кромешна темень, и оттуда почему-то тянуло теплом. Еще слышался плач ребенка. И вдруг раздался испуганный Катин крик:
