Я сосредоточилась.
Вдруг облако мягко взорвалось и залило оранжевым светом все кругом. Я почувствовала, как Наташа схватила меня за руку. А Макс тихо, будто бы издалека, приказал:
— Оля, действуй.
Я не знаю, сама ли я делала все это, но я поняла, что внутри рассеянного оранжевого облака есть живые существа. Я почувствовала, что я то ли сижу на земле рядом с Гестом, то ли я сама переместилась в него и смотрю вверх его глазами.
Кто-то тихим, звучащим в моем черепе голосом спросил:
— Как дела, Гест? Давай поработаем.
Я поняла, что сейчас время.
— Здравствуй! — сказала я. — Я — Оля.
Мне было ясно, что тот. кто разговаривает этим мягким голосом, не собирается причинять мне зло. Макс страшно волновался, я это чувствовала, но не вмешивался. Да он и не смог бы.
— Кто ты? Ты с Земли? — удивился тот, с кем я разговаривала.
- Да.
— Ты сама проникла в наше информационное поле? — еще больше удивился голос. — По нашим данным, земляне не обладают такими способностями. Вы их маскируете?
Я задумалась. Может, все люди их и вправду маскируют, говоря, что не верят в такие вещи?
— Я не знаю, — честно ответила я, — но я же с вами разговариваю!
— И ты не боишься?
— Нет.
Я ощутила, как говоривший улыбнулся.
— Правильно. Мы никогда не нарушаем норм доброжелательности по отношению к нейтральным.
Я не очень-то поняла, что он такое сказал, но ясно было — мне ничего не грозит. Зря Макс беспокоится.
— Для чего вам наши собаки? — спросила я напрямую. Потом мне показалось, что это было нехорошо, так спрашивать. Вроде как мы все такие жадные, что нам жаль, если эти мягкие голоса поговорят с нашими животными. Тем более я сразу поняла, что собакам от этого ничего плохого не бывает.
— Я попробую
(пропуск текста)
Люди, я
Для об это одно и то
Но н
(пропуск текста)
то, что ты для нас — как для вас книги. А собаки — самая легкая и интересная глава.
— Ясно, — кивнуло я, хотя подумала, что перескажу потом это Максу. Он объяснит так, что я пойму лучше. — Значит, вы исследователи.
Говоривший опять улыбнулся.
— Можно сказать и так.
— Но разве собакам приятно в любую погоду бежать на пустырь и сидеть тут часами, не шевелясь?
Говоривший, наверное, пожал плечами.
— Разум, не желающий знакомиться с нами, закрыт от нас, даже если познакомиться хотим мы.
— А что, про людей вам читать неинтересно?
— Люди для нас закрыты.
— Но я же с вами разговариваю!
— Значит, нам интересно читать и про людей.
Я вспомнила то главное, что мне необходимо было сказать. Мы не рассчитывали на это, но я знала, что должна сказать это.
— Из-за того, что вы работаете с нашими собаками, им угрожает опасность.
Вышло как-то высокопарно, но это неважно. Главное, чтобы он понял.
— Почему? — он, кажется, очень огорчился.
— Собаки стали вести себя странно. Люди решили, что это — новый вид бешенства. Болезнь.
— Тогда мы, конечно, прекратим нашу работу, — заверил меня он.
Я подумала, что нехорошо даже про себя называть его инопланетянином и уж тем более, как их называет Макс, гуманоидом. Слово какое-то неподходящее, вроде как на табличке в зоопарке. Мы с ребятами договорились называть пришельцев Оранжевыми.
- Но дело в том, что и сами мы оказались в беде. Планируя задержаться у вас на вашу земную неделю, мы бросили здесь якорь. По теперь его нет. То есть он остался на этой планете, но его нет на прежнем месте, и мы не можем его найти.
— А что это за якорь?
— Вы его видите как небольшой металлический предмет размером меньше вашего кулака.
— Кажется, я видела его здесь.
— Да, он был здесь, но теперь он исчез.
— Мой друг брал его, но сегодня положил на место! — сказала я, боясь, что Макс таким безобидным действием испортил что-то очень важное.
— Сейчас его здесь нет.
— Может, взял кто-то еще? Но разве вам трудно найти его? Даже я и моя подруга можем искать пропавшие вещи, а уж тем более — ваш якорь!
— Не все так просто, — грустно сказал Оранжевый, — на нашем якоре стоит специальная защита, именно благодаря ей он и действует.
- То есть найти его можно только обычным, человеческим образом?
— Вам это сделать даже проще, потому что у нас нет физических рецепторов и мы можем взять его, только когда знаем, где именно он находится.
— Давайте вы поможете нам спасти наших собак, а мы найдем ваш якорь!
— После того, что мы узнали, мы обязаны так поступить, а якорь… Найдите его, пожалуйста…
До этого момента у меня оставалось ощущение, что я разговариваю не с человеком, а теперь мне стало ясно, что вообще-то мы одинаковые!
— Обязательно. Как с вами можно связаться?
— Со мной вы сможете связаться легко, держа в руке мой личный маяк. Кстати, ведь с вами хозяин Геста?
— Да. Он мой друг, его зовут Игорь.
— Значит, с ним я могу общаться напрямую.
— Почему?
— Но он ведь любит Геста. И я успел к нему привязаться.
— И поэтому вы можете общаться напрямую, хотя у него и нет моих способностей?
— Конечно. Привязанность надежнее любых, самых совершенных передатчиков. Это знают почти все люди, даже те, которые очень тщательно маскируют свои возможности. Я буду общаться с ним через Геста.
Вдруг у меня страшно закружилась голова. Теперь на какое-то мгновение я испугалась. Я уже не чувствовала руку Наташи и понимала только, что оранжевое облако постепенно рассеивается, а в руке у меня остаются два маленьких теплых кусочка, похожие на речную гальку.
Потом я увидела бледное лицо Макса, который будто бы издали взволнованно спрашивал:
— Оля, Оля, что с тобой?
ИГОРЬ КВАСЦОВ
Когда Гест сорвался с места, я принялся глядеть во все глаза: я же инопланетян не видел никогда, вон летающие тарелки — и те недавно в первый раз в жизни увидал.
Собак набежало — полный пустырь. Я и не знал, что их у нас столько. Толстые цепи были словно бы распаяны. Явилась и болонка тети Даши. Хотел бы я слышать, как визжала хозяйка, найдя клетку разломанной!
Когда собаки уселись на поле кругами, я так из бузины высунулся, хотел получше все рассмотреть, что Максу пришлось брать меня за шиворот и нарочно пригибать к земле.
Но больше ничего интересного я так и не увидел. Стало вдруг ужасно жарко, как в парилке, когда натопят градусов за сто. И в глазах слегка помутилось, вроде как смотришь через оранжевое стекло.
Еще я слышал какие-то далекие звуки, как будто разговаривают под землей, а Оля в это время тихонько так что-то про себя бормотала.
