— Ты говоришь так, будто сам ставил такой эксперимент.
— Не с рыбой. С ловушкой.
Он заметил мое удивление и сказал:
— Любой начинающий волшебник, будучи учеником, должен доказать самому себе, по крайней мере однажды, что магия — огромная сила. Невозможно стать волшебником, если в твою душу впало зерно сомнения. Позволяя ученику удовлетворить свое любопытство, мы укрепим в нем веру в себя. Этот простенький эксперимент — такой может кто угодно придумать — на самом деле тест, который может быть повторен множество раз. И всегда результат будет одним и тем же.
— Какой?
— Получается, что в ловушку с благословленной приманкой попадается вдвое больше кроликов.
— Да? Может быть это просто потому, что приманка для кроликов в благословленной ловушке становится более соблазнительной?
— Конечно, — ответил Шуга. — Как раз это и подразумевается. Вся цепь заклинания это стремление сделать приманку пособлазнительнее. Ловушки — простые устройства, Лэнт. Простые устройства не всегда нуждаются в магии, зато результаты ее сразу видны. Сколько, скажем, частей было в твоей удочке?
— Три. Удилище, леска и крючок.
— Верно, всего три. Тем не менее, леска может порваться, наживка соскочить, крючок не зацепиться. А ведь это в простом устройстве, которому и не обязательно быть особенно надежным. Подумай, Лэнт! Подумай о конструкции, в которой много движущихся частей. Необходимо, чтобы они все были в полном порядке, прежде чем вся конструкция сможет работать. Подумай, например, о велосипеде.
Я собрался было ответить, но Шуга оборвал меня.
— Не перебивай. У велосипеда много движущихся частей: колеса, шкивы, руль, педали, оси. Все эти части должны быть точно вырезаны и аккуратно подогнаны друг к другу, иначе велосипед просто не поедет. Далее, теоретически, совершенная машина возможна… но на практике, ну, когда ты имеешь машину, которая обязана быть точной просто потому, что иначе не станет функционировать, тогда влияние магии становится чрезвычайно важным. Если неудачна только одна часть, только одна, то бесполезна вся машина. Простое устройство не нуждается в магии, потому что его действия усиливаются самыми простыми заклинаниями, сложному же устройству требуется и более сложные заклинания только для того, чтобы оно вообще работало. Слишком много может получиться не так. Скажи, Лэнт, сколько частей в велосипеде?
Я пожал плечами.
— Никогда не считал. Очень много, я думаю.
Шуга кивнул.
— А сколько частей в летающем гнезде незнакомца?
Я покачал головой.
— Я не знаю.
— Больше чем у велосипеда?
— Несомненно, — ответил я.
— Ты очень наблюдателен, Лэнт. Я уверен, что там должно быть по меньшей мере тысяча разных частей. На основании своих собственных детальных экспериментов я могу сказать, что летательный амулет на самом деле очень сложное устройство. В гнезде Пурпурно-Серого должно быть очень много движущихся частей и все должны работать в очень точном взаимодействии. Малейшая ошибка и — пуфф! Ничего не получится. Для меня вполне очевидно, что чем больше у машины частей, тем больше у нее возможностей сломаться. А теперь ты стоишь здесь и стараешься убедить меня, что чужак заставляет все эти части работать с абсолютной точностью без помощи магии вообще…
Я закивал. Шуга говорил очень убедительно. Определенно, он уже обдумал весь этот вопрос в целом глубже, чем я себе представлял. Но, конечно, это и была его работа, как волшебника. Можно чувствовать себя спокойно — выполнит он ее хорошо. Я улыбнулся ему.
— То же самое можно сказать и о всех других его устройствах, не так ли?
— Ты начинаешь замечать очевидное, Лэнт, — кивнул он.
— Им необходимо столько магии, что впору дымиться от заклинаний, верно?
Шуга вновь кивнул.
— Значит, ты раскрыл секрет светового устройства, Шуга! — воскликнул я. — Оно столь сложно, что остальное очевидно, так?
— Не так. Оно настолько просто, что в этом-то и вся загадка.
— Хм-м…
— Все, что следовало сделать, это разобрать устройство и посмотреть, что мне это даст.
Он махнул на верстак. На нем лежали всего четыре предмета, элементы светового прибора чужака: пустая оболочка, кристаллическая линза, плоская пластина и внутренняя коробочка, по форме напоминающая внешнюю оболочку. Шуга вертел этот предмет и так и эдак, но не мог найти места, где бы этот предмет открывался. Коробочка эта была твердой и сплошной, и мы никак не могли догадаться, что же у нее внутри. Раскрыть ее нам никак не удавалось, а применять силу Шуга не хотел, он боялся испортить устройство.
— Ты так и не добился от него никаких изменений? — спросил я.
— Не совсем так. Одного я все же добился…
— И какого?
— Свет. Он совсем исчез и больше не появлялся.
— О!
Я наблюдал как Шуга насупившись, снова собрал предметы вместе. Он сдвинул скользящую пластинку. И ничего не случилось. Он покрутил туда-сюда вращающуюся выпуклость. Опять ничего.
— Я не думал, — пробормотал он. — Я надеялся, что заклинание восстановится, если дать ему отдохнуть, но тут, очевидно, я ошибся.
— Тогда почему бы тебе не вернуть его Пурпурному? — поинтересовался я.
— Что? Или ты считаешь, что я сам неспособен решить эту проблему.
— Да нет же, Шуга, — запротестовал я. — Я уверен, что ты ее решишь. Я только подумал… ну, если Пурпурный сделал что-то такое, что отменяет первоначальное заклинание… а ты об этом не знаешь. Возможно, он оскорбил кого-то из богов.
Шуга задумался.
— Может быть ты и прав. Ты же уверен в моем мастерстве волшебника, Лэнт?
И он пристально посмотрел на меня. Я поспешил его заверить:
— Шуга, у меня нет никаких сомнений в уровне твоих знаний.
Это несколько успокоило его.
— Хорошо. Без сомнения, теперь мы можем навестить Пурпурного и узнать, почему устройство перестало работать.
Мы нашли Пурпурного на восточном пастбище. Он что-то колдовал над своим приспособлением. Я огляделся, но устройства, бросающего красный огонь, не заметил. Очевидно, он его с собой не взял. Приспособление, с которым он возился на лугу, казалось безобидным.
Пурпурный прохаживался по лугу, что-то довольно бормоча себе под нос, когда Шуга прервал его занятие и протянул испорченное устройство. Пурпурный взял устройство, несколько раз попробовал его включить, затем открыл и проверил внутренний цилиндр. Он обратил внимание, что его поверхность стала красной.
— Ну, конечно, он и не должен работать. Батарея сдохла.
