— Но я не ходила в больни… — начала возражать Тэлли, но Мэдди решительным движением заставила ее открыть рот.
Тэлли зарычала от злости, но все же позволила матери Дэвида осмотреть ее зубы — это было проще и быстрее, чем спорить. Вскоре Мэдди что-то буркнула и отпустила Тэлли.
— Довольны?
— Пока да. Но Зейна придется оставить здесь.
— Даже не думайте! — выкрикнула Тэлли.
— Чрезвычайники будут здесь через десять минут, — сообщил Дэвид.
— Даже меньше. — Мэдди встала.
У Тэлли перед глазами плясали круги после яркого света фонарика. Она с трудом различала в темноте лица. Как они не могут понять, что пришлось пережить Зейну, чтобы попасть сюда, чем он пожертвовал ради лечения!
— Я его не брошу.
— Тэлли… — вырвалось у Дэвида.
— Не стоит, — прервала его Мэдди. — Формально она до сих пор красотка.
— Нет! — возмутилась Тэлли.
— Ты даже правильное лекарство не приняла. — Мэдди положила руку на плечо Дэвида. — Все изменения в мозгу Тэлли сохранились. Ей проведут сканирование и даже не станут отправлять под нож. Решат, что она заявилась сюда просто на прогулку.
— Мама! — вскричал Дэвид. — Мы не бросим ее!
— А я с вами не уйду, — процедила сквозь зубы Тэлли.
Мэдди покачала головой.
— Вероятно, микротравмы не так важны, как мы думали раньше. Дэвид, твой отец всегда предполагал, что красотомыслие — для большинства людей всего-навсего естественное состояние. Они хотят быть плоскими, ленивыми и никчемными. — Мэдди зыркнула на Тэлли и добавила: — И эгоистичными. И нужно только самую малость повернуть ключик, чтобы эта часть их личности закрепилась намертво. И еще Эз всегда считал, что некоторые люди способны сами найти выход и взломать запертую дверь.
— Эз был прав, — тихо проговорила Тэлли. — Я выздоровела.
Дэвид страдальчески простонал:
— Выздоровела ты или нет, Тэлли, ты не можешь остаться! Я не хочу снова потерять тебя! Мама! Сделай же что-нибудь!
— Ты собрался с ней спорить? Вперед. — Мэдди крутанулась на каблуках и стремительно зашагала к выходу из обсерватории. — Мы отправляемся через две минуты, — сказала она, не оборачиваясь. — С тобой или без тебя.
Дэвид и Тэлли несколько секунд молчали. Это было почти как утром на Ржавых руинах. Ни он, ни она не знали, что сказать. Правда, Тэлли была вынуждена себе признаться в том, что лицо Дэвида больше не вызывает у нее отвращения. Может быть, купание в ледяном источнике избавило ее от последних красоточьих мыслей. А может быть, ей просто понадобилось несколько часов, чтобы соединить свои воспоминания и сны с реальностью…
Дэвид не был принцем — ни красивым, ни уродливым. Он был первым парнем, в которого она влюбилась, но не последним. Время и опыт разлуки изменили то, что было между ними.
Но что гораздо важнее, у нее теперь был другой. Да, ее воспоминания о Дэвиде стерли при операции, и это было несправедливо. Но с тех пор у нее появилось множество новых воспоминаний, и она не могла просто взять и обменять их на прежние. Они с Зейном помогли друг другу обрести просветленность, они, как каторжники, вместе носили интерфейсные браслеты, они вместе бежали из города… Она не могла бросить его. Тэлли слишком хорошо знала, каково это, когда тебя одну-одинешеньку везут в город.
Зейн был единственным человеком в ее жизни, которого она ни разу не предала, и она не собиралась делать этого сейчас. Она взяла его за руку.
— Я не брошу его.
— Подумай головой, Тэлли. — Дэвид говорил медленно, как с ребенком. — Ты не сможешь помочь Зейну, если останешься здесь. Вас обоих схватят.
— Твоя мать права. Новая промывка мозгов мне не грозит, а если я буду в городе, то смогу помочь.
— Мы сможем тайком передать Зейну лекарство, как передали тебе.
— Мне не нужно было лекарство, Дэвид. Может быть, оно и Зейну не требовалось. Я помогу ему сохранять ясность ума, я помогу ему восстановить мозг. А без меня у него не будет ни единого шанса.
Дэвид на миг лишился дара речи. А потом зло прищурился и заявил:
— Ты остаешься с ним потому, что он красивый.
Тэлли широко раскрыла глаза.
— Что ты сказал?!
— Разве ты не понимаешь? Ты сама всегда говорила: все дело в эволюции. С тех пор как твои друзья, «кримы», оказались здесь, мама мне все время объясняла, как на других людей действует красота. — Он указал на Зейна. — У него большие, беспомощные глаза, и кожа гладкая, как у ребенка. Он кажется тебе ребенком, несчастным ребенком, которому нужна твоя помощь. Ты мыслишь нерационально. Ты приносишь себя в жертву только потому, что он красив!
Тэлли смотрела на Дэвида, не веря своим ушам. Да как он смел говорить такое ей? Ведь одно то, что она сейчас стояла здесь, доказывало, что она способна думать за себя.
Но вдруг она поняла, что происходит: Дэвид просто повторял слова Мэдди. Видимо, она предупредила его, что он не должен доверять своим чувствам, когда увидит Тэлли в новом обличье. Мэдди не хотелось, чтобы ее сын превратился в зачарованного уродца, готового целовать следы Тэлли. И вот теперь Дэвид решил, что Тэлли не видит ничего, кроме красивого лица Зейна.
Дэвид до сих пор считает ее городской девчонкой. Возможно, он не очень верит в то, что она выздоровела. А может быть, так и не сумел до конца простить.
— Дело не в том, как Зейн выглядит, Дэвид, — дрожащим от гнева голосом произнесла Тэлли, — а в том, что он дарит мне просветленность, потому что мы с ним вместе многое пережили и порой страшно рисковали. На его месте запросто могла бы лежать я, и тогда он бы меня не бросил.
— Это просто потому, что ты запрограммирована помогать красивым!
— Нет. Это потому, что я люблю его.
Дэвид хотел еще что-то сказать, но не смог. Тэлли вздохнула.
— Ступай, Дэвид. Что бы ни сказала твоя мать минуту назад, она без тебя не уйдет. Если вы сейчас же не тронетесь в путь, чрезвычайники захватят всех.
— Тэлли…
— Уходи! — прокричала она.
Дэвиду нужно было бежать из обсерватории опрометью, иначе конец Новому Дыму — и опять виновата будет она.
— Но ты можешь…
— Уходи отсюда, видеть не могу твою уродскую морду! — выпалила Тэлли.
Дрожащее эхо ее крика отлетело от стен обсерватории и ударило по ней. Тэлли оторвала взгляд от Дэвида, наклонилась к Зейну и поцеловала его. Оскорбление сделало свое дело, но она не смогла заставить себя поднять голову и посмотреть вслед Дэвиду. Она только слушала его шаги, удаляющиеся в темноту. Быстрее, быстрее… бегом.
По краям поля зрения у Тэлли колыхались черные пятна, и игра света от колеблющегося пламени костра тут была ни при чем. Это ее сердце билось так сильно, что кровь пульсировала в сосудах сетчатки, мешая видеть. Билось, как пленник, пытающийся вырваться на волю из клетки…
