Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

— Но морей нет!

— Ученые полагают, что мы бы не выжили, если бы где-то не было морей и этих растений на островах.

— Нет! — Арфлейн отвернулся от Хансена.

— Вы говорите нет? Но разум подсказывает, что это правда.

— Разум? — фыркнул Арфлейн. — В том, что вы говорите, нет логики. Вы всего лишь лепечете жалкое подобие идеи, в которую хотели бы верить. Ваш образ мыслей принесет вам несчастье.

Хансен покачал головой.

— Я понимаю это, как непреложный факт, капитан Арфлейн. Мы становимся мягче, а вместе с нами и лед. Подобно тому, как животные унюхали новую жизнь, ее приближение почувствовали и мы, именно поэтому меняются наши представления. Я не хочу перемен. Я сожалею о них, потому что никогда бы не смог полюбить иной мир, нежели тот, который я знаю. Я умру в моем мире, но что потеряют наши потомки? Ветер, снег и лед, вид уносящейся прочь стаи китов, полет гарпуна, битву под красным солнцем, вмороженным в голубое небо? Где все это будет, когда ледовая страна превратится в грязную землю с хрупкой зеленью на ее поверхности? Что будет с людьми? Все, что мы любим, будет забыто в этом грязном, горячем, нездоровом мире. Каким беспорядочным будет мир. Но он будет именно таким!

Арфлейн хлопнул по поручню ограждения, сбив с  него снег.

— Вы безумец! Как этот мир может измениться?

— Может быть, вы и правы, — мягко ответил Хансен. — Но то, что я вижу — безумец я или нет, — неизбежно.

— Вы отрицаете законы природы? — насмешливо произнес Арфлейн. — Даже глупец признает, что ничто, однажды остыв, нагреться само по себе уже не может.

— Я понимаю ваши доводы. Но они обманчивы. Смерть, Кристофф Хансен, лишь одна смерть неизбежна. Однажды уже были грязь, зелень, жизнь, — я признаю это. Но они исчезли. Неужели, умерев и остыв, человек вновь оживает со словами: «Я умер, но я вновь жив!» Неужели вы не видите, как логика обманывает вас? Существует ли Ледовая Мать, или она всего лишь символ существующей реальности, ее следует почитать в любом случае. Иначе мы погибнем раньше, чем следует. Вы думаете, я — одержимый религией варвар, но в том, что я говорю — истина.

— Я завидую вашему умению оставаться при своих убеждениях, — спокойно произнес Хансен.

— А я сожалею о вашем ненужном фатализме.

Потчнефф смущенно тронул Арфлейна за руку.

— Может, мы продолжим осмотр корабля, капитан?

— Благодарю вас, — резко ответил Арфлейн. — Но я видел уже все, что меня интересовало. Это хороший корабль. Не дайте ему сгнить.

Не обращая внимания на озабоченного Хансена, Арфлейн перешел на нижнюю палубу, перелез через ограждение и, спустившись по лестнице, пошел к подземному городу, утопая в снегу.

После посещения ледовой шхуны Конрад Арфлейн стал еще более нетерпимым в своем ожидании. До сих пор он еще не получил сообщения от Ульсеннов о состоянии лорда Рорсейна. Пока он не пришел к окончательному решению относительно своих собственных дел, он все более склонялся к мысли поступить на ближайший корабль из Брершилла, пусть даже младшим офицером.

Каждый день он приходил на причал гигантского дока, избегая контакта со всеми кораблями, включая «Ледовый Дух».

На четвертое утро на горизонте показался трехмачтовый бриг. Под всеми парусами он мчался навстречу доку, на его мачте развевался флаг Брершилла. Арфлейн улыбнулся, узнав в нем «Нежную девчушку», китобой под командованием его старого друга, капитана Ярхана Бренна.

Казалось, что корабль ворвется в ту часть дока, где собрались большинство кораблей. Работающие там люди в панике бросились прочь, полагая, что судно вышло из-под контроля. Однако, когда до дока осталось совсем немного, судно быстро и точно повернуло по широкой дуге и, подняв рифы, скользнуло в дальний конец строя кораблей, где уже стояли пришвартованные китобои. Арфлейн пошел по льду.

Тяжело дыша, он добрался до «Нежной девчушки» как раз в тот момент, когда с нее сбросили швартовочные концы.

Ухмыльнувшись, Арфлейн выхватил у удивленного швартовщика костяной костыль и тяжелый железный молоток и начал загонять костыль в лед. Дотянувшись до ближайшего линя, он натянул его и крепко привязал к костылю.

С палубы судна он услышал чей-то смех. Подняв голову, он увидел стоящего на краю палубы капитана Ярхана Бренна.

— Арфлейн! Неужели ты опустился до швартовщика? Где твой корабль?

Пожав плечами, Арфлейн иронично развел руками, затем, схватившись за швартовые, он начал раскачиваться на нем, пока не ухватился за леер ограждения и, перебравшись через него, встал рядом со старым другом.

— Корабля нет, — ответил он. — Отдан за долги физгальтийскому торговцу.

Бренн соболезнующе кивнул.

— Полагаю, что ты не последний. Тебе следовало бы остаться китобоем. Что бы ни случилось, для них всегда найдется работа. А ты до сих пор не женился? — захихикал он.

Бренн намекал на времена, когда шесть лет назад Арфлейн, желая угодить девушке, на которой он хотел жениться, нанял торговую команду. Только после этого необдуманного шага он понял, что не хочет связывать свою жизнь с женщиной, предъявляющей такие требования. Но вернуть своих китобоев было уже невозможно.

Грустно улыбнувшись, он вновь пожал плечами.

— С моим невезением, Бренн, сомневаюсь, что за эти шесть лет я смог бы выследить хотя бы одного кита.

Его друг был невысоким коренастым мужчиной с круглым румяным лицом и пушистой бородой. Он был одет в тяжелый черный мех, на голове и руках не было ничего. Седеющие волосы были подстрижены слишком коротко для китобоя, но мозоли на руках мог оставить только гарпун. Бренн был известным шкипером в полях как Северных, так и Южных льдов, сейчас, судя по такелажу, он охотился в Северных льдах.

— Не везет не только тебе, — с отвращением сплюнул Бренн. — Наши трюмы почти пусты. Два бычка и старая корова — весь наш улов. У нас кончилось продовольствие, я хотел продать груз и, пополнив запасы, попытать счастья в Южных льдах. Все труднее искать китов на севере.

Бренн был одним из немногих, кто охотился как на севере, так и на юге. Большинство китобоев предпочитали охотиться в одном регионе (поскольку специфика охоты была различной в разных местах), но Бренн никогда не обращал на это внимания.

— Неужели везде так плохо? — спросил Арфлейн. — Я слышал, что даже тюленей и медведей стало меньше, а моржей не видели уже два сезона.

Бренн поджал губы.

— С помощью Ледовой Матери невезение кончится.

Похлопав Арфлейна по плечу, он отправился на нижнюю палубу, чтобы проследить за разгрузкой нижнего трюма. По кораблю разносился запах китовой крови и ворвани.