Я сижу перед громадной голосферой, где показывается обстановка вокруг столицы Рёко, окружённой нашим корпусом. Рядом находится Яяри Стрельцова, командующая всей операцией. Её муж, Сергей, сейчас дома, в своём поместье, с детьми. Но не надо думать, что он спасается от войны, послав туда супругу — на Стрельцове сейчас висит не меньшая, если не большая ответственность за эту войну. С заводов четы в войска поступают боеприпасы и техника. Мало, конечно, по сравнению с поставками из Внешних миров, как же успели прозвать Империю и Кланы, но зато своя. В рекордные сроки переоборудовав свои предприятия новейшим оборудованием, Стрельцовы делают очень важное дело, и этот человек очень уважаем самим Неукротимым. Ну а его жена… Честно говоря, я впечатлён. И не только я. Иногда мне кажется, что у неё вместо мозгов логгер, вычислительная машина последнего поколения, настолько её действия просчитаны и верны! Мгновенно реагирует на малейшие заминки, умело перенаправляя подразделения резервов и поддержки в места затыков. Вот и сейчас, едва мы получили извещение от группировки, штурмующей город с северного направления, как аури среагировала в мгновение ока. Сейчас 'птички', а если расшифровать, то наши ракетчики, дадут залп по очередному отряду смертников императора Рёко. И будет море огня и реки крови…
До столицы Рёко мы прошли буквально за две недели, практически не встречая сопротивления. Разве можно было считать за такое пять городов, выбросивших белый флаг капитуляции, едва в зоне видимости появились передовые отряды разведчиков, и один полк пехоты, с воплями разбежавшийся во все стороны, как только над ним протарахтел неуклюжий самолётик с винтовым движителем? И — всё. Наши машины шли день и ночь, меняя водителей, останавливаясь лишь для приёма пищи, которую готовили на ходу. Гигантское облако пыли вздымалось над колонной, выдавая её издалека. Казалось бы, можно организовать хоть какое то сопротивление, но ничего даже похожего на это, не было. Больше всего наступление походило на рейд–ралли. Выехать из точки 'А' в точку 'Б'. Даже пострелять не пришлось ни разу. Рёсцы дисциплинированно выносили нам ключи от очередного города, либо прятались по близлежащим укромным местечкам, максимум, на что они были способны. Честно говоря, меня это жутко нервировало. Пока в Сырхе не приземлился дирижабль с Яяри на борту. При виде гибкой фигурки, затянутой в комбинезон, я застыл от изумления — на вид аури можно было дать лет двадцать. Вряд ли больше. Даже Льян, которой оказалось девятнадцать, и то выглядела старше. А эта аури — словно куколка! Но вот когда она представилась, предъявила полномочия, и взялась за нашу армию всерьёз, тогда то я понял, что значит офицер–аналитик из Генерального Штаба Миров Аури. А ещё — почему те столько лет спокойно противостояли куда более многочисленным системам Кланов, и почему саури так ухватились за возможность заключить мир с людьми. Будь аури немного больше по численности — не уверен, смогли бы мы противостоять им даже в союзе с Вождём Вождей… Но это — во время боя. А вне его Яяри оказалась очень весёлой и простой девчонкой. Тьфу! Женщиной. Как‑никак, у неё близняшки. От Сергея Стрельцова. Человека. Она то и объяснила многие непонятные вещи, начавшие откровенно меня тревожить. Скажем, такие, куда делись наёмники, которых у рёсцев должно быть очень много, едва ли не столько же, сколько и нас. И где находится та техника и вооружение, которую поставили Коалиции из миров 'Большой Тройки'. Ну и куда делись туземные войска. В смысле, коренные рёсцы, тушурцы, воины Михонго и других местных держав, вошедших в Коалицию. Вот тогда то я и впервые в жизни выругался при женщинах. И Льян удивлённо посмотрела на меня, а Иирна выронила поднос с приготовленным для нашего штаб–аналитика кофе…
