- Ерунда, - ответил он добродушно. - Я просто пошлю записку в контору железнодорожной компании, а уж они обо всем позаботятся. Да, они сообщат и расписание поездов - вы ведь хотите выехать завтра?
Роза пожала плечами. Было ясно, что гостеприимство профессора иссякло.
- Почему бы и нет? - ответила она и снова заметила на его лице облегчение. - Мне ведь незачем здесь задерживаться. Мои исследования... Что толку притворяться? Я никогда не получу ученой степени, так что мои записи едва ли мне понадобятся. Может быть, ими сможет воспользоваться кто-нибудь из ваших студентов.
Профессор Каткарт для виду начал возражать, но Роза понимала, что слова его неискренни: оба они знали, что она говорит правду. С горьким чувством гнева и печали Роза поспешно поднялась, чтобы уйти.
- Я вернусь в пансион и закончу со сборами, - сказала она, внезапно ощутив, что в этом пыльном кабинете ей нечем дышать. - Не могли бы вы прислать туда расписание поездов... Я знаю, как вы заняты, профессор, и понимаю, что вы не можете тратить время на меня, когда вас ждут студенты, которым ничто не помешает получить дипломы...
Профессор покраснел, но не возразил; он просто порылся в кармане и сунул Розе монету.
- Это вам на кеб, - заикаясь, пробормотал он. - Мне очень жаль, что я не могу дать больше, но... Ваш билет включает завтраки, обеды и ужины в поезде, так что все должно быть в порядке...
Он говорил что-то еще, но Роза поспешно вышла из комнаты, чтобы избавить профессора от своего присутствия. Кеб она, конечно, не взяла: каждый цент в ее кошельке был бесценным, и она вовсе не собиралась тратить их на подобные излишества. Вот на следующее утро без кеба не обойтись: без него никак не доставить на железнодорожную станцию тяжелый сундук... Разве что повезет и удастся нанять тележку.
Когда Роза вернулась в пансион, там ее дожидалось не только расписание поездов, но и телеграмма от самого Камерона. В отрывистом телеграфном стиле Розу извещали о том, что Камерон рад ее решению, что ей будет обеспечено всяческое содействие, что его служащие встретят ее при пересадке на разъезде Пасифика.
Интересно, что это такое - разъезд Пасифика, гадала Роза. Должно быть, для железнодорожного барона тут нет неясности, решила она. Что ж, на данный момент этого достаточно.
Пропустив завтрак, Роза не собиралась лишиться ленча, хотя аппетит к ней так и не вернулся. На ленч она получила чай с толстым куском хлеба и тоненьким ломтиком ветчины, а на обед, вместе с другими девушками, - суп с удивительно большим количеством картошки и почти полным отсутствием мяса и хлебный пудинг. Роза решила, что, если так здесь кормят каждый день, ей повезло, что она уезжает. Диета с таким количеством крахмала быстро заставит растолстеть даже самую стройную девушку.
Она рано легла спать - поезд отходил почти на рассвете. После всей ходьбы и волнений этого дня Роза почувствовала себя совершенно обессиленной.
Последняя мысль перед тем, как она заснула, была полна удивления неужели она действительно осмелилась так резко порвать со своим прошлым и вступить в неизвестное будущее? Может быть, правду говорят: отчаяние способно подвигнуть человека на героизм и бесстрашие.
Однако уснула Роза с чувством безнадежности, а не радостного волнения. Возможно, она и вступала в неизвестное будущее, но подъема от перспективы приключений не испытывала. Должно быть, эта способность умерла вместе с ее отцом. Когда-то Роза каждый новый день встречала предвкушением. Теперь же ее единственная надежда была на то, что завтрашний день окажется не хуже вчерашнего.
Впрочем, и на самый худший случай у нее был выход: маленький флакончик в саквояже...
Глава 2
Роза старалась не обращать внимания на качку, на утомительный перестук колес - так же как и на бесцеремонные взгляды сидящего напротив невежи, она сосредоточилась на книге, которую держала в руках. Этот тип сел в поезд на остановке после Лос-Анджелеса и явно считал, что его броский клетчатый костюм и набриолиненные волосы делают его неотразимым.
Нахал глазел на Розу уже на протяжении многих миль, и она мечтала только о том, чтобы он поскорее сошел с поезда.
Девушка не могла понять, чем вызвала его интерес: после всех дней дороги она чувствовала себя ужасно грязной, а ванну не принимала с тех пор, как покинула пансион миссис Абернети. Волосы Розы стали настолько сальными, что она напоминала себе какую-нибудь дикарку, по своему дикарскому обычаю смазывающую волосы жиром. Впрочем, может быть, дело в том, что она единственная женщина в вагоне моложе шестидесяти, путешествующая без сопровождающих. Судя по огромному кожаному чемодану под скамейкой, тип был коммивояжером - странствующим торговцем.
"Что бы он ни продавал, мне этого не нужно", - подумала Роза.
Долгая тяжелая дорога измучила ее вконец. В день отъезда миссис Абернети разбудила Розу до рассвета с приятным известием о том, что старьевщик, вывозивший "чистый" мусор - ящики и коробки, - согласен отвезти на вокзал ее сундук за половину того, во что обошелся бы кеб. Хозяйка пансиона дала ей несколько весьма разумных советов по поводу того, как одеться в дорогу. "Наденьте что-нибудь такое, на чем незаметны пятна и что не жалко будет выбросить, когда доберетесь до места. Поверьте, дитя: вам на эту одежду и смотреть больше не захочется".
Роза так и сделала: надела отвратительную черную юбку из манчестерского сукна и черную сатиновую блузку, купленную для похорон отца. Одежда была дешевой, но вполне прочной и придавала Розе респектабельный вид. Теперь девушка была вполне согласна с миссис Абернети: ей пришлось оставаться в этом наряде все время и даже спать в нем, так что и правда видеть его в будущем ей не захочется.
О чем миссис Абернети из благовоспитанности не упомянула - так это что пол в общем вагоне, особенно когда поезд будет пересекать западные штаты, окажется омерзительно грязным. Грубые мужчины, ехавшие в одном с ней вагоне, жевали табак и часто не трудились дойти до плевательницы. На сапогах они приносили грязь и кое-что похуже, а в окна летела пыль. Пол был липким и покрытым сажей, тоже летевшей в окна. Глядя на вагоны снаружи, трудно было предположить, что творится внутри. Как ни старалась Роза приподымать подол, он все же касался пола, когда она садилась или, идя по раскачивающемуся вагону, была вынуждена выпустить юбку и ухватиться за спинку скамьи, чтобы не упасть. Юбку никогда не удастся отстирать, оставалось только надеяться, что среди слуг мистера Камерона найдется добрая душа, которая возьмется вычистить ботинки, потому что у самой Розы одна мысль о том, чтобы к ним, вонючим и липким, прикоснуться, вызывала тошноту.
