— Если два эксперта посетят Юрский парк, — задыхаясь, почти закричал Джереми, — посетят Юрск… — повторил он, закашлялся и продолжил, но уже тише: — Юрский парк и подпишут заключение, что парк функционален и безопасен, инвесторы возобновят финансирование.
Ответ Эбби был короток и жесток.
— Эксперты? Дерьмо!
— Эксперты по динозаврам! Палеонтологи! — пояснил Джереми. — С мировыми именами.
— Дерьмо! — вновь гаркнул Эбби. — Дерьмо!!! Вам не найти и одного, который согласился бы тащиться в такую даль, да еще и хранить после этого молчание! Дерьмо!
— Я уже нашел одного! — снова, помимо желания, повысил голос адвокат, стараясь попасть в унисон «Гробокопателю».
— И кто же этот псих? — безразлично поинтересовался Эбби. — Держу пари, он тоже дерьмо, раз согласился на такое!
— Что вы скажете о Малколме? — объявил адвокат.
— Малколм? Не шутите со мной. Я не принимаю такого юмора. А в целом… — Эбби даже не замедлил шаг. — Дерьмо, Спайзер! Малколм никогда бы не пошел на такое.
— Эль Спайзер, — поправил Джереми. — Вовсе нет. Он уже пошел.
Его собеседник остановился.
— Малколм? Не могу поверить.
— Но это — факт, — пожал плечами адвокат. — Свершившийся факт.
— Вам удалось уговорить Яна Малколма… — Эбби был изумлен, но быстро пришел в себя. — Поздравляю, Вы не зря получаете свои деньги, — он подумал и добавил еще раз: — Поздравляю.
— Спасибо. Однако со вторым экспертом дело обстоит посложнее.
— Не сомневаюсь, тряхнул головой «Гробокопатель».
— Да. Они хотят, чтобы это был Алан Грант.
— Алан Грант? — Эбби засмеялся. — Ну это-то уж точно дерьмо, Спайзер. Вам никогда, — никогда! — не заполучить Гранта!
Оборвав разговор, он вновь зашагал вглубь шахты. Адвокат поспешил следом, оглядываясь на маячащее вдалеке белое пятно входа.
Вскоре они уже стояли в тупике, заваленном обломками породы, песком и пылью. Несколько переносных фонарей освещали широкий пятачок, в котором собрались рабочие. Оживленный разговор моментально смолк, как только Эбби и Джереми приблизились вплотную к завалу.
— Почему? — спросил адвокат, безрезультатно пытаясь возобновить обмен мнениями.
Эбби не ответил. Он опустился на корточки и принялся исследовать кучу обломков. Один из рабочих протянул ему на ладони какой-то светло-коричневый камень. Эбби взял его, посмотрел на просвет и восхищенно пробормотал:
— Вот это да! Отлично! Какой экземпляр! Потрясающая находка!
Скорее всего, он долго любовался бы камнем, если бы не Джереми. Причина всей этой гонки по извилистому лабиринту шахты, возбуждения, охватившего их, и даже вспышки его собственного любопытства, разочаровала адвоката. Кусочек слюды… Или янтаря… Ну, допустим, древний, очень древний, ну и что же? У Джереми появилось ощущение, что его просто-напросто обманули. Посмеялись, как над маленьким, бестолковым, ничего непонимающим ребенком. Обвели вокруг пальца и теперь хихикают про себя над его разочарованной физиономией.
— Так почему вы думаете, что нам не получить Гранта? — требовательно, с явно заметным раздражением спросил он.
Не отрывая взгляда от камня, Эбби пояснил:
— Потому что Грант вроде меня. Он — землекоп. Превосходный экземпляр, а?
На протянутой руке «Гробокопателя» лежал кусок янтаря. Джереми не ошибся. В свете фонарей его грани переливались красно-желтыми красками. Адвокат напряг зрение и вдруг заметил внутри нечто крохотное, темное. Прищурившись, он взял камень с руки Эбби и поднес к глазам. Минуту стояло полное молчание, а затем Джереми, непонимающе глядя на собеседника, с некоей долей растерянности, хмыкнув, произнес:
— Это же комар…
Эбби расплылся и утвердительно кивнул:
— Вот именно. Это — комар!
* * *
Улыбающийся Алан Грант смотрел, как у подножия высокого холма из глыб песка и пыли медленно, словно изображение на мгновенной фотографии, появляется окаменевший огромный скелет. Он, действительно, был землекопом. При этом, землекопом талантливым и, безусловно, удачливым, если не сказать больше — везучим. Люди, работающие с ним достаточно долго, любили и уважали Алана. На новичков же поначалу он производил довольно гнетущее, мрачноватое впечатление. Жесткий, волевой от природы, Грант привык, чтобы отданное им указание выполнялось очень четко и в минимальные сроки. Иногда это принимало чересчур категоричные формы, однако никого подобное не обижало. Раскопки стоили достаточно дорого, и время ценилось соответственно. Много ли найдется людей, готовых платить за то, что некто — кто бы он там ни был — ковыряется в земле? Грант никогда не думал, что такие ребята строятся в очередь, потрясая чековыми книжками. Раскопки — всегда риск. Вы можете найти что-то достаточно ценное, и фирма, — или человек, разумеется, — получит от этого финансовую выгоду либо не менее достойное паблисити. Но ведь можно и не найти вообще ничего. Вложенные в работы деньги вылетят в трубу. Что с того, что вам кажется, будто здесь целое реликтовое захоронение? Образцы почвы? Грунта? Чушь! Попробуйте-ка выбить под этим соусом субсидии на раскопки.
Грант смело мог бы заключить пари десять к одному, что попытка обречена на провал. Конечно, если какой-то парень, копая карьер или просто роя дренажный канал для стока весенних вод, наткнется на череп Игуанодона, Тираннозавра, любой другой твари мезозойской эры, тогда финансовые воротилы выложат денежки. Но только тогда, не раньше.
Грант терпеть не мог деловых переговоров, тем не менее, в настоящее время приходилось заниматься совершенно не свойственным ему делом, а именно — администрированием. Но что поделать, если жизнь состоит не только из одних удовольствий и интересной работы? Алан благодарил бога, что в его жизни существуют моменты, подобные этому.
Полтора десятка человек тонкими кисточками, крохотными скребками, мягкими щеточками понемногу, миллиметр за миллиметром, снимали с костей Стегозавра песок и комочки земли. Со стороны казалось, будто группа весельчаков решила создать скульптуру из мокрого песка на калифорнийском берегу. Только там, если что-то не получится, можно, смеясь, начать все с начала. Здесь — нет. Здесь нужно быть предельно осторожным. Они знали это. Скелет вырисовывался уже наполовину. Сломанные ребра, массивные берцовые кости, часть черепа и сколы каменных пластин — застывшего костяного гребня-воротника.
— Еще несколько часов, — сказал один из рабочих, обращаясь к Гранту, — и мы освободим его целиком.
— Прекрасно, — ответил тот. — Рядом ничего нет?
