– Почему-то я сомневаюсь, что Джексон знает, как загнать шишигу в реактор и заставить там шуровать, – сказал командир. – С амебами он умеет это делать, а вот с шишигами…
– Шеф, а на сколько потянет амебный реактор?
– Если самопал, от того же Джексона, ну, тысяч сто—сто пятьдесят, смотря как договоришься. Для нас, допустим, сто. А оригинал минимум триста.
Штурман и пилот синхронно вздохнули.
– А документы Джексон сделает?
– Естественно. Как ты пройдешь техосмотр с самопалом? Там не просто документы, там и дизайн фирменный, и все шильдики на месте, и номера. Одна разница, что гарантии нет.
– В общем, четыре-пять таких рейсов, – подытожил штурман.
– Удачных, – добавил пилот. – Шеф, сколько амеб вы поймали, когда работали на государство?
– Тридцать две. Но у меня, конечно, был совсем другой кораблик. Я ходил на переоборудованном штурмовике. Если бы даже амеба зацепила его… Впрочем, она ни разу не зацепила.
– А если амеба зацепит нас…
– Вот поэтому мы в скафандрах. Не переживайте, от корабля что-нибудь да останется. Скорее всего, кормовой трюм. Там и отсидимся. Если добежим, конечно. А Джексон придет на помощь, он не бросает своих, репутацию бережет.
– Нет, ну где чертов бортач? Может, действительно позвать его по внутренней?
– Шеф, так дорасскажите все-таки про этих чудовищ.
– А чего рассказывать? – улыбнулся командир. – Они сидели в дырах, и все у них было замечательно. И вылезать было незачем. Потом они там деградировали, и тут зашевелились животные инстинкты, в частности желание высунуться наружу. Возможно, с этого момента пошел бы новый виток эволюции нуль-шишиг, они снова развились бы… А забавно – шишигские археологи проводят раскопки во Вселенной и находят гнезда первобытных шишиг! Да… Только они не смогли выбраться наружу. Черные дыры разрегулировались и тормозят световую больше, чем раньше. Шишиги бегут к выходу, но не успевают. И раздраженно шуршат. А мы, выходя в эфир, слышим это шуршание. Это не шорохи космоса, а голоса рассерженных нуль-шишиг. Такие дела.
– Поучительно, – сказал пилот. – На самом деле, очень поучительно. А что стало с вашим русским приятелем? Далеко он продвинулся на ниве астрофизики?
– Да нет, забросил парень науку. Теперь довольно известный политик, в Геопарламенте заседает.
– Всегда знал, что эти депутаты на голову больные.
– Так вот мы кто, оказывается, – депутаты, – сказал штурман.
– Почему?! – почти всерьез обиделся пилот.
– А ты погляди, чем занимаемся. – Штурман ткнул пальцем в дрожащее облачко на экране. – Это разве для нормальных людей работенка? Извините, командир…
– Мы не больные, – сказал уверенно пилот. – Мы неудачники. Судьба. А что, жить можно. Я даже привык. Если б еще так не болтало на заднем ходу… И бортача в черную дыру не засасывало…
– Мы не неудачники, а просто невезунчики, – поправил командир. – Слушайте, правда, вызовите этого деятеля. А то как-то не по-товарищески он выступает. Пусть в рубке сидит и вместе с нами потом обливается.
– Вам тоже не по себе, да, командир? – спросил штурман участливо.
– Глупости. Беспокоиться нечего, ситуация развивается штатно.
– Эй, господин бортинженер! – позвал штурман.
– Иду я уже, иду… – послышался в наушниках сдавленный голос.
Звездолет по-прежнему встряхивало и слегка водило, но пилот вроде бы приноровился держать его на курсе – даже, улучив момент, слегка распустил привязные ремни и сел посвободнее.
Амеба упорно гналась за кораблем.
– Вот же дурная скотина, – пробормотал штурман, глядя на экран.
– Это джинн, – сказал командир. – Мы его заманим, а Джексон посадит в бутылку. С джиннами всегда так, их приходится брать обманом.
– Ваша группа тогда, двадцать лет назад, потеряла много кораблей? – неожиданно для командира спросил пилот. Это было против всех космических суеверий – задавать подобные вопросы в такой момент. А вот он спросил.
– Мало, – соврал командир. – Три или четыре, и то в первые годы, когда мы только учились ловить амеб.
– Интересно, они в неволе размножаются? Если размножаются вообще.
– Странные мы люди – люди, – произнес командир философически. – Ведь ничего почти об амебах не знаем, а уже приспособились их использовать.
– Чего знать-то? – фыркнул штурман. – Нуль-шишиговские кошки, вот они кто, амебы. Одичали без хозяев.
В рубке воцарилось молчание.
– Кошки, кошки, – сам себе покивал штурман. – Охотятся из засады, кидаются только на одиночную дичь, при любой угрозе бросают преследование…
– Ну, ты голова! – сказал пилот. – Сходил бы еще, бортача за шкирку сюда притащил, что ли, раз такой умный.
– И схожу, если приказ будет. Чего, не похоже – про кошек-то? По-моему, очень похоже.
– Командир, прикажите ему бортача из гальюна вытащить. А то у меня один вторичный канал барахлит. Некритично, но противно. Его прозвонить не мешало бы.
– Нет, ты скажи, про кошек я – сильно, а?
– Сильно, – взамен пилота согласился командир. – А теперь, будь любезен, сходи, посмотри, что там с бортачом приключилось. Может, он свой злосчастный клапан обеими руками держит?
– Или просто утонул, – ввернул пилот. – Если придется снаружи дверь раздраивать принудительно, ты осторожнее. А то с ног до головы уделает. Ключ на одиннадцать есть у тебя? Значит, справа от двери панелька, и под ней болт…
– Спасибо, а то я не знаю! – Штурман начал отстегиваться. Замки у него заедало, он приглушенно чертыхался.
– Откуда знаешь-то?
– А кто тебя раздраивал, когда ты с башкой в унитазе заснул? Мы с бортачом и раздраивали.
– Разве я не сам вышел? – пробормотал задумчиво пилот.
– «Ключ на одиннадцать есть у тебя?» – передразнил его штурман, выбираясь из кресла. – Да по нашей помойке без ключа на одиннадцать и пассатижей буквально не пройти! Челленджер, мать его…
– Типун тебе на язык, – мгновенно среагировал командир. – Сам ты челленджер, понял?
– Виноват, шеф, – сбавил тон штурман. – Сам я челленджер. И папа у меня челленджер, и мама челленджер. А корабль наш зовется транспорт легкий коммерческий «Урсула», бортовой семь тыщ полста десять. Так, вроде ничего не забыл. Хотите, сбегаю на камбуз, сухую корочку пожую?
– В гальюн беги!
– Если сглазил нас – амебе скормлю, – напутствовал штурмана пилот.
– Сам дурак, – сказал командир. – Тоже… язык без костей.
– Я и такую возможность допускаю, – легко согласился пилот. – И действительно, швартовку я однажды завалил, было дело. Вот только из гальюна меня не вынимали.
– Ты стоял на четвереньках, опустив голову в раскрытый унитаз, и спал.
– Это они вам сказали? Командир, вы же помните, наверное, у меня в тот день старшей дочери восемнадцать стукнуло… Такой праздник, сами понимаете.
