Облегчение Серегила было недолгим. Едва Кари ушла, Алек потащил его в дальний конец сада, под защиту высоких розовых кустов. Напускная его улыбка исчезла. Он все еще был зол.
— Если ты хоть когда-нибудь ещё предложишь мне такое, будешь спать один намного дольше, чем одну ночь!
— Я думал лишь о твоей пользе!
— Пользе?! — глаза Алека опасно сузились на миг, но затем в его взгляде появились зловещие огоньки. — Так ты, действительно, не видишь ничего дурного в том, чтобы позволить мне разделить постель с кем-то? Не то ли ты и сам делаешь, исчезая вечерами? Вернулся к своей давней привычке шляться по Улице Огней?
— Ну да, я бывал там, но…
— Нет! — Алек задохнулся.
— Что? О, нет, нет же! Всего лишь ради общения. С Эйруал и несколькими друзьями, но я не спал ни с кем! — поспешил заверить его Серегил, и он не лгал. Вряд ли он даже испытывал какой-либо соблазн.
— А тот зеленоглазый? Тириен, кажется?
— А… да. Прости, что не сказал тебе. Я просто не думал…
— Ты? Ты не мог предположить, что это для меня важно?
— Я никогда не причинял тебе боль, тали. Я не коснулся никого и никогда не коснусь! — зашептал Серегил, надеясь успокоить его прежде, чем их услышат в доме. — Ты же знаешь, у меня никого не было… никого, о ком бы я так волновался.
— Изо всех твоих прежних любовников?
— Одно название — любовники, Алек. Развлечение по обоюдному согласию, не более….
Алек выглядел очень печальным.
— Не понимаю, как это возможно: быть со столькими и никого не любить.
Серегил поколебался, всё ещё чувствуя, на каком скользком пути сейчас находятся оба. Наконец, он пожал плечами и сказал, как есть, как бы глупо это ни прозвучало:
— Мне было всё равно.
Иногда способность Алека видеть его насквозь была благословением. Остатки его гнева исчезли, оставив лишь налёт печали.
— И тебя это сильно угнетает — то, что ты более не свободен?
— Я свободен, Алек. Я с тобой, потому что таков мой выбор. И я обещаю, это — последний раз, когда мы обсуждаем это. Я клянусь Светом, и моей любовью.
И подняв к губам их сплетенные ладони, он стал целовать пальцы Алека. Алек притянул его, целуя в губы, затем отпустил и направился назад, к дому и гостям.
Серегил последовал за ним, чувствуя облегчение, омрачённое лишь сознанием того, что на самом деле это же ничего не меняло. По крайней мере, для Алека.
ДОЖДЬ ПРЕКРАТИЛСЯ ВНЕЗАПНО — ещё накануне вечером — и яркое солнце сияло, как на заказ, во имя дня Чествования Королевы.
— Это похоже на добрый знак-, заметил Алек, подняв взгляд на синий просвет в череде облаков, когда они с Серегилом и остальными ехали к Площади Храма.
— Ну да, только для кого? — отозвался Серегил с кривой улыбочкой. — Солнце светит всем, как известно.
— Тише, вас услышат! — предостерег Микам, ибо они как раз проезжали мимо строя Конницы Белого Ястреба, известной, как одно из любимых подразделений Королевы.
Серегил скорчил в ответ гримасу, но всё же примолк. Своих лошадей они оставили в переполненной конюшне гостиницы знати и вступили на Площадь Храма пешком. Алек и его друзья, закутавшись в свои вышитые плащи, поднялись на галерею Храма Астеллуса. Отсюда толпа, собравшаяся внизу, казалась красочной мозаикой. Каждый из Храмов Четверки отчётливо выделялся на фоне осеннего неба: приземистый рядом с высоким, темный, а рядом светлый. Малышей оставили дома, но Илия, гордившаяся своими новыми жемчугами, подпрыгивала от волнения между Алеком и сестрой Элсбет. Старшая девочка была более сдержанна, не забывая про свои темные одежды новообращенной.
— О, как же красиво! — воскликнула Илия, поражённая открывшимся видом. — Элсбет, ты действительно живешь теперь вон в том белом храме?
— Спальный корпус новообращенных расположен ближе, но там я учусь каждый день, — спокойно ответила Элсбет.
На стягах синего и золотого шелка, очертивших четкий квадрат площади, красовались вышивки в виде серебряных полумесяцев и пламени — эмблемы Скалы. Знать высшего ранга, разодетая в драгоценности и меха, расположилась на галерее Храма Иллиора, а места знати рангом пониже расходились оттуда веерообразно. Представители Гильдий и торговцы заполнили весь периметр площади от ступеней Храма Иллиора до линии Дворцовой Стражи Королевы.
Алек оперся локтями о перила, разглядывая место действия.
— Интересно, на что был бы похож настоящий триумф?
— Как бы ни было, солдаты заслужили того, чтобы их чествовали, — отозвался Микам. — А остальные только рады, что их близкие возвратились на зиму по своим домам.
Поверх голов собравшихся им помахала леди Килит и стала пробираться к ним сквозь толпу, держа под руку свою теперешнюю пассию — Капитана Гвардии Лиллию из подразделения Золотого Льва. Килит, как обычно, была одета по последней моде. Вырезы в этом году не такими глубокими, но ее синее шелковое платье все еще могло похвастаться щедрым клочком бледной кожи груди под тяжелой гирляндой драгоценностей, увешавших её до самого горла. Ещё больше драгоценностей рассыпало искры в ее тронутых серебром волосах.
— Вы чудесно выглядите, Леди! — тепло приветствовала ее Кари. Она тоже носила драгоценности, но всё ещё придерживалась более скромной моды северян — даже спустя годы, прожитые в Скале. Илия взволнованно похвасталась своими новыми жемчугами.
— Сакор благоволит нашей Королеве, вам не кажется, милорды? — заметила Килит, даря приветственные поцелуи Серегилу и Алеку.
— К счастью для нее и для всех нас, особенно в это военное время, миледи.
Алек всегда любил Килит, несмотря на ее давние отношения с Серегилом. Возможно потому, что их было трудно представить: она выглядела такой старой, что, казалось, годилась в матери Серегилу, в то время как Серегил, полнокровный фейе, скорее всего, выглядел столь же молодым, как и в те годы, когда они ещё были любовниками. Как бы ни было, она одной из первых в высшем свете проявила к Алеку радушие.
Пока они ждали, он уловил обрывки разговоров, несущихся со всех сторон, по мере того, как толпа становилась всё более беспокойной. Похоже, война медленно, но верно оборачивалась на пользу скаланцам, ибо раннее начало северной зимы опустило занавес над театром военных действий до будущего года.
Наконец, появились жрецы всех четырех Храмов и проследовали к центру площади. Иллиорианцы в своих серебряных масках, размахивали огромными кадилами, наполнив площадь клубами священных благовоний. Жрецы Астеллуса несли на плечах маленькую ладью, полную даров нового урожая. Валериус, во главе Далнианцев, вел черного быка в венке из колосьев пшеницы и плодов граната, рога которого отливали серебром и золотом. Жрецы храма Сакора замыкали процессию, неся на паланкине огромную золотую Эгиду Сакора.
