От одного взгляда на эту штуковину у Куэйхи заболела голова.
Саркофаг пестрел язвинками от ударов микрометеоритов, темными пятнами ожогов космического излучения; его серо-стальная поверхность тут и там зеленела бронзовой патиной химических окислов. Хватало и бороздок, оставленных сверхтяжелыми частицами при попаданиях по касательной. В довершение по всему периметру скафандра тянулся темный шов, по которому раскрывались и заваривались половинки брони.
Этот легендарный скафандр, предназначенный для наказания, считался не более чем плодом фантазий. Считался – до сего момента.
В скафандре человек некоторое время мог жить, получая сенсорную информацию. Броня защищала от космической радиации в межзвездном перелете, который длился иногда многие годы. Наказанный их проводил, будучи вмурован в защитную ледяную оболочку звездолета.
Счастливчиком считался умерший прежде, чем его доставали из саркофага.
Куэйхи заговорил, стараясь, чтобы голос не дрожал:
– Если смотреть под другим углом, наши дела… вовсе не так уж плохи… во всех отношениях. Корабль цел и невредим, команда здорова, в пути никто не погиб и не получил тяжелого ранения. Не было инфекционных заболеваний. Обошлось и без непредвиденных расходов…
Он замолчал, с надеждой глядя на Жасмину.
– И этим вы пытаетесь оправдаться? Куэйхи, ваша задача – в эти трудные времена поправить наши дела, благотворно повлиять на торговлю посредством вашего непревзойденного очарования, а также знания планетарной психологии и ландшафтов. Вас брали на роль курочки, несущей золотые яйца.
Куэйхи неловко переступил с ноги на ногу:
– Но все пять систем, которые мы посетили, оказались просто помойками.
– Это вы выбирали системы, не я. И не я виновата, что там не нашлось ничего стоящего. – Королева с горечью покачала головой. – Нет, Куэйхи, боюсь, легко вы не отделаетесь. Видите ли, месяц назад мы кое-что перехватили. Это была двухсторонняя связь, торговые переговоры между колонией людей на Чалупеке и субсветовиком «Зыбкая память о Хокусае». Говорит это вам о чем-нибудь?
– Едва ли.
Но он вспомнил.
– «Зыбкая память о Хокусае» вошла в систему Глизе 664, как только мы ее покинули. Я говорю о второй планетной системе, куда вы нас привели. В своем отчете вы сообщили… – Королева резко подняла череп и приложила его к голове, прислушиваясь к дробному стуку челюстей. – Давайте проверим… На Крылатом Грифоне и трех других пригодных для обитания планетах не нашлось ничего ценного, если не считать остатков брошенной технологии на спутниках, с пятого по восьмой, гиганта Всплывающий… Во внутренних астероидных полях тоже ничего, как и в роях астероидов D-типа, троянских точках или крупных образованиях типа пояса Койпера…
Куэйхи уже понял, к чему клонит королева.
– И что же «Зыбкая память о Хокусае»?
– Я слушала ее торговые переговоры с необычайным интересом. Судя по всему, что было сказано, «Зыбкая память о Хокусае» обнаружила подземный тайник с пригодными для продажи артефактами. Им около ста лет – они довоенные, дочумные. Очень ценные вещи: не просто старая техника, а предметы искусства и культуры, по большей части уникальные. За них выручили достаточно, чтобы заказать новый слой корпусной брони. – Королева выжидательно посмотрела на Куэйхи. – Что скажете?
– Мой отчет абсолютно правдив, – ответил Куэйхи. – Наверное, «Зыбкой памяти о Хокусае» просто повезло. Послушайте, дайте мне еще один шанс. Мы на подлете к новой системе?
Королева улыбнулась:
– Мы всегда на подлете к новой системе. Эта называется Сто Седьмой Рыб, но, по правде сказать, издалека она выглядит не слишком многообещающе. Почему вы решили, что на этот раз от вас будет польза?
– Позвольте мне взять «Доминатрикс», – взмолился Куэйхи, складывая руки на груди. – Я проверю эту систему.
Королева молчала долго. Куэйхи слышал собственное дыхание, изредка прерываемое слабым писком насекомого или крысы, сгорающей в электрической ловушке. За зеленоватым стеклом полусферы, встроенной в одну из двенадцати стен зала, угадывались чьи-то неторопливые движения. Он почувствовал, что за ним наблюдает еще кто-то, помимо безглазой женщины. Никто никогда не говорил ему об этом, но он догадался – нечто за стеклом и есть подлинная королева, а искалеченное тело на троне просто кукла, временное обиталище для чужого разума. Значит, все дошедшие до него слухи правдивы. И про солипсизм королевы, и про ее пристрастие к самой невероятной боли, служащей якорем, связью с реальностью, и про огромный запас клонированных тел, которые она содержит только для этой цели.
– Вы закончили, Куэйхи? Это все, что вы можете предложить?
Он вздохнул:
– Пожалуй, все.
