В дверном замке заскрежетал ключ.
Эдео окинул взглядом помещение, пытаясь определить, не осталось ли следов их присутствия, убедился, что Хейрон втянул веревку наверх.
А потом увидел приоткрытую дверь.
Снаружи послышались проклятия — Фрудж никак не мог найти нужный ключ, Эдео выскочил из-за бочек, захлопнул дверь, задвинул щеколду и успел вернуться в укрытие, прежде чем в подвале зажегся свет.
Эдео слушал, а Хейрон сверху смотрел, как Фрудж спускается по скрипучим ступеням, В его сумке позвякивал металлолом. Увидев рядом с собой тень Фруджа, Эдео еще сильнее вжался в пол. Ювелир открыл дверь и выволок улитку наружу.
— Мне нужны еще камни, — сказал Фрудж, — а значит, тебе нужно больше этой дряни.
Потихоньку злясь, Эдео слушал, как Фрудж набивает металлоломом глотку их улитки. Когда ювелир ушел, и хлопки семян под его ногами затихли, Хейрон спустился в подвал.
— Мы должны забрать отсюда нашу улитку, — повернулся к нему Эдео.
Они попытались воспользоваться слесарной ножовкой, которую Эдео позаимствовал в мастерской ремонта трициклов, пока Хейрон отвлекал хозяина, но ножовочное полотно даже не оставляло царапин на цепи, которой Фрудж приковал улитку к стене. Дальний конец цепи был вбит в камень, а не в штукатурку, и штыри уходили в гранит сантиметров на двадцать. Единственным инструментом, оставлявшим след на цепи, оказался рашпиль, который Эдео стянул из мастерской отчима, однако вскоре друзья поняли, что потребуется не один день упорной работы, чтобы распилить цепь.
— Бесполезно, — сказал Хейрон.
Эдео склонился над задней частью раковины, вгрызаясь напильником в металл цепи. Улитка обшаривала карман Хейрона, куда он спрятал мяч. Гибкий усик скользнул внутрь и вытащил угощение. Хейрон захихикал. Нет, улитка гораздо лучше собаки.
— Вовсе не бесполезно.
— Сегодня она не ест ничего, кроме комковника. Нужно принести еще.
— Даже от ландышевки отказывается, — поднял голову Эдео. — А раньше любила.
— Ага. Теперь лопает только мячики и комковник. — Хейрон оглянулся. — И килограмм медной проволоки.
— Тише!
— Что это? — Хейрон наклонил голову, прислушиваясь. Они затолкали улитку в ее закуток.
— Рановато для Фруджа.
Через неделю они выучили его распорядок: ювелир приходил через день, чтобы покормить улитку и проверить, нет ли на раковине новых камней. Иногда он приносил вторую порцию металла, так что друзьям приходилось быть начеку.
Хейрон протянул руку к веревке, но она вдруг подпрыгнула.
Сверху донесся чей-то смех.
— Гремон! — со злостью прошептал Эдео.
— Чем это занимаются в подвале маленькие мальчики? Сравниваете, у кого больше? — Над краем провала появилась голова Гремона.
— Не твое дело, — огрызнулся Эдео.
— Ты так думаешь? — Гремон соскользнул вниз по веревке, балансируя одной рукой. — Посмотрим, что у вас тут.
Эдео передвинулся, загораживая дверь, и небрежно оперся рукой о стену. Гремон окинул взглядом подвал и улыбнулся.
— Что там? — Он оттолкнул Эдео и распахнул дверь. — Статуи? Непристойные картинки? Каменные… — Гремон осекся и попятился. — Что?!
Улитка скользнула вперед, размахивая антенной, и Гремон споткнулся, запутавшись в собственных ногах. Животное издало странный вибрирующий звук, который Эдео и Хейрон раньше не слышали.
Побледнев, Гремон бросился вверх по лестнице; штаны его были мокрые. Он с размаху налетел на запертую входную дверь, дрожащими руками повернул ручку замка и выскочил на улицу.
Вибрирующий звук сменился глухим фырканьем.
— Кажется, она смеется, — сказал Хейрон, почесывая улитке глотку.
— Уф… — Эдео не отрывал взгляда от захлопнувшейся двери.
— Ты хоть представляешь, что там у вас, в подвале? — Гремон свесился с верхней койки, и его голова темным пятном выделялась на фоне серого потолка.
— Нет.
— Черт! Улитка, Эдео. Улитка! Ты понимаешь, что это значит?
— Нет? А что?
— Улитки выращивают у себя на спине драгоценные камни, если кормить их нужным металлом. Слышишь меня? Драгоценные камни.
— Понятно.
— Если давать железо, вырастет изумруд. Если медь, то алмазы. А если…
— Они не настоящие, — ответил Эдео. — Не такие, которые находят в природе.
— Мы можем разбогатеть.
— Мы?
— Да, малыш, мы.
Эдео поднял глаза на брата.
— Проболтаешься, малыш, — тихо сказал он, — и Нелли Йон узнает, как ты намочил штаны.
Гремон умолк. Это было единственное оружие Эдео. И он надеялся, что действенное.
С верхней койки вниз метнулась тень. Резкая боль пронзила руку Эдео, и он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть.
— Это тебе не домашнее животное, тупица. Ее нужно использовать.
Гремон вновь забрался в свою койку.
На следующий день, когда друзья пришли навестить улитку, животное металось по своему закутку.
— А она не заболела? — спросил Хейрон.
— Не знаю, — буркнул Эдео. Его мысли все еще были заняты тем, чего можно ждать от Гремона. Наверное, брат постарается заграбастать улитку себе.
Улитка раз за разом ударяла панцирем о каменные стены ниши.
— Что с ней?
Мальчики не осмеливались подойти к улитке. Она весила в два раза больше их обоих, вместе взятых, а ее раковина была очень твердой. Их просто размажет по стене.
Наконец животное остановилось, и внутри ниши что-то звякнуло.
— Что это было? — удивился Эдео.
Улитка подвинулась вперед, и Эдео наклонился, всматриваясь в темноту. На полу поблескивал какой-то предмет. Эдео протянул руку, тут же отдернул ее и принялся сосать палец, из которого шла кровь.
— Драгоценный камень! — Хейрон осветил предмет лучом фонаря.
Первый камень, выращенный улиткой с тех пор, как неделю назад они тачали кормить ее местными растениями.
— Острый.
Эдео вновь потрогал предмет, на этот раз осторожно. Он казался металлическим, а вовсе не каменным. Тяжелый, будто из свинца. Один конец закругленный, с углублениями. Другой острый. Похоже на нож, которым ныряльщики вскрывают раковины морских моллюсков.
Улитка встряхнулась, зазвенев цепью.
Эдео и Хейрон переглянулись. Потом Эдео нагнулся и провел камнем по цепи. В свете фонаря, который держал Хейрон, они увидели царапину на металле. Камень резал цепь.
— Она вырастила ножовку! — воскликнул Хейрон. Эдео пилил, пока не устала рука, а потом его сменил
Хейрон. К полудню они перепилили половину звена и так увлеклись, что не слышали приближения Фруджа, пока не открылась дверь в подвал.
— Что вы здесь делаете?
