– Я здорова. – Джосс несколько раз с силой провела ладонями по лицу. – Господи, ну почему мне никто не верит?
Она почувствовала, что Лин и Люк обменялись быстрыми взглядами. Джанет подошла к Джосс и обняла ее.
– Я верю тебе, Джосс. Думаю, что в этом доме действительно происходит что-то забавное. И еще я думаю, что вам всем надо уехать отсюда. Приезжайте ко мне. У нас много комнат. Мне будет очень приятно, если вы поживете у нас. – Она посмотрела на Люка и Лин. – Пожалуйста, подумайте.
– Вы очень добры, Джанет, – твердо произнес Люк, прежде чем Джосс смогла ответить. – Но в этом нет никакой необходимости. В этом доме не происходит ничего странного, что не являлось бы плодом воображения моей жены. Она напугана россказнями об этом доме, и чем скорее мы убедимся в этом, тем лучше. Я считаю, что с ней не происходит ничего серьезного. Единственное, в чем она нуждается, так это в отдыхе. Я приглашу Саймона, и завтра он выпишет ей то, что нужно.
– Люк! – Джосс гневно взглянула на мужа. – Как ты смеешь? Ты говоришь обо мне! Ты выглядишь сейчас как викторианский отец семейства! Я ничего не воображаю, и это не я отвела Тома на чердак и бросила его там в страшном холоде, только чтобы потрафить соблазнам моего воображения. И пусть кто-нибудь скажет мне: откуда взялись эти игрушки? Я никогда раньше их не видела. Если это игрушки Джорджи, то откуда об этом узнал Том? О Люк, неужели ты думаешь, что я могу так пугать собственного ребенка?
– Он вовсе не был напуган, Джосс, – тихо произнесла Джанет. – Что бы ни произошло и каким бы образом он ни проник на чердак, он не был напуган. Он неплохо развлекался теми игрушками, и это, несомненно, самое главное. Ему не причинили никакого вреда.
– Нет, ему причинили вред, и очень большой. – У Лин задрожали руки, когда она начала говорить. Резко усевшись за стол, она прикусила губу, стараясь удержать рвущиеся из ее груди рыдания. – Когда все поймут, что дети находятся в опасности?
– Я согласна с этим, – Джосс твердо выдержала взгляд Лин. – Дети действительно находятся в опасности. Но эта опасность, сохрани их Господь, исходит не от меня!
– Никакой опасности нет, – удрученно вздохнул Люк. – Господи, что может произойти в доме, полном истеричных женщин! Ради Бога, соберитесь. На дворе двадцатый век. Девяностые годы. Давайте ужинать, Лин. Прошу тебя! Давайте сейчас же все предадим забвению. Том-Том спит, ему не угрожает никакая опасность и перестанем наконец жевать эту жвачку.
Наступило молчание, и все обратили взоры на маленький пластиковый селектор, стоявший на кухонном столе между вазой с фруктами и кофейником. Из динамика доносилось только мерное тихое посапывание.
– Том-Том, ты спишь? – Джосс тихо склонилась над кроваткой и нежно коснулась пальцем щеки ребенка. – Том-Том, ты слышишь мамочку?
Он что-то невнятно пробормотал и заворочался во сне.
– Том-Том, кто увел тебя наверх играть в игрушки Джорджи? – прошептала она.
Ответа не было. Том снова начал ровно и глубоко дышать. Глаза закрыты, большой палец, как всегда, во рту. Джосс несколько минут молча смотрела на сына. Только что она покормила Нэда, перепеленала его и уложила в колыбельку. Обе детские спальни, освещенные мягким светом ночников, казались теплыми и надежными. Порывы ветра, завывавшего временами за стенами дома, только подчеркивали тишину и нежное дыхание спящего Тома.
Вздохнув, она выпрямилась и отвернулась от кроватки. На комоде, в круге света, отбрасываемого ночником, лежала белая роза.
Ощутив приступ тошноты, Джосс уставилась на цветок. Его не было, когда она вошла в комнату.
Только не кричать.
Не надо будить детей.
Сделав глубокий вдох, она сжала кулаки, потом медленно повернулась и взглянула на окно. Оно, как всегда, показалось ей озером глубокой темной тени, куда не мог проникнуть слабый свет свечи. В комнате ничего необычного. Все, как всегда. Было не особенно холодно. В голове не отдавалось привычное эхо. Послышалось завывание сильного порыва ветра, и Джосс заметила, как шевельнулась штора. Ладони Джосс покрылись потом. Подойдя ближе к кроватке, она ухватилась за перильца.
– Уходи, – неслышно произнесла она. – Уходи. Оставь нас в покое.
Она вдруг увидела, что Том открыл глаза. Все еще держа большой палец во рту, он внимательно смотрел на Джосс. Встретив ее взгляд, мальчик широко улыбнулся, вынул пальчик изо рта и протянул руки к матери.
– Пусть мамочка поцелует и скажет: «Доброй ночи».
Она улыбнулась, наклонилась к сыну и погладила его по голове.
– Доброй ночи, малыш.
– Железный человек водил Тома играть в игрушки Джорджи, – сонно пробормотал Том, закрывая глаза.
Джосс почувствовала, как ее сердце екнуло от страха. Отойдя от кроватки, она снова, еще более внимательно, оглядела комнату. Никого. Не было даже привычной тени.
Роза была свежа, бархатиста на ощупь, источала дивный аромат и не думала осыпаться. Джосс отнесла цветок в ванную и несколько секунд испытывала большое искушение бросить его в унитаз и спустить воду. Вместо этого она открыла окно и перегнулась через подоконник. В лицо ударил пронизывающий ветер. Джосс бросила розу, и та исчезла в темноте, как комочек легкого пуха. Джосс закрыла окно и увидела на пальце кровь. Она не заметила, как укололась о шип.
– Джосс, когда ты встала? – Люк, протирая глаза, вошел в кабинет в половине седьмого утра. – Нэд плачет. Ты же говорила, что хочешь покормить его утром. – Он застонал, проведя рукой по волосам. – Боже, какой собачий холод! Почему ты не затопила камин?
Джосс тупо уставилась на камин. Было половина третьего, когда она оставила всякую надежду уснуть, осторожно, чтобы не разбудить Люка, встала с кровати и спустилась вниз. Потом она разожгла огонь, завернулась в плед и удобно устроилась в кресле, положив на колени Кита и глядя на огонь. Наверное, в конце концов она все-таки заснула. В комнате стоял зимний холод.
Застонав, Джосс попыталась выпрямить ноги.
– Я не могла уснуть и не хотела тебя тревожить. Ты можешь заварить чай? А я пока приготовлю бутылочку для Нэда.
Люк кивнул.
– Конечно. Дай мне пять минут.
Джосс уложила Нэда под свой халат и, усевшись, погрузилась в тишину раннего утра и ровный ритм чмокающих звуков, которые издавал младенец, прильнувший к бутылочке с соской. Когда открылась дверь и вошла Лин, Джосс засыпала.
– Джосс, что ты делаешь? – Лин тоже принесла с собой только что разогретую бутылочку.
Джосс открыла глаза.
– Кормлю сына завтраком.
– Но это моя работа! – Лин была полностью одета, волосы аккуратно причесаны.
– Ты не видела в кухне Люка? Он готовит чай. Он должен был сказать тебе, что я решила делать это сама. Прости, Лин, ты не могла бы разбудить Тома?
