5
Из Вестника Космофлота:
«Капитан Святослав Шервинский с борта летающего астероида „Обимур“ передает: „…вчера за орбитой Урана экипаж „Обимура“ стал свидетелем космического миража. На протяжении полутора часов в космическом пространстве слетались стаи огненных птиц, напоминающих земных журавлей, с угловыми размерами в размахе крыльев до шести градусов, что по самым скромным подсчетам соответствует восьмидесяти тысячам километров, хотя достаточно точное расстояние до миража определить не удалось. Предполагаю, что мираж мог быть вызван ионизацией космической пыли, хотя самое загадочное в том — и это зафиксировано видеомагнитофонами „Обимура“, — что огненная стая являла собою строфу стихотворения неизвестного автора:
В СИНЕВЕ, У ПРЕДДВЕРЬЯ БЕССМЕРТИЯ,
СТОРОЖАТ ОДИНОЧЕСТВО ГОР
ВРЕМЯ — НЕУТИХАЮЩИЙ ВЕТЕР,
НЕУСЫПНЫЙ ОТШЕЛЬНИК — ПРОСТОР“».
* * *
Во избежание инотолкований автор просит считать всех персонажей повести, равно как и все события, от начала до конца вымышленными.
Ольга Новикевич
ДИРЕКТОР ЗООПАРКА
Никогда не замечал, чтобы на этой станции кто-нибудь сходил. Сколько раз, проезжая здесь, я видел абсолютно пустой перрон, аккуратный свежевыкрашенный вокзал, дома, утопающие в зелени, и никакого намека на жителей. И, главное, никто этому не удивлялся. Я тоже. Поезд открывал на пару минут двери, затем, коротко свистнув, трогался. И опять ни одного любопытствующего — почему даже в летний зной никто не удостаивает вниманием этот провинциальный городок?
С самого утра начав делать все наоборот, я и тут, неожиданно для себя, подхватил багаж и выскочил в уже закрывающиеся двери. Мне показалось или на самом деле в вагоне раздался дружный удивленный возглас.
Маленький чистый городок встречал чрезвычайно приветливо. Словно именно меня ждал в гости и теперь демонстрировал аккуратную зелень вдоль вымытых дождем дорожек, уютные скамейки-диванчики и витрины, выложенные сушеными сахарными дынями, жареными каштанами и всевозможными джемами. Вот уж город-сладкоежка.
Я вошел в первое попавшееся кафе и оказался единственным посетителем. Хозяин (наконец-то первый человек!) радушно улыбнулся и в мгновенье ока заставил мой маленький столик разной снедью. Улыбаясь, довольный произведенным впечатлением, уселся поодаль.
— Вы смеетесь? — спросил я, когда поел и увидел счет на мизерную сумму.
— Ничуть, — хозяин улыбнулся.
Я расплатился. Вроде бы надо уходить, но мной овладела какая-то сытая дремота.
— Ваш город такой милый, провинциальный, — попытался я завязать разговор.
— Ну отчего же? — медленно возразил хозяин кафе. — Не такая уж провинция… У нас нет ни театра, ни библиотеки, даже банального клуба любителей кошек или кактусов там… Но есть зоопарк!
— А гостиница у вас найдется?
Его улыбка сменилась задумчивым взглядом. Он, казалось, рассматривал на мне каждую пору, но с какой целью — я понять не мог.
— К сожалению, гостиницу сейчас ремонтируют.
На улице появились редкие прохожие, — кто с кошкою на руках, кто с белкою, сусликом, иные шествовали с собаками на поводках.
— Но вы можете снять превосходную комнату у директора зоопарка.
— В этом городе есть зоопарк?
Я подумал, что какой-нибудь местный житель завел зверинец и теперь на потеху публике зачем-то именует себя директором зоопарка.
— К сожалению, есть, — тихо и грустно почему-то сказал хозяин. — Пройдете до конца этой улицы, свернете на следующую и там, около озера, увидите дом директора.
Высокий человек неопределенного возраста косил газон. На нем были мятые парусиновые брюки, широкая рубаха навыпуск. Солнечные очки то и дело съезжали на нос. Он снял их, как только я обратился к нему, и молча, с непонятным мне выражением, посмотрел на меня.
Оказалось, что передо мною — сам директор.
— Могу я снять у вас комнату на несколько дней?
— Да, конечно, — охотно ответил директор, вытер потные руки о штанины и повел меня к дому. — Наверху три комнаты, здесь — две. Есть еще холл, библиотека и веранда. Пожалуйста, решите, где вам будет уютнее — наверху или внизу.
На мой вопрос о цене директор назвал такую цифру, что даже из самой захудалой каморки меня бы выставили вон, предложи я такую плату.
— За такие деньги портье присматривает за собачкой, пока хозяин ее принимает ванну, — попытался я шуткой вернуть этого человека к реальности, но он, ничего не ответив, вышел в сад с явным намерением продолжать косить.
Выбрав самую маленькую комнату на втором этаже, я открыл окно.
Перед домом с обратной стороны расстилался парк. Сквозь густую листву доносились крики животных, и я удивился, почему не услышал их раньше.
— Я так и думал, что вы выберете эту, — приветливо сказал директор, внося в комнату мои чемоданы. Не обращая внимания на неловкость, с которой я попытался перехватить свои вещи, он тут же предложил:
— Если вы не устали, могу показать вам своих питомцев.
Директор открыл невысокую калитку, и мы вышли к аллее. Среди деревьев стояли клетки, причем весьма странные. Многие состояли всего из двух стенок.
Горный козел раздумывал — перепрыгнуть ему через невысокую ограду или обойти ее.
Сквозь ячейки кроличьих клеток мог пролезть не только кролик, но и зверь в четыре раза больше этого кроткого животного, и я просто удивлялся — что они забыли на своих обглоданных пятачках, когда совсем рядом росла сочная трава и нужно было только к ней выйти?
Но апогеем всего был барс, сидящий на деревянном заборе, предназначенном ограничивать сферу деятельности этой дикой кошки. Признаюсь, на всякий случай я перешел на другую сторону аллеи и как можно спокойнее попытался спросить:
— Они все ручные?
В это время внушительных размеров бурый медведь лениво вышел из-за своей перегородки и лапой прихлопнул лягушку, прыгавшую нам навстречу. Довольно урча и не обращая на нас внимания, он размазал ее по пасти, а затем вернулся на место, не произведя никакого впечатления на моего спутника.
Директор не ответил на мой вопрос, будто его не было вовсе.
— Вон к той лисичке я подхожу в первую очередь, — весело сказал он. — Все-таки первый экземпляр.
Он протянул руку к пушистому существу с влажным черным носиком. Янтарно-желтые глаза недобро блеснули, и лиса мгновенно вцепилась в кисть директора.
— Ну, ну, милая. Пора оставить эти замашки. Старая история, — обернулся он ко мне, — Как дома, так и здесь.