Всех аборигенов просто тупо уничтожили. Нет, не поголовно, разумеется. Но среди тех, кто отправился завоёвывать Фиори, оставшихся в живых оказалось очень и очень немного. Да и те сейчас трудились ударными темпами на строительстве дорог и прочих стратегических объектах Империи Атти Неукротимого. Несокрушимая оборона страны перемолола все ударные войска захватчиков, и когда те выдохлись, мы и нанесли свой удар. Именно огромными, просто невероятными потерями противника в летней кампании объяснялось наше удивительно мирное и быстрое продвижение к столице. В захваченных местностях зачастую нас встречали лишь женщины, дети и дряхлые старики, хотя поначалу, конечно, прятались в страхе где только возможно. Как я узнал позже — войны здесь самая страшная вещь. Для мирного населения. Его вырезают подчистую. Целые поселения. Причём варварски, беспощадно, садистски пытая, насилуя и изуверски калеча, перед тем как добить. А ещё — рёсцы, как ни странно, помнили Атти Неукротимого, ведь вторую часть своего имени он заработал именно в Рёко, исполняя волю Совета. И репутация у фиорийцев была. Особенно, когда её подкрепили неудачные попытки завоевать Фиори. Вот и вышло так, что мы спокойно добрались до самой столицы и остановились перед мощным укрепрайоном, опоясывающим громадный город. По местным меркам, разумеется. Всё же почти четыреста тысяч населения в нём имелось. Когда‑то. Теперь же, к моменту нашего появления, вряд ли там можно было набрать столько народа: кто убежал в глубь страны, кто погиб, насильно отправленный на фиорийский фронт. А кто сейчас возносил молитвы ко всем знакомым Богам, сидя в окопах, в несколько линий опоясывающих глиняные стены столицы. Наёмники, как нам сообщили перебежчики, то ли угрохали Ымпа, то ли взяли под арест, но сейчас всеми делами рулили именно они. И глядя на построенную по всем правилам и уставам линию полевых укреплений систему дотов и дзотов, я не сомневался в истинности полученных сведений. Город прикрывали артиллерия, причём куда более современная, чем дульнозарядные пушки, виденные мной в начале моей военной карьеры на Фиори, стрелки из ружей и картечниц, миномёты, и, даже, пулемёты. Немного, но, тем не менее, они были. Плюс многочисленные минные поля и малозаметные заграждения и другие ловушки. Ну и три противотанковых рва, окольцовывающие стены. Атаковать с хода? Честно скажу, было у меня такое желание. Не стану отрицать. Не будь у меня Яяри. Госпожа Стрельцова осадила меня парой резких слов, а затем быстро отдала приказания, заставившие меня только захлопнуть челюсть, о которую я рисковал споткнуться, и начать действовать. Выделив по горстке солдат в боевое охранение, остальным было приказано отдыхать после дороге и готовиться к сражению. Это, естественно, не касалось ракетчиков, артиллеристов и самоходчиков. Все орудия калибром свыше ста двадцати двух миллиметров открыли огонь по укреплениям Ымпа, сравнивая их с землёй и перемалывая живую силу. Затем, когда был отстрелян первый боекомплект, в дело вступили ракетчики: распуская за собой тугие дымные хвосты, с направляющих сорвались твердотопливные стрелы, несущие на голове боеголовки в двести — триста килограммов пироксилина и динамита. Или чего там было понапихано, гексоген, аммонал… Не слишком я силён в этих древних составах. Но грохало так, что земля дрожала, словно во время землетрясения. И когда артподготовка закончилась, то перед нами был классический лунный пейзаж. Правда, пришлось ждать, пока развеется дым и осядет пыль, прежде чем мы смогли всё разглядеть. А потом вперёд пошли танки. И — пехота. Бренные останки укрепрайона они преодолели без единого выстрела и вошли в город. Вот тогда то всё и началось… Да так, что и рассказать толком сложно… Всё же, надо отдать должное наёмникам, воевать эти ребята умели серьёзно. По сравнению с местными, конечно. Но против нас и саури, рубившихся между собой два десятка лет, не тянули. Войн то у 'Большой Тройки' не