Я спрашиваю: «Что это, Макс?» А он на меня только рукой машет: не мешай, мол.
Сидел я, сидел, а потом подумал: а как Гест? Может, им, собакам, вредно сейчас там сидеть?
И через некоторое время все кончилось, будто не было. Стекло оранжевое убрали, только глаза после этого побаливали слегка.
Я вскочил на ноги. Теперь-то, наверное, можно! Ноги затекли очень. Собаки тоже повскакивали, озираются, а я смотрю, Оля вроде как не в себе.
Макс к ней сразу кинулся. Я еще подумал: вдруг не зря он за нее беспокоился. И я поволновался слегка. Но с ней, кажется, ничего не случилось. Все вокруг нее столпились, мол, что да как.
Я тоже подошел, а она разжимает руку и показывает два железных брелка. Я потом узнал, что это, чтобы с инопланетянами разговаривать. Один она отдала Максу, другой оставила себе.
Катя все досадовала, что обошлось без нее, на что Дима съязвил: мол, слава богу!
А Оля очень интересно все рассказала, как она разговаривала с Оранжевым и что я, оказывается, теперь хозяин собаки-Инопланетянина.
Гест подошел ко мне, я сел перед ним на корточки и спросил:
— Как тебя звать-то, брат?
А он говорит.
То есть это мне показалось, что он говорит, на самом деле он это подумал, а я уловил:
— Для тебя теперь я тоже Гест.
И я понял, что он очень хороший человек, хотя и не человек совсем, этот Гест.
Макс нам сказал идти пока по домам, за это время он что-нибудь придумает, а утром расскажет план дальнейших действий. А пока дал задание узнать, где остановился тот толстый инспектор санэпиднадзора.
Дома я просто спросил у отца, где поселился мужик, который приходил к нам сегодня. Папка взглянул на меня с подозрением.
— Вы там что, убивать его собрались? — буркнул он угрюмо.
— Нет, мы ему письмо напишем.
Макс говорил, что это еще надо обдумать, но письмо будем ему отсылать обязательно.
— Дети!.. — усмехнулся отец. — Нету толка от писем, нету! У Мишки Селезнева он квартиру снимает. Пишите, если хотите. А фамилия его — Иванов. Александр Иваныч.
Я все это записал на бумажку, чтоб ненароком чего не перепутать, и пошел спать. А отец еще необычно долго бродил по дому и бормотал про себя:
«Ну что за уборочная! Понаехало всяких чертова тьма, эдипе… тьфу! эпидемиологи, уфологи, чертзнает-чегологи… Работать мешают».
Я потрепал лежавшего у кровати Геста по загривку, пожелал ему спокойной ночи и заснул.
ГЛАВА VI Несчастный инспектор и исчезновение
ИГОРЬ КВАСЦОВ
Утром мы собрались, уже как обычно, у Макса. Я пришёл, конечно, с Гестом. Я гордился тем, что теперь отец не висит у меня над душой со всякой картошкой и я могу уходить из дома когда захочу.
Макс за ночь составил письмо. Оно получилось как бы от имени жителей частного сектора и одновременно анонимным — без подписи, значит. Он дал его почитать всем. Я сказал, как звать инспектора, и он дописал обращение. Получилось у него так:
Уважаемый Александр Иванович!
Мы, жители частного сектора поселка городского типа Озерки, просим Вас как работника санэпиднадзора обратить внимание на сложную эпидемиологическую ситуацию в районе. Собак частного сектора и прилегающего района поразила неизвестная инфекция, занесенная, по нашим наблюдениям, космическими пришельцами. Убедительно просим Вас принять соответствующие меры.
С уважением, жители частного сектора пос. Озерки.
— Ну как? — спросил нас Макс.
— Я не поняла одну вещь, — сразу же отозвалась Катя, — зачем они, то есть мы, просим обратить внимание, когда он и так обратил внимание? А мы хотим, чтобы он, наоборот, перестал обращать внимание?
— Так задумано, об этом потом, — отмахнулся Макс, — вы лучше скажите, как это звучит, убедительно?
— Тут же написано: убедительно, — сказал я, и Катя начала смеяться. Я тут же понял, что сморозил глупость. Но она могла бы и не смеяться: никто же, кроме нее, не смеется!
— Все шикарно написано, — замял дело Дима, — мне больше всего понравилось «Вы» с заглавной буквы!
— Ну, хорошо, — удовлетворенно кивнул Макс, — а план будет такой…
ОЛЯ ПОЛУНИНА
Мы вышли, пересмеиваясь. Очень уж все смешно получилось. Письмо мы вручили Диме, его санэпиднадзорщик не знает, никогда не видел, никаких подозрений не возникнет.
Мне с Наташей Макс поручил следить за всем, что происходит на квартире Селезнева, и все рассказывать.
Игорь наклонился к Гесту.
— Значит, выпустите эту… голограмму, когда Оля скажет, что пора. Вы сейчас где?
Гест задрал морду и протянул лапу, пытаясь указать на что-то. Со стороны он казался обыкновенной собакой, только очень хорошо выдрессированной.
Мы все задрали головы. Сегодня на небо наползли облака, и я увидела на них несколько чуть более светлых пятен, которые мягко дрейфовали в воздухе.
— Подплывайте к окнам. Квартира на втором этаже, крайняя справа, — нашептывал Игорь.
Пятна переместились, и я потеряла их из виду.
— Иди, — подмигнул Макс Диме.
Тот тяжело вздохнул и пошел к подъезду. Он вообще очень стеснительный парень и долго отнекивался, прежде чем согласиться нести письмо. Собственно, именно он должен был заниматься этим, он же медиум.
Я уже натренировалась видеть то, что требуется, и теперь легко настроилась. Наташа тоже следила за ним, но по энергетическому следу.
Я слегка прикрыла глаза и начала рассказывать.
— Дима поднялся по лестнице, звонит в дверь. Он думает…
Дима надеялся, что ему не откроют. Он в самый последний момент страшно перепугался. Но всем я не стала этого говорить.
— Ему открыл высокий худой человек.
— Мишка Селезнев, — пояснил Игорь.
— Оболочка вся в дырах: много пьет и курит, — уточнила Наташа.
— Дима молодец, — продолжила я рассказывать, — очень просит позволить поговорить с Александром Ивановичем. Селезневу, кажется, все равно. Дима зашел, протянул письмо толстому человеку, который только что вышел из кухни с бутербродом…
— С колбасой! — тут же добавила Наташа.
— Дима говорит, прочитайте, пожалуйста, сейчас, — тут мой голос стал напоминать Димин, я сама с удивлением это отметила, — и скажите, чем вы можете нам помочь. Толстый человек читает письмо, он очень удивлен…
— Кусочек колбасы упал, — увидела Наташа.
— … Он очень удивлен, теперь он смеется, отвешивает Диме легкую затрещину и говорит, что, если он будет «принимать меры в соответствии с этим письмом», его сразу посадят в психушку.
— Еще бы, — усмехнулся Макс.
