Ознакомительная версия.
«Ситуация такова. Мой приятель унаследовал существенную сумму и теперь хотел бы вложить капитал. Вопрос в том, куда его вложить».
Девушка рассмеялась, не веря своим ушам: «Вы хотите, что бы я что-нибудь посоветовала по этому поводу?»
«Именно так. Неожиданные идеи, как правило — самые удачные, именно потому, что они никому еще не приходили в голову. Представьте, что я вручил вам миллион СЕРСов. Что бы вы сделали с этими деньгами?»
«Я бы купила билет и смылась отсюда подальше, — уверенно заявила девушка. — Но это не совсем то, что имеет в виду ваш приятель».
«Позвольте сформулировать вопрос по-другому: каким образом человек мог бы вложить капитал на Мазе и при этом надеяться на извлечение прибыли?»
«Сложная задача. Возникает впечатление, что в Собачьей Слободе извлекают прибыль только владельцы питейных заведений».
«Я представляю себе более крупномасштабное предприятие, что-нибудь на уровне компании «Истагам». Кстати, где можно было бы найти директора этой компании? Я хотел бы обратиться к нему за рекомендациями».
Девушка искоса бросила на Хетцеля любопытствующий взгляд, но Хетцель не смог как-либо истолковать выражение ее лица: «Об этом я ничего не знаю».
«Но, конечно же, вам известно существование этой компании?»
«И не более того. Почему бы вам, однако, не поговорить с висфером Быррисом? Он гораздо лучше меня разбирается в таких делах».
«Чем занимаются предприятия Бырриса? Или он — деловой посредник?»
«Висфер Быррис занимается практически всем, чем можно заниматься на этой планете — и обслуживанием туристов, и гостиничным бизнесом, и прокатом аэромобилей. Кроме того, он заведует, по поручению Триархии, «Мазским извозом»».
«Мазским извозом?»
«На самом деле это всего лишь несколько старых аэробусов — в них гомазов перевозят в Аксистиль и обратно в их замки. Это делается бесплатно — гомазы не стали бы летать, если бы за это взимали деньги».
«Значит, гомазы так и не приспособились к денежной экономике».
«Они ни к чему не приспособились», — девушка протянула руку к полке, взяла брошюру и протянула ее Хетцелю. Тот взглянул на заголовок: «Воины Маза».
«Спасибо, — кивнул Хетцель. — Когда, по-вашему, висфера Бырриса можно будет застать в его конторе?»
«Трудно сказать. Он то приходит, то уходит. Но вы всегда можете ему позвонить».
В приемную агентства ввалилась очередная группа туристов, и Хетцель поспешил удалиться. Прогулявшись по скверу и заглянув в витрины нескольких лавок, он зашел в таверну «Последняя надежда», чтобы освежиться кружкой эля. Здесь он принялся размышлять о том, что ему удалось узнать то есть о скудных сведениях, сформулировать которые было очень просто:
1. Сэр Эстеван Тристо прибегал к всевозможным уловкам, чтобы избежать встреч со случайными посетителями.
2. Даже если висфер Быррис не участвовал непосредственно в деятельности «Истагама», ему, несомненно, было известно все, что можно было узнать об этой компании.
3. Служащая в вестибюле туристического агентства ни в коем случае не соответствовала представлениям Хетцеля о персоне, которую можно было бы встретить в захудалом поселке на краю Ойкумены.
Хетцель положил перед собой на стол брошюру, полученную от девушки: «Воины Маза». На обложке красовался эскиз с надписью: «Летун из замка Коразман». На парапете стоял гомаз с закрепленными на спине крыльями из прутьев и перепонок. Ниже, мелким шрифтом, было написано: «В благоприятных погодных условиях гомаз-летун может парить в плотном воздухе Маза. Он взмахивает крыльями, приводя их в движение ногами, и по мере необходимости маневрирует, контролируя руками ориентацию передних ребер каркаса. Как правило, однако, летун использует крылья, чтобы совершить неожиданный бросок с высоты, атакуя врага».
Как узнал из брошюры Хетцель, древняя цивилизация гомазов оставалась практически неизменной на протяжении примерно миллиона лет. Внешне гомазы чем-то напоминали людей, но на этом сходство кончалось. Скелет гомаза, частично внутренний и отчасти наружный, состоял из жесткого и упругого кремнистого хряща, усиленного волокнами из органического карбофосфата с примесями кальция и магния, твердевшего под воздействием воздуха и превращавшегося в жесткий белый хитин; этот материал покрывал голову гомаза и служил основой трем параллельным гребням, каждый из которых был украшен ритмично повторяющимися, словно искусно вырезанными рядами шипов, углублений и зазубрин.
Типичный гомаз отличался непредсказуемым, непостоянным, даже каверзным характером, причем основным его побуждением было скорейшее удовлетворение личных потребностей и амбиций. Тем не менее, в этом отношении индивидуальный гомаз всего лишь демонстрировал свойства, общие для всего клана, с которым он поддерживал телепатическую связь. Гомаз воспринимал себя как неотъемлемую часть клана, а клан распоряжался им, как организм распоряжается своим органом. Таким образом, воин-гомаз не представлял себе, что он может умереть, пока не погиб весь его клан, и проявлял абсолютное бесстрашие. Поэтому с человеческой точки зрения гомаз становился парадоксальным существом, сочетавшим полную личную автономию и полное отождествление личности с социальной структурой.
Войны гомазов относились к трем различным категориям: войн, вызванных исключительно взаимной ненавистью кланов (такие войны случались относительно редко), войн, вызванных соперничеством кланов, то есть экономической необходимостью или стремлением к захвату территории, а также войн, которые и ксенологи, и социологи, и журналисты время от времени позволяли себе называть «войнами любви». Среди гомазов не было половых различий — они размножались, вживляя свои зиготы в побежденных врагов в процессе, по-видимому вызывавшем восторг у обоих участников, причем победитель поедал небольшой вырост железы с тыльной стороны шеи побежденного. Железа эта выделяла гормон под наименованием «чир», стимулировавший как развитие детенышей, так и боевой дух взрослого воина. Страстное стремление к поглощению «чира» занимало помыслы гомаза на протяжении всей его жизни. Устраивая потешные битвы, детеныши гомазов поедали «чир» тех, кого им удалось искалечить или убить. Взрослые бойцы исполняли тот же ритуал, в результате преисполняясь ликованием торжества, восстанавливая силы и приобретая таинственную «ману»; судя по всему, «чир» способствовал оплодотворению зигот.
Гомазы пользовались некоторыми иероглифами и символическими объектами, но какая-либо письменность в человеческом понимании этого слова оставалась им чуждой — за исключением, пожалуй, самых примитивных математических формул; такое положение вещей объясняли телепатическими способностями аборигенов Маза.
Ознакомительная версия.
