– Но как?
– Подтолкнуть одну из сторон к дипломатической ошибке, сыграть на националистических настроениях… – перечислял Игорь, – не знаю, что еще можно придумать. Посоветуюсь с аналитиками, а ты пока узнай, кто поедет в Солмараван договариваться. Хорошо?
– Командир, – сказал Ли самым обычным тоном, но Квашнин немедленно почуял в его голосе напряжение. В последнее время он стал необычайно чуток на подобные вещи. – Но срыв переговоров чреват войной!
– Войной – вряд ли. Так, небольшим приграничным конфликтом, после которого начнется перманентная гонка вооружений, что нам весьма на руку. Или у тебя есть другие предложения?
Ли молчал.
– Нет? Тогда прежде, чем ты опять впадешь в рефлексию, скажи, как называют Солмаон. Я тебе совсем недавно напоминал.
– Земля Тысячи Побед.
– А побед без войн…
– Не бывает.
– Вот-вот. Повторили пройденное, идем дальше. Ответь, пожалуйста, ты никогда не пытался перевести Чжандоу с китайского?
– Конечно пытался.
– И что получилось?
– Ну… там много вариантов. «Камфорный ковшик», «палка и лоток», есть такие из плетёных циновок, в них переносят сыпучие грузы. «Чжан» – фамилия, так что можно сказать – «ковшик Чжана». Еще «Чжань» – стоять, станция и так далее.
– И все?
– Близко по произношению «чжаньдоу» – «битва, сражение»…
Ли внезапно замолчал, трансивер затих, будто из него вытащили зарядку.
– То-то, – прокомментировал Игорь воцарившуюся тишину. – А ведь как все было. Кто-то из первых исследователей, по-моему, еще с «Надежды», усмотрел в Соцветии определенные параллели с китайской культурой. В общем, не без оснований, честно скажу. В языке, традициях и так далее он был не силен, просто ляпнул из головы первое попавшее сочетание звуков, показавшееся ему похожим на китайские названия. Вот и получилась «Чжандоу». Автор ничего умного сказать не хотел, а получилось очень к месту, ты не находишь?
Поздним вечером Ли сам вышел на связь с центром. Трансивер запищал в тот момент, когда Квашнин уже собирался ложиться.
– Командир! Мы тут выяснили кое-что…
– Прекрасно. Слушаю тебя.
– В общем, как в детской игре: я знаю, что ты знаешь, что я знаю… Обе стороны понимают, что еще одна война сейчас никому не нужна, знают и то, что противники это понимают. Поэтому им легко удалось найти общий язык. Из Солмаравана пришло принципиальное согласие на переговоры…
– Это мы уже знаем.
– Теперь они здесь думают, кого бы послать. Чтобы с одной стороны, человек был опытный и уважаемый, а с другой – не в слишком высоком чине. Нечего, мол, показывать бледнозадым, насколько важны для нас эти переговоры.
– Фу, Ли! Что за жаргон? По-твоему выходит, я тоже бледнозадый? – Квашнин шутливо погрозил пальцем изображению социолога на трансивере. – Может, ты теперь расист?
Китаец смутился.
– Извини, командир, вырвалось. Нахватаешься тут у местных.
– Шучу. Рассказывай дальше.
– Глупца какого-нибудь или служаку тоже не пошлют – завалит все дело.
– Есть кандидатуры?
– Да, есть. О нем только и говорят. Завтра на Совете его должны утвердить.
– И кто же этот замечательный политический деятель?
– Пенсионер.
– Кто?!
– Отставной советник Канзимо. Человек уважаемый, и по заслугам, и по возрасту. Чернь его любит – он когда-то с налогами простому народу сильно помог. Так и зовут – Заботник. И в Солмараване его знают.
– А Совет утвердит, как ты думаешь?
– Конечно! У них нет другого кандидата.
Игорь покачал головой.
– Да, это не самый приятный момент. Любимый в народе старый политик, отец нации, так сказать. Тяжело будет работать. Таким обычно верят истового, до самого конца.
– Любовь толпы непостоянна.
– Ты прав, – согласился Квашнин. – Ну что ж, ты знаешь, что делать. Приступай. А мы со своей стороны тебе подсобим. Главное, чтобы все случилось одновременно – и в Солмаоне, и в Соцветии. Тогда срыв переговоров неизбежен.
Чжао Ли отключился. Игорь отложил трансивер, сел на кровать, положил руки на колени так, чтобы кисти свисали. Попытался расслабиться. Вздохнул и тихо пробормотал:
– Не кажи «гоп»…
К вечеру в трактире с гордым названием «Добрая встреча» собрались завсегдатаи, несколько путников, погонщики караванов и гуртовщики. Оживленный тракт поставлял торговых гостей и путешественников, как хороший сутенер портовых девок. Лавки не пустовали, и хозяин мог облегченно вздохнуть – похоже, что и сегодня он поторгует с прибылью.
Люди за столами взволнованно переговаривались, негромко – вполголоса, настороженно поглядывая по сторонам в поисках доносчика.
Было от чего переживать. Слухи бродили по столице уже полдюжины дней. На торгу, в ремесленных рядах, в домах и трактирах из уст в уста передавалось одно и то же слово. Война! Бледнозадые проявили свою подлую сущность, так не пора ли отомстить? Сколько можно терпеть их лживые мирные заверения, за которыми нет ничего, кроме желания стереть Соцветие с лица земли!
Что решил совет?
Почему медлит армия?
Никто ничего не знал толком, но иные, ссылаясь на «проверенного друга, что врать не будет» поговаривали, что советники якобы сложили уже красные палочки у подножия трона. Кавалерийские крылья стоят в полной боевой готовности, и стоит только прозвучать приказу, как…
Война!
Опять. Дюжины лет не прошло, как закончилась предыдущая, и вот снова. Принесет ли она удачу и победу или, как не раз бывало в прошлом, – только новые смерти и неисчислимые беды?
– Опять будут несколько оборотов топтаться у границы, а кончится – ничем, помяни мое слово! – ворчал старый погонщик.
– Правильно, – поддакнул горшечник. – А кому отдуваться? Опять нам! Сначала введут военный налог на содержание армии, потом плату за проезд через каждый мост, еще какие-нибудь подати. Так всегда бывает, сколько я себя помню. И отец мой то же самое рассказывал. И дед.
Еще один погонщик – молодой и щуплый паренек – тихо пробормотал:
– Наверняка еще и дополнительный набор в армию объявят. По три человека с каждой деревни. А у нас и так мужчин почти не осталось, все на государственной службе. Меня загребут, а я только невесту подыскал…
Собеседники усмехнулись, посочувствовали парню, выпили за грядущее семейное счастье.
– И скакунов в армию реквизируют! – хлопнул ладонью по столу хромой гуртовщик. – Для кавалерии или для обозов. Скажут, что до конца войны, но разве ж вернут потом! Приедет чиновник-«мелкая сошка», посетует, что мои скакуны пали от плохой кормежки или погибли под обстрелом. Вручит полчига за каждого, держите, мол, государственную выплату. Да кто ж такие цены видел – полчига! Даже в самый ленивый базарный день моим красавцам цена раза в три повыше! Хозяин-то с меня полную цену возьмет!
