"Действительно: ведь армии обеих стран до этого времени были региональными, верными Клану, области, или иному подобному архаизму".
В Джовейне шевельнулась надежда. Разве могло быть иначе в его мире, где теперь пребывала Фейлис?
- Хорошо, - торопливо проговорил он. - Опускаем барьеры между собой, увеличиваем торговлю, открываем путь для миссионеров.
***
- Помни, на это требуется время, - сказал он Маттасу. - Мы должны преодолеть унаследованное от предков недоверие, различие в интересах... ты все это знаешь.
- Я изучал комаров и все их концепции, - отрезал учены. - Ко мне они не имеют отношения. Я пришел сюда, чтобы спросить, скоро ли ты впустишь в страну Истину?
- Домен никогда не ограничивал свободу исповеданий и философии, проговорил Джовейн, вновь возбуждаясь.
- Ты знаешь, что я имею в виду, сын мой.
Джовейн погладил бороду. Ее шелк утешил.
- Знаю, - ответил он. - Разве мы не обговорили все это за последние два-три года? Финансовая поддержка учителям и ясновидцам будет предоставлена из казны Капитана; наконец, Учение начнут преподавать всем детям в школах... - И торопливо добавил:
- О нет, я никого не предаю. Я по-прежнему разделяю эти цели. Но только теперь я начинаю осознавать - насколько долгим и сложным может стать этот процесс...
При необходимости Маттас умел быть весьма прямолинейным.
- А я говорю тебе: глину мнут, пока она мягкая, - возразил он. Реакционеры обескуражены. Они не знают, чего ожидать, и возрадуются, получив долгий мир и призыв к моральному обновлению. Добавь в эту упаковку маленькую помощь для нас, сперва немного, не указывая конкретно, для чего она предназначена... Ты понимаешь меня...
***
Джовейн вернулся домой поздно. Как и всегда. Когда же они с Фейлис могут побыть вдвоем? А пока каждый момент, проведенный совместно, был украден - отобран у чего-то еще. Но все же он старался напоминать ей, что лишь недавно занял пост и сперва должен укрепить свое положение, прежде чем приступить к осуществлению их общей мечты.
Поэтому к его занятости она относилась спокойно. Джовейну казалось, что идея любви интересует ее больше, чем сама любовь. В отличие от Ирмали... однако в их отношениях уже столько лет одна любезность и вежливая прохладца.
Он застал Фейлис в их апартаментах. Как и все наверху, они были скромны: традиция равенства соблюдалась и в этом. Конечно, у нее была здесь прислуга, и все свое время она могла уделять чтению книг, которые нравились им обоим.
Она плакала. Джовейн встал на колени перед ее креслом, обнял легкую фигурку, попросил объяснить, что случилось, и понемногу утешил ее.
Наконец Фейлис опустила ладонь на листок, белевший на ее коленях.
- М-мой отец, - выдавила она. - Вот письмо от него. Он отказывается от м-меня... Из-за того, что я сделала... вместе с тобой - ox, о-о-о-ох!
- взвизгнула Фейлис, крепко прижавшись к нему. - О-о-о-ох, ox, ox!
Он позволил ей выплакаться, желая, чтобы она поскорей успокоилась, но ум его лихорадило. "Выходило скверно: теперь не только Мейны, должно быть, весь Клан Эшкрофтов настроен против меня, за исключением одного Лоренса старик ведет обширную переписку. А я ведь уже имею на своей шее Лундгардов Ирмали; эти встряхнут каждого традиционалиста в Домене.
Что тут особенного, если хранитель замка такой-то завел дюжину наложниц. Но Капитан обязан являть идеал, не смея позорить аним Чарльза.
Должно быть, Иерн был более искусным ханжой, чем я".
Грубая сила Маттаса передалась Джовейну. Он поднял голову - на его плече покоилась голова любимой женщины - и сказал себе: "О'кей, как говорит Микли Карст - о'кей. Рано или поздно этого следовало ожидать.
Победа будет за мной. Победа будет за мною".
Глава 14.
1.
Полет продлил день для троих, летевших на запад, но солнце уже спустилось к самому горизонту, когда маураи догнали свою дичь.
Освеженный сном Иерн рассказывал Ронике о себе. Он намеревался ограничиться тем, что представляло его в максимально привлекательном виде, однако Роника делала круглые глаза и то и дело задавала меткие вопросы, задевающие глубоко. И все равно он был доволен собой.
Чудесное настроение отчасти вызвало зеленое диво, словно ковер, расстеленный внизу. Иерн даже не представлял, что на Земле может существовать такой колоссальный лесной массив... скорее темно-зеленый океан, гладь которого нарушали лишь частые глаза озер и серебристые нитки рек... Воздушная дорога теперь вела их вдоль берегов самого большого из здешних озер - настоящего моря посреди лесных просторов.
Уходящее на север зеркало вод расплавленным серебром горело под косыми лучами золотого закатного солнца.
Самолет жужжал и подрагивал. Иерну представилось, что машина стремится вперед, будто лошадь, почуявшая родную конюшню. Микли только что сверялся с картой и объявил, что осталось около часа пути. Иерн охотно оставил бы эту тесную и шумную вибрирующую клетушку, но Роника была рядом и уделала ему свое внимание, и он не особо торопился расставаться.
- ...Летал и в Пирефф <Совр. Пирей - порт в Афинах.>, - говорил он, в Элласе это главный порт. Его Господин дружен с Доменом, мы ведем обширную торговлю в этих краях. Мы намеревались тогда нанять лодку и провести пару месяцев, плавая от острова к острову.
Аэроплан тряхнуло. Сердитый свист пропилил фюзеляж и окна. Запахло дымом. Незваный гость описал километровую дугу и, залетев вперед, покачал крыльями, призывая к вниманию.
Иерн так и поступил: принялся рассматривать большой двухмоторный реактивный самолет, выкрашенный в серую краску, так что отражение от обшивки не ослепляло его... видны были пулеметы и ракетная установка.
Опознавательных знаков он не заметил, однако, прочитав все, что было написано в мире о летающих машинах, Иерн великолепно знал эти обтекаемые линии.
- Чарльз! - завопил он. - Маурайский истребитель!
Пот выступил на его теле, холодный и липкий. В топоте пульса едва не потонула непристойная реплика Роники. Позади них слабо прошелестел голос Микли:
- Засекли, сволочи! Но как и почему? Настрой радио, девочка... скорей, ради Бога! Стандартный диапазон.
Роника кивнула и повиноаалась. Губа ее оттопырилась, обнажив зубы.
Из приемника вырвался басок:
- ...Вызываю вас. Приказываю опускаться и быстрее.
Иерн различил нозеланнский акцент во франсее. Громкоговоритель перешел на другой язык, здесь он понял лишь несколько слов - англиш, предположил он. Пульсирующий покой окатил его. Иерн еще не представлял, что сулит подобная встреча и что произойдет дальше, но он был Буревестником.
Микли нагнулся вперед и коротко ответил. Реактивный самолет, поднявшись вверх, исчез из поля зрения. Радио принесло ответ. Не понимая диалога, Иерн поглядел на северянина и отметил напряженность на хмуром лице..
