Но не только любовь мужчины и женщины, другие человеческие чувства тоже могут стать содержанием фантастического произведения. Вот перед нами еще один рассказ А.Азимова «Уродливый мальчуган», по-моему, одно из лучших творений известного американского фантаста. В современность доставлен малыш-неандерталец, с научными целями, разумеется, ухаживать за ним была приглашена уже немолодая воспитательница, одинокая, старая дева. «Уродливый мальчуган» — настоящий гимн женской самоотверженности. Вместе с тем, это страстное антирасистское произведение. Материнская любовь «белой» женщины к беззащитному мальчику показана как совершенно нормальный, естественный вариант человеческих отношений. Героиня борется с предрассудками, доказывая, что ее Тимоти — самый настоящий человек, здоровый, смышленый, а никакая не обезьяна, как бы ни шокировал его внешний вид некоторых не в меру брезгливых руководителей эксперимента. Но еще важнее то, что и сам писатель так изображает маленького делегата из прошлого, что мы невольно проникаемся к нему симпатией и негодуем на тех, кто видит в Тимоти не живое, чувствующее, страдающее существо, а лишь подопытный объект. Писатель находит ударную концовку когда Тимоти пришлось вернуть в его время, женщина уходит вместе с ним, не желая расставаться с единственной своей привязанностью. Как бы ни был безрассуден с точки зрения тех же ученых джентельменов этот поступок, он продиктован сильным и искренним чувством, и мы не можем не восхищаться им.
Еще одного перетянутого в современность неандертальца, на сей раз вполне взрослого, и с подобными же целями ввел в свой роман «Заповедник гоблинов» Клиффорд Саймак. Линия Алле-Опа (так окрестили «каменного гостя») окрашена сильной дозой юмора, но мысль та же самая — дело не во внешности, по своему умственному развитию и неандерталец может стать полноценным членом современного общества. Я, правда, не знаю, как насчет научной достоверности этого утверждения, если говорить конкретно о неандертальцах, но с точки зрения гуманизма тут все правильно. Еще одну лирическую ниточку к прошлому протянул Д.Пристли в повести «Дженни Вильерс». Здесь речь идет не о любви а прямом смысле слова и даже не о непосредственном общении. Предоставившаяся чудесная возможность стать, пусть даже посторонним, свидетелем трагической судьбы талантливой актрисы прошлого века, сопереживание с теми испытаниями и страданиями, которые пришлось пережить нежной и несчастной девушке, облагородило душу старого драматурга, помогло ему преодолеть душевный кризис, вновь обрести утраченную было веру в людей. Эта добрая повесть говорит о том, что мы связаны с прошлым невидимыми, но неразрывными нитями и что опыт прошлых поколений не исчез бесследно, не может исчезнуть. Мы не в состоянии жить без него, если хотим оставаться людьми.
* * *
А все-таки нет ли каких-либо реальных путей для осуществления мечты фантастов? Если невозможно перемещение по времени «назад-вперед», то, может быть, возможны какие-нибудь принципиально иные способы для проникновения в прошлое или в будущее? Положим, насчет заглядывания в будущее можно усомниться, но что от прошлого сохранились какие-нибудь источники рассеянной информации, какие-нибудь застывшие волны — это более правдоподобно.
Такую идею использовал, например, И.Забелин в «Записках хроноскописта». Хроноскоп, изобретенный автором и двумя его молодыми героями, это весьма совершенное кибернетическое устройство, которое способно извлечь максимум информации из минимума данных. По обломку горшка, обрывку письма, кусочку материи оно воспроизводит образы людей, сделавших их или бравших их в руки. Словом, оно действует, как криминалист высочайшего ранга, электронный Шерлок Холмс, который, как известно, по одной пылинке мог представить себе возраст, достаток и цвет волос преступника, а также мотивы, толкнувшие его на преступление. Если такое мог сделать человек, почему бы не справиться «разумной» машине? Ничего нарушающего физические законы в предложении И.Забелина нет. С помощью хроноскопа героям его повестей удалось разрешить много любопытных историко-географических загадок — выяснить причину гибели полярной экспедиции, разгадать тайну узников северного монастыря, найти следы исчезнувших коссов — «земляных людей». Именно эти полуфантастические, а может быть, даже и совсем не фантастические истории — существо книг И.Забелина. И хотя сейчас нас интересует хроноскоп, он введен автором лишь для того, чтобы протащить связующую нить от рассказа к рассказу.
И.Забелин видит в своем аппарате только достоинства. Иного мнения придерживается уже не первый раз упоминаемый А.Азимов, в его рассказе «Мертвое прошлое» действует устройство, носящее то же название и в принципе похожее на забелинское, хотя и сконструированное на иных технических идеях. Здесь утверждается возможность беспрепрятственного заглядывания во вчерашний день может обернуться всеобщим бедствием. Машине ведь все равно, что разглядывать, в какую сторону повернуть свой глаз. Никаких тайн больше не будет, жизнь людей будет протекать как бы в прозрачном аквариуме. Азимов своим рассказом предупреждает, что прогресс науки и техники может вызвать совершенно непредвиденные последствия.
Ладно, это прошлое, но вот получить сообщения из будущего, хотя бы в фантастическом романе, дело, бесспорно, хорошее. И Ольга Ларионова в «Леопарде с вершины Килиманджаро» описывает звездолет, нырнувший в некое подпространство и, переместившись по времени, вернувшийся обратно со списком, в котором указан год смерти всех живущих на земле людей. Каждый, кто пожелает, может навести справку, когда именно он сойдет с катушек. Следуя основной мысли этой статьи, я не стану задавать вопроса зачем и кому — злому гению, энергетическим сгусткам, будущим поколениям — понадобилось составлять такой список. Это не столь существенно, теоретически подобный поминальник может привезти с собой любой путешественник по времени. Но зато нас очень будет интересовать а для чего этот экстравагантно шокирующий ход придуман автором? И тут ненароком выясняется, что авторская позиция ложна, надуманна, если позволительно употребить это слово по отношению к фантастике. Добровольное обнародование подобной информации странным образом выдается за победу духа, за подвиг смелых, не боящихся взглянуть в лицо смерти. О, разумеется, собственного дня похорон и похорон своих близких люди будущего ожидают с большим достоинством, не прекращая напряженного творческого труда, шуток и занятий спортом!
Из-за ложности основной посылки повесть фальшива во всех психологических мотивировках. И герой, который не знает даты своей смерти, и две знающие женщины, которых он любит, — все ведут себя крайне неестественно. Например, девушка, которая знает, что скоро погибнет, признается герою в любви (надо учесть он-то и не догадывается, что видит ее в последний раз). Зачем же она призналась? Чтобы любимому тяжелее было переживать ее преждевременную кончину? Ни один искренне любящий человек так не поступит. Это свойственно лишь героиням мелодрам.
