– Так быстро?..
– Накладывается разница во времени.
Сторчак старался не глядеть на него, чтобы не вызывать в себе лишних эмоций, и поэтому уставился на обшарпанный, мятый кожаный портфель, мало чем отличающийся от лица владельца. Радовать, впрочем как и разочаровывать, младшего Холика было нечем, и все же Смотрящий позвонил ему и сообщил о времени прилета «новгородского посадника».
– Я уже знаю, – меланхолично отозвался премьер.
После ночных бдений над многолетними трудами разведки Оскола он наверняка и так был перегружен информацией. Смотрящий хотел поинтересоваться впечатлениями, но Холик поделился сам.
– Работа проделана грандиозная, – оценил он. – Передайте мою благодарность старику. И пусть его помощники составят список особо отличившихся. Думаю, ветераны заслуживают государственных наград. Эти бездельники в наших спецслужбах умеют только надувать щеки. А тут люди трудились…
Перед глазами возник Филин, точнее его драный портфель, и промелькнула мысль, что и его придется вносить в список, причем под первым номером, однако Сторчак погасил в себе этот всплеск неприязни. Конечно же начальник разведки достоин ордена. Если судить по справедливости и откинуть эмоции…
– И еще включите телевизор, – посоветовал премьер. – Кажется, свистопляска заканчивается, наши добрые друзья на последнем издыхании… Я потом позвоню, поделитесь впечатлениями.
Смотрящий последовал совету, включил телевизор и, выкатив кресло на середину комнаты, сел, уставившись на экран. Несмотря на древний стиль кабинета, сервис у Оскола был вполне современным: пожилая дама в кружевной наколке приняла заказ на обед, и выбор был, пожалуй, лучше кремлевского.
Правозащитники, конкретно обслуживающие нефтянку, поносили всю научную среду, вплоть до Академии наук, заявляя, что она сейчас главный тормоз в развитии передовых идей и что благодаря этому все лучшие умы давно перекочевали на Запад. Какие-то жабоподобные, шизофренического вида тетки рассуждали о дикости нравов в современных научных учреждениях, и при этом, словно мертвых, демонстрировали знакомые портреты «бедных гениальных мальчиков», выстроенных в скорбный ряд. Видимо, прополотые осколковские сорняки, заполонившие кукурузные нивы, разбежавшись, не высовывали носа, подснять живых не удалось, показывали фотографии.
И все они чем-то походили на исчезнувшего Алхимика.
Официантка вкатила столик с заказом и пожелала приятного аппетита.
Политики средней руки явно портили его и отвлекали от обеда, говорили о коррупции во власти, об отмывании грязных денег через научные проекты, но уже не так напористо и рьяно, как вчера. Эти обслуживали нефтяные компании и заправки, лоббировали на уровне депутатов областных законодательных собраний и повально, начиная с Дальнего Востока, где рабочее время начиналось намного раньше, чем в центре, но куда слухи и реальная информация всегда доходили позже, орали о диктатуре прикормленных ученых, которые тихой сапой размывают рыночные ценности общества.
Но и те и другие явно отставали от событий, на самом деле происходящих в стране. На некоторых каналах нефтянка уже склонилась в покаянной позе и, сорвав головные уборы, просила прощения, припав к коленям благородного отца семейства, словно на картине «Возвращение блудного сына». Все сильнее звучали голоса в пользу нанотехнологий и в защиту земных недр.
И вдруг над всем этим шумом из белых кучевых облаков мелькнул почти бесплотный юный гений, изгнанный из Осколкова якобы за кражу цветного металла. О чем он вещал, Сторчак так и не понял, поскольку дал о себе знать единственный включенный телефон спецсвязи.
Это опять оказался Симаченко.
– Мне только что сообщили: Князь объявился, – почему-то безрадостно доложил капитан. – Находится в полицейском участке Варны. Я сейчас выезжаю за ним.
– Забирай его, и продолжайте переговоры с партнерами, – хотел отбояриться Смотрящий. – Все остается в силе.
– У них возникли опасения, если не сказать – паника. В связи с его внезапным исчезновением. Нештатная ситуация…
– Ситуация вполне штатная. Так было надо.
– Но партнеры уже выполнили первое условие, – вдруг заявил Симаченко, – и теперь ждут ответного шага!
– Какое условие?
– Доставили кубинского узника в Румынию!
Сторчак обычно осторожничал, даже если разговаривал по защищенной линии связи, но сейчас, зная что операция в Болгарии – всего лишь прикрытие, он умышленно заговорил открытым текстом: утечка могла быть полезной. Партнеры упорно навязывали свои условия, и Смотрящий еще раз отметил гениальность операции прикрытия, придуманной Филиным.
– Кто дал такую команду? – возмутился он. – С кем согласовали?
– Я не знаю! – испугался Симаченко. – Отец Алхимика уже находится в специальной румынской тюрьме. Уже почти сутки. Мне представили убедительные доказательства… Партнеры волнуются!
– Они обязаны доставить его в Осколково!
– Может, Князь распорядился? Говорю же, он был неадекватный!
– Немедленно поезжай к нему и выясни! И предупреди: впредь никакой самодеятельности. Пусть все согласовывает со мной. Узник должен быть перевезен в Россию. Каким образом, партнерам известно.
– Что делать с Княгиней? Искать?
– Пусть ее ищет полиция, – заявил Смотрящий. – Ты отслеживай ситуацию и не вмешивайся.
Оскол, или, точнее сказать, Филин, точно просчитал Корсакова: чем больше тот вносил суеты, неразберихи и паники, тем естественнее выглядело положение дел. И тем спокойнее можно было отработать встречу в новгородском музее.
Однако премьер не звонил, и это молчание все больше вызывало тревогу. Около часа Сторчак пялился в телевизор, пока не узрел на экране еще одно знакомое лицо с фабрики гениев. Впрочем, это мог быть один из тех же молодых людей, которых показывали еще до звонка Симаченко: они походили друг на друга, как китайцы для взгляда европейца.
Богообразный, в светлых кудряшках и с молодой порослью на впалых щеках, гений делился своими открытиями и знаниями, приобретенными в закрытом от мира технопарке Осколково. Он уверял зрителей, что еще недавно пел в переходе на Пушкинской, а сейчас носит прозвище Алхимик. И это он отливал из серебра и золота монеты, запуская их в оборот через палатки быстрого питания…
Сторчак не успел узнать, что еще натворил этот парень, внешне очень сильно похожий на Алхимика, поскольку в кабинет Оскола проник бесстрастный начальник разведки, толкая впереди себя портфель. Он доложил, что агенты в Новгороде переведены в режим он-лайн и доносят – на объекте наблюдения начат ремонт.
– Какой ремонт? – спросил Сторчак, одним глазом косясь на экран.
