Скрипя зубами, я с трудом пробивался вперед. Один шаг. Второй. Третий. Каждый из них требовал больше усилий, чем предыдущий. Когда я поднял руку, искры полились с нее, словно вода.
«Вперед!»
Внезапно оказалось, что я снова могу идти. Вокруг меня роем вились искры. Я чувствовал жару и холод, сырость и сухость, а глаза мои жгло огнем, который никак было не унять. Я моргал не переставая.
«Еще один изгиб.
Уже почти все».
Пошатываясь от головокружения, я одолел еще один изгиб, короткий. Потом прямой отрезок, потом еще один изгиб.
Этот оказался самым тяжелым. Я едва-едва двигался, едва-едва видел, едва-едва дышал. Моя кожа заледенела, потом вскипела. А на плечи мне, похоже, свалилась сама вселенная.
Я сосредотачивался на каждом шаге. До тех пор, пока я продолжаю двигаться, я приближаюсь к своей цели. Пускай по дюйму, но я продолжаю идти…
Я почти не видел Узор. Не в состоянии дышать, я потратил остаток сил на последний шаг.
А потом все кончилось. Я это сделал. Я прошел мой Огненный Путь. Узор моей крови.
У меня дрожали ноги. Собрав последние капли сил, о наличии которых я и сам не подозревал, я, спотыкаясь и пошатываясь, подошел к отцу.
— Отец! — позвал я. Получился слабый шепот. — Может, поможешь мне выбраться отсюда?
Он не пошевелился. Я как-то умудрился присесть рядом, потом перевернуть его. Я осмотрел его, проверяя, нет ли ран, но ничего не обнаружил — во всяком случае, ничего серьезнее небольшого синяка на руке.
— Отец, что случилось?
Его губы медленно зашевелились. Кажется, он пытался что-то сказать.
Я наклонился, пытаясь расслышать, что он говорит. Он повторял нечто вроде «теллопс… теллопс… теллопс…».
— Теллопс? — сердито спросил я. — А это, черт побери, еще что такое?
Невидящий взгляд отца был устремлен куда-то вдаль. Его губы продолжали шевелиться. Судя по всему, он меня не слышал. Да что же с ним такое?
— Ну давай, па! — сказал я и встряхнул его. — Очнись! Я не смогу сам вытащить тебя отсюда! Папа!
И снова никакого ответа.
Ухватив отца под мышки, я кое-как поднял его. Может, если заставить его встать и двигаться, он придет в себя? Его голова упала на грудь. Когда я забросил его руку себе на плечо, он повис на мне мертвым грузом. Он даже не пытался держаться на ногах.
— Внимание! — рявкнул я, словно солдат, обучающий новобранцев. — Солдаты, смирно! Шагом марш!
Лично на меня это бы подействовало, как бы паршиво я себя ни чувствовал: за бытность мою солдатом армии короля Эльнара в меня намертво вколотили повиновение приказам. Без этого из меня не получилось бы лейтенанта.
— Отец! — настойчиво позвал я. — Мне нужно, чтобы ты сейчас же очнулся! Отец!
Я еще раз встряхнул его, но он лишь повис на мне. Просто замечательно. Интересно, а хуже бывает?
Решив, что ничего другого мне не остается, я ударил его по щеке. Отец моргнул и застонал. Потом вдруг быстро заморгал. Похоже, он достаточно вышел из ступора, чтобы повернуть голову в мою сторону.
— Ты стоять можешь? — спросил я.
— Не… настоящий… — пробормотал он.
— Я-то как раз настоящий. Это же я — Оберон.
— Воображаемый…
Я еще раз ударил его по лицу, так, чтобы чувствовалось. Кажется, он еще малость пришел в себя.
— Посмотри на меня! — приказал я. — Па, ты можешь стоять? Тебе надо помогать идти?
Что-то бормоча, он вырвался у меня из рук. На миг он зашатался, но потом, похоже, задействовал какие-то внутренние резервы сил. Он выпрямился и встал словно бы по стойке «смирно»; на лице его промелькнуло странное, какое-то озадаченное выражение.
— Где?.. — прошептал он.
— На Огненном Пути, — сказал я. — Знаешь, как отсюда выйти?
— Путь? Узор… да…
— Отлично. Ты вспомнил. — Я повернулся и взглянул на мерцающий Путь, которым только что прошел. Со всеми поворотами и изгибами он казался куда длиннее, чем я подумал сперва. — Может, если ты начнешь двигаться, будет легче? — спросил я. — Ты идти можешь? Я не уверен, что смогу вынести тебя.
Тут меня встревожил еле слышный шорох стали, покидающей ножны. Я мгновенно метнулся влево, уйдя в кувырок. И тут же вскочил, приняв боевую стойку.
Я успел вовремя — отец достал свой меч и сделал выпад. Если б я не поторопился, он проткнул бы меня насквозь.
— Теллопс! — взревел он, двинувшись в мою сторону. Взгляд у него был полубезумный. — Никогда больше!
— Папа! — воскликнул я, отступая. Он что, совсем свихнулся? Или он меня не узнает? — Это же я, Оберон, твой сын! Папа!
Он испустил вопль и снова сделал выпад. К счастью, ему едва хватало сил удержать меч. Я отбил клинок рукой, прорвался вплотную и изо всех сил врезал ему по голове. От удара мою руку пронзила острая боль, а отца аж развернуло.
Этого удара хватило бы, чтобы нокаутировать или даже убить обычного человека. Но не моего отца. Да, он был оглушен и опустил меч, так что тот скрежетнул по камню, но он тут же оправился и со стоном ринулся на меня, полосуя воздух.
— Папа, глянь, это же я! — воззвал я, уклоняясь от ударов. Мне как-то удавалось сохранять самообладание. Я понимал, что он сейчас ничего не соображает. Надо просто добиться, чтобы он понял, что происходит.
Отец пошатнулся, заворчал и поднял меч; похоже, он собирался с силами для очередного рывка.
— Почему ты это делаешь? — настойчиво спросил я. — Подумай, па! Причины, какие причины?
На этот раз он ухватил рукоять обеими руками и кинулся прямо на меня. Исключительно неуклюжий шаг; ни один опытный фехтовальщик такого бы не сделал, будучи в здравом уме.
Легко скользнув в сторону, я еще раз врезал ему по голове. Он споткнулся, развернулся и нанес рубящий удар по мне. Промахнулся на несколько футов.
— Проклятый Теллопс, — пробормотал отец.
— Что такое Теллопс? — спросил я. — Объясни, папа!
Он зашатался и едва не упал. Я получил возможность вытащить собственный меч. Хоть он мне и отец, но ничего другого мне не оставалось. Я не мог просто стоять и позволять ему снова и снова набрасываться на меня. Одного хорошего удара может оказаться достаточно.
— Не делай, — пробормотал он. — Не делай.
— Чего не делать? — спросил я.
Он тряхнул головой и снова кинулся прямо на меня.
На этот раз сталь зазвенела о сталь. Я намеревался быстренько обезоружить его, но, когда наши клинки скрестились, к отцу вернулись силы. Он отшвырнул меня, а потом разразился стремительной серией двойных финтов и выпадов, которые мне едва удалось отбить.
— Отец! Прекрати!
— Хватит обманов! — выкрикнул он.
— Это не обман! Это я, Оберон!
