— Пожалуй, мне пора! — лениво сообщил Робинс, глянув на запястье. Он потрепал по холке жеребца и поставил ногу в стремя. — Если возникнет желание поделиться соображениями, найдете меня в библиотеке.
Его конь, вскидывая задние ноги, кружился по двору. На прощание от гостя следовало ждать очередную гадкую новость.
— В библиотеке! — с ухмылкой подтвердил полицейский. — С недавних пор меня привлекает история, в частности, семнадцатый век. Вы не представляете, сколько удивительных совпадений можно встретить, если знать, где их искать. Например, в архивах землепользования, в Глазго. Северная Шотландия, триста лет назад… Потрясающие времена, скажу я вам! Особенно приятно было встретить знакомые фамилии. Эвальды, Лотты, Дрю. Егеря, лесничие, смотрители. Все вперемешку остатки средневекового мракобесия, обвинения в колдовстве и тут же благодарственные грамоты за отличную службу, даже рыцарские титулы. Много интересного, скажу я вам. Впрочем, я только начал разбираться со всем этим наследием. Одно непонятно: как это до сих пор никто не удосужился проверить столь замечательные родословные? И отчего люди, верно служившие короне, вдруг снимались с мест и переселялись целыми семьями? Возможно, их кто-то преследовал? Например, церковь.
Заслуживают внимания скучные бумаги, подписанные епископом Эдинбургским в начале семнадцатого столетия. Некоторые прихожане категорически отказываются посещать церковь и не допускают туда своих детей. Снова знакомые фамилии. Прямого обвинения в ереси нет, однако и документов той поры сохранилось немного. А взять переписку баронета Грэнди, почтенного эсквайра из Данди, с его кузеном! Вроде бы, полная ерунда. Грэнди рекомендует графу Лэндсиру в качестве распорядителя охоты некоего Эверарда Луазье, ранее занимавшего должность старшего егеря при одном из аристократов… Фамилия в письме не упоминается, только заглавная буква Д. Этот самый Луазье, по словам Грэнди, чуть не лишился головы, поскольку он и его мать были обвинены в колдовстве и спешно переехали в Уэльс.
Пресловутый Д. славился своими охотами, пока не проявил интерес к старшей дочери указанного Эверарда. Вероятно, дворянин вел себя грубовато, но нравы той поры позволяли аристократии много больше, чем сегодня. Девчонку он похитил силой, но с того дня олени исчезли из его лесов. И не только олени, а вообще вся живность. Очевидно, Грэнди не питал к Д. теплых чувств: он почти со смехом пишет о том, как прелюбодей поплатился за свою минутную страстишку. Гости начали стороной объезжать его замок, соседи перестали общаться. Тогда верили в проклятия и все такое…
Но данная история имела крайне любопытное и мрачное продолжение. Что-то меня подтолкнуло ознакомиться с документами местного прихода. Представьте, кое-что сохранилось. В частности, упоминание о том, что некто Крисби, викарий, отказался служить панихиду по зверски убитому владельцу замка. Судя по датам, прошло не менее пяти лет с тех пор, как Эверард Луазье и его семья покинули Данди. Ни малейшей прямой связи, но весьма поучительно. Владелец замка, тот самый Д., был похищен и убит самым жестоким образом. Детали не упоминаются, я наткнулся всего лишь на частную корреспонденцию. Пропавшего хозяина искали три дня, а когда нашли, его тело было разорвано на куски и развешено на ветках. Неплохо, да?
Я допускаю, что автор письма половину присочинил, но вполне могу понять несчастного викария. Парню не пришлась по душе идея иметь дело с нечистой силой…
Я не верю в проклятия, миссис Луазье, — Робинс подчеркнуто обращался только к маме, отца он словно перестал замечать. Наверное, он мстил маме за то, что она неделю от него пряталась. — Вы ведь родом из южной Франции, не так ли? Мне почему-то кажется, что можно обнаружить также много занятного, если проследить родословную по вашей девичьей фамилии…
— Чего вы добиваетесь? — глухо спросил отец.
Лицо Робинса стало жестким, словно на нем затвердел слой глины.
— Я всего лишь отвечаю за свою работу, сэр. Если на моем участке внезапно появляются животные-убийцы, которых здесь не должно быть, которые подлежат строгому учету, то это тоже часть моей работы. Если, вопреки всем прогнозам, появляется агрессивная волчья стая, это тоже мое дело. Если уровень мелкой преступности отличается в разы, в зависимости от стороны дороги, это также меня интересует. И пока я не разберусь, будьте уверены, не успокоюсь. Если не разберусь сам, то привлеку специалистов.
Всего хорошего, мистер Луазье! Мое почтение, миссис!
После того как стук копыт затих за поворотом, папа обнял маму и прижал к себе.
— Филипп, он не уймется. Он похож на гиену.
— Только не вини себя, милая…
— Нет, это я виновата. Это я втянула тебя! Но я не ожидала, что так кончится.
— Мы сделали то, что должны были сделать. Дед и остальные наши считают так же.
— Да, они поддержали, но…
— Договор не нарушен.
— Я всего лишь хотела спасти девочку. Выносить приговоры мы не имели права!
— А если бы они сбежали? И продолжали бы убивать?
— Филипп, я боюсь. Неужели нам придется уехать?
— Если он докопается, что дети здоровы. Кроме того, если он додумается привезти сюда антрополога.
Но я надеюсь, что у него есть дела поважнее!
Папа обнял маму, и вместе они вернулись в гостиную. Мама заговорила о моих сестрах, но я чувствовал, что она нарочно пытается сменить тему.
Потому что все мы знали, что Робинс вернется.
Вместо Робинса две недели спустя прикатил Марти Джойс, один из констеблей, тот самый, что учился с Робинсом в академии. Родители были с ним знакомы, не так чтобы близко, но иногда виделись по делам.
Потому что, как ни крути, но иногда папа нуждался в помощи полиции. Например, как-то раз на подъеме в гору перевернулась машина, и пришлось вызывать специальную бригаду с газовыми баллонами, чтобы вытащить людей.
Это произошло зимней ночью на третьей дороге, и зажатые металлом люди наверняка погибли бы, если б не папа. Я тогда был совсем маленьким, а сестры помнят.
Теперь им кажется, что они тоже услышали. Я уверен, что они хвастаются, ведь женщины не слышат так далеко. А вот папа услышал сразу и проснулся глубокой ночью. Выла метель, и в трех футах от собственной двери можно было заблудиться.
Эти, что возвращались в Ньюпорт, они как раз заблудились, иначе какого черта их понесло на третью дорогу вместо автомагистрали? Вероятно, они решили срезать путь, а вместо этого со всего маху навернулись в кювет. Везде было мягко от снега, но только не в том кювете. Там, как назло, сложили несколько бетонных опор для нового виадука. Одним словом, эта парочка, муж и жена, крепко застряли и вдобавок переломали себе кучу костей.