По-видимому, королева безмолвно отдала приказ. В ту же секунду двери зала вновь распахнулись. Холодный ветерок овеял затылок, и Куэйхи быстро обернулся. В зал вошли двое ультра, которые привели его из кабинета восстановительной терапии, и генерал-полковник медицинской службы.
– Я закончила с ним, – сказала королева.
– И что вы решили? – спросил Грилье.
Жасмина покусала ноготь.
– Я осталась при прежнем мнении. Положите его в резной скафандр.
Скорпиону было хорошо известно: не следует беспокоить Клавэйна, когда тот что-то обдумывает. Сколько времени прошло с тех пор, как свинья сказал старику про свалившийся с неба предмет (если только этот предмет действительно свалился оттуда)? Пять минут или больше? Все это время Клавэйн стоял точно статуя, с мрачной сосредоточенностью устремив взгляд к горизонту.
Когда Скорпион уже забеспокоился, в своем ли уме его друг, Клавэйн заговорил.
– И давно? – спросил он. – Что бы ни представляла собой эта штуковина, я хочу знать, когда она упала.
– Вероятно, на прошлой неделе, – ответил Скорпион. – Мы нашли ее два дня назад.
На этот раз тревожная пауза продлилась не более минуты. Вода плескалась о камни и вихрилась в приливных лужицах.
– И что же это?
– Трудно сказать наверняка. Какая-то капсула. Изготовленная людьми. Похоже на спасательный модуль – устройство, способное входить в атмосферу. Мы думаем, что капсула упала в океан, а потом всплыла.
Клавэйн кивнул с таким видом, будто счел эту новость малоинтересной:
– Ты уверен, что не Галиана ее оставила?
Он легко произнес это имя, но Скорпион догадывался, какую боль оно причиняло старику. Особенно сейчас, когда тот смотрел на океан, означающий для него и надежду, и самую жестокую из потерь. В минуту откровенности, незадолго до того, как Клавэйн уединился на острове, он сказал: «Они обе ушли. Океан уже ничего не сможет для меня сделать». – «Они по-прежнему тут, – возразил Скорпион. – Не исчезли бесследно. По крайней мере, здесь для них безопаснее, чем где бы то ни было в мире».
Как будто Клавэйн сам этого не понимал.
– Нет, – продолжил Скорпион, вернувшись мыслями в сегодняшний день. – Вряд ли ее оставила Галиана.
– Я вот думаю: что, если там весточка от нее? – проговорил Клавэйн. – А впрочем, ерунда. Не может быть никаких вестей. Ни от Галианы, ни от Фелки.
– Сочувствую, – вздохнул Скорпион.
– Не стоит, – отмахнулся Клавэйн. – Так устроена жизнь.
То, что Скорпион знал о прошлом Клавэйна, отчасти основывалось на слухах; кое-что старик рассказал ему сам. Воспоминания всегда были ненадежной материей, а в нынешние времена вообще обрели податливость глины. Иные события из собственного прошлого виделись Клавэйну весьма расплывчато.
Но кое в чем он был вполне уверен. Когда-то Клавэйн любил женщину по имени Галиана; их связь началась много веков назад. Было известно, что они родили дочь – или создали некое существо по имени Фелка, столь же могущественное, сколь и ущербное; ее любили и боялись в равной мере.
Всякий раз, когда Клавэйн заговаривал о тех временах, в его голосе звучала радость, хоть и с толикой горечи – от того, что произошло потом.
Галиана, посвятившая себя науке, была одержима идеей расширения человеческого сознания. Ее любопытство не знало предела. Она хотела получить самую тесную связь с реальностью на самом глубинном уровне. Эксперименты с нейронами представляли собой лишь одну из необходимых частей процесса. Галиана не сомневалась, что следующим этапом должны стать физические исследования и рывок в космос. Она мечтала выйти за неровные границы закартированного пространства. Все ранее найденные следы существования инопланетных цивилизаций представляют собой руины и окаменелости, но кто знает, что скрывается в дальних галактических далях?
К этому времени человеческие поселения заполнили сферу в два десятка световых лет; Галиана же собиралась пройти путь в сто с лишним световых лет и вернуться.
И добилась своего. Сочленители отправили три корабля, движущиеся чуть медленнее света, в экспедицию за дальние окраины исследованного межзвездного пространства. Экспедиция должна была растянуться по меньшей мере на полтора века; не менее жадные до новых ощущений Клавэйн и Фелка улетели вместе с Галианой. Полет проходил в соответствии с планом: Галиана и ее спутники посетили много солнечных систем, и хотя им нигде не удалось найти неоспоримых признаков существования активной инопланетной цивилизации, тем не менее они обнаружили и каталогизировали множество явлений и, конечно же, нашли новые руины. Потом пришла весть (уже запоздалая) о развитии конфликта между сочленителями и их бывшими союзниками-демархистами. Клавэйну необходимо было вернуться и оказать тактическую поддержку оставшимся сочленителям.
