— Это ваша?
— Это ваша?
Одновременно спросили они и одновременно кивнули головой. Обеим так хотелось поговорить, столько нужно было сказать друг другу…
— Опять девочка! — сказала скороговоркой Гана. — Но у нас за то время, что мы не виделись, появился и мальчик. Саша с темными глазами — вы не поверили бы. А это опять голубоглазка. Наш папа любит голубой цвет. А вы…вспомнила она вдруг. — А где же тот мальчик?
— Я оставила его дома. Он уже большой и такой умница, наш Ян, улыбнулась Бедржишка в сторону дома.
Гана еще раз заглянула в коляску, а потом вопросительно посмотрела на Бедржишку.
— Вы тогда говорили… я только потому и подарила вам Ганичку…
— Это было так благородно с вашей стороны…
— Да нет, я не о том. Я хочу сказать: это тоже чей-то подарок?
— Это дар моей жизни, — прошептала пани Бедржишка и покраснела, как девочка. — Наконец это случилось, хотите верьте, хотите нет — скала дала воду…
— Как только вы могли сомневаться тогда…
— Ян принес мне счастье, — доверительно проговорила Бедржишка, — о котором я и мечтать не могла. Дни мои наполнены радостью, каждый день приносит мне новую радость.
— И мне тоже. Вставая утром, я с улыбкой ожидаю, что он даст мне хорошего, а когда ложусь спать, прямо не знаю, кого мне благодарить за все.
— А как ваша Ганичка? Я часто вспоминаю о ней. Наверное, она уже большая? Соберитесь какнибудь к нам в гости и возьмите ее с собой! Дети поиграют вместе.
Пани Гана с удовольствием приняла приглашение. Ей очень хотелось посмотреть на Яна, но в глубине души она опасалась, как бы смышленая Ганичка не слишком забивала слепого мальчика. Она такая любопытная и непосредственная, скажет что-нибудь и огорчит его…
— Ваш Ян ходит в школу? — спросила она.
— Не он ходит в школу, а школа ходит к нему! — ответила пани Бедржишка. — Я понимаю, чего вы боитесь, но вы не бойтесь. Его все хотят учить! Когда стало известно, что у меня слепой мальчик, отбою не стало от учителей. Предлагали свои услуги педагоги и доценты, мне приходилось спасать Яна от их чрезмерного усердия. Мы могли выбрать лучших преподавателей. Знаменитый Маркалоус учит его игре на рояле. А какой Ян сообразительный! По дому он ходит так же уверенно, как и я. Он знает, где что стоит или лежит, а случалось даже, что он находил вещи, которые и я не могла найти. Иногда мне кажется, что он просто притво ряется слепым. Но, как только он попадает на улицу, он совершенно теряется…
Они договорились, что сначала пани Гана навестит пани Бедржишку.
И вот однажды пани Гана позвала Ганичку в свою комнату и сказала ей:
— Сегодня, Ганичка, мы с тобой пойдем к одному мальчику, который не видит.
— А чего он не видит? — спросила Ганичка.
— Ничего не видит. Совсем ничего!
— А он живой, мама?
— Такой же, как иты. Ты будешь играть с ним, но должна быть с ним ласковой!
— Я так рада, что ты мне его покажешь, мама…
— Радоваться нечему, Ганичка. Может быть, этот мальчик грустит, ему скучно, и ты должна будешь его развеселить. Это — большое несчастье…
— Какое несчастье? — непонимающе спрашивала Ганичка.
— Я же тебе говорю. Он ничего вокруг себя не видит.
— Разве у него нет глаз? — удивилась девочка.
— Он не может их открыть.
Ганичка зажмурила глаза, сморщила носик и неуверенно замахала руками, но тут же открыла глаза и спросила:
— Так, мама?
— Да, так. И на всю жизнь. А ты и секунды не можешь выдержать! Подойди ко мне и стой спокойно!
Пани Гана взяла большой белый платок и крепко завязала дочурке глаза.
— Что ты теперь видишь?
— Ничего!
— Ну, иди! — и она осторожно подтолкнула девочку вперед. — Иди, сколько сможешь…
Но Ганичка моментально сорвала с глаз платок.
— А теперь представь себе, что тот мальчик всегда так ходит и его все время окружает полная темнота.
— А когда с ним мама?
— Он может обнять ее, погладить, но он ее не видит.
— А солнышко? А цветочки? А картинки?
Пани Гана отрицательно мотала головой: — Ничего, ничего, ничего…
— И он не боится, мама?
— Кого же ему бояться? Его все любят, все помогают ему. Разве вот вещей он боится — как бы не натолкнуться на них.
Ганичка бросилась к матери и обняла ее за шею.
— Мамочка, мамочка, мне хочется плакать — все это так печально, что ты рассказываешь.
Пани Гана прижала к себе Ганичку и поцеловала ее в мокрые от слез глазки.
— Мне его так жалко, так страшно жалко, этого мальчика…
— Когда ты будешь играть с ним, ты не должна показывать свою жалость. Ему было бы очень больно.
— Я не буду его жалеть.
— Ты должна с ним разговаривать так, как будто ты не знаешь, что у него нет глаз.
— Я ему подарю все, что у меня есть…
— Боюсь, что подарки скорее огорчат, чем обрадуют его. Для его мамы мы возьмем что-нибудь.
— Я отдала бы ему все на свете, если бы знала…
Пани Гана посадила девочку к себе на колени и нежно поцеловала ее.
— Это ты получила от меня, доченька.
— Что я получила от тебя, мама?
— Удовольствие и радость оттого, что делаешь подарки.
Она виновато посмотрела девочке в глаза: «Ведь и тебя, голубка, я подарила. Если бы не этот мальчик, ты не была бы моей…»
Пани Бедржишка принимала гостей в детской.
Одна стена, обращенная на юг, была стеклянной и выходила прямо в сад. Комната то заливалась светом, то погружалась в полумрак, когда молодое весеннее солнце скрывали облака. Это была светло-зеленая комната, застланная толстым ковром и обставленная практичной и удобной мебелью; тaм стояли также кремовый рояль и большой глобус с рельефным изображением материков, рек и высоких горных хребтов.
Прежде всего приступили к развертыванию бесконечных подарков — цветов, книжек стихов, редких фруктов, магнитофонных лент с камерной музыкой, чудесных семян комнатных миндальных и персиковых деревьев, которые цветут до самой осени.
Потом пани Бедржишка пригласила гостей в столовую, где был сервирован стол для небольшого угощения. В столовой сидел на стуле мальчик.
— Вот наш Еник, — представила хозяйка гостям крепкого, здорового мальчика со спокойным лицом и каштановыми волосами, причесанными «ежиком». Волосы еще плохо лежали, видно было, что он только недавно стал причесывать их так.
Время от времени он медленно проводил рукой по волосам, и всякий раз при этом рука его на мгновение задерживалась на лбу.
Пани Гана была почему-то немного разочарована. Она представляла себе, что увидит хрупкого мальчика с бледным одухотворенным лицом со страдальческим выражением, а вместо этого пред ней предстал голенастый крепыш, пышущий здоровьем. Однако в его лице чувствовались какая-то настороженность и напряжение. Закрытые веки слегка вздрагивали, казалось, они вот-вот откроются.