было! Серьёзных. Так, конфликты. То с каким‑нибудь джамаатом сцепятся, уж больно любили халифатцы прихватить, где что бесхозное. То с партократами. Словом, локальные стычки. Потому и опыта, и умения показать любители лёгких денег не могли. Это им не над беззащитными гражданскими издеваться. Шли мы против них, имея конкретное намерение уничтожить наёмников всех до единого. И в плен брать не собирались. И не только по приказу Неукротимого. Просто и здесь, в Фиори, появились свои Хатынь и Лидице… Так что счёт предъявлен конкретный. Но самое главное — деваться им некуда. Транспортные ворота заблокированы. По указанию Арбитра. Чего‑то они пытались протащить в последние дни, запрещённое. Ну и… Так что выход у них один — умереть. Даже не по собственному желанию. А потом наши части вошли в город. Конечно, можно было бы сказать, что Рёко горело. Но вот огня как раз практически и не было. Столица была построена, в основном, из глины. Поэтому от разрывов снарядов и выстрелов винтовок и автоматов стояла густая пыль. Мелкая, заставляющая наполняться рот вязкой слюной, потому что горло и нос сушило неимоверно, а кожа покрывалась коркой жёлтого цвета. Штурмовые группы врывались в дворцы знати, зачищали их от обороняющихся. Здесь наёмники применили тактику принудительных камикадзе. Они не спрашивали желания, а привязывали к жителям мины, которые взрывались, когда пытались найти спасения. Взрывчатки у врага хватало. Рассыпались стены зданий, под гусеницами проваливались мостовые, открывая волчьи ямы. Наши наступающие части несли потери, но желание уничтожить противника было столь велико, что даже лишившись боевой машины, танкисты, вооружившись штатным оружием, присоединялись к пехоте, выбивая цепляющихся за каждый метр нелюдей из 'Большой Тройки'. Сходились в рукопашной, и тут саури не было равных — своими мечами они вырубали демократов и партократов подчистую, а головы в зелёных платках, традиционном головном уборе халифатцев, валялись на земле. Словно футбольные мячи. Неся потери, впрочем, в основном в технике, и то из‑за ловушек, наши войска медленно, но верно продвигались ко двору Ымпа со всех четырёх концов света, выбрасывая в стороны ручейки, которые рассекали город на кварталы. Затем изолированный от других район начинали зачищать, снося на своём пути все очаги сопротивления. Основные потери, разумеется, несли те, кто остался из гражданских. Рёсцы метались в панике, попадая под выстрелы, или подрывались на многочисленных ловушках. И опять же, страдали простые люди. Знать бежала из города в свои поместья, надеясь отсидеться в убежищах и отдалённых долинах, а беднякам деваться было некуда. Впрочем, особо жалко их не было. Уж больно они нам, людям, напоминали азиатов из Партократии. С которыми у Империи были счёты ещё с тёмных веков. Да и по рассказам Атти, когда тот вспоминал свою эпопею в Тушуре, выходило, что особо жалеть рёсцев не стоило. Даже Льян, выходец из этих мест, которой, казалось бы, сам Высочайший велел пожалеть гибнущий сотнями народ, относилась к этому спокойно. Больше того, мне показалось, что даже и с потаённой радостью. На мой вопрос, почему — ответила, что здесь живёт такая мразь… Ни работать, ни заниматься вообще, чем‑нибудь полезным, не хотели, но постоянно требовали от правителя хлеба и зрелищ, поднимая бунты и учиняя беспорядки, когда по каким‑нибудь причинам обещанные мероприятия срывались… Поучаствовать в битве меня не пустили, как я не настаивал. На это был дано распоряжение самого Атти, так что мне оставалось лишь смотреть на чёткую работу Яяри, да слушать монотонную речь операторов, помогающих ей, изредка взглядывая на город, над которым поднималось огромное облако глиняной взвеси… Льян шла с одной из штурмующих колонн, и я остро завидовал ей, сжимая кулаки в тревоге за девушку. Хотя её и прикрывали, но во время сражения может случиться всякое…
