- Но... - попытался возразить я и не смог. Своей убежденностью Мастер смутил меня. Я хотел найти достойный ответ, но ничего не приходило в голову. Ей-Богу, если бы Мастер не определил координаты, решать было бы проще.
- Я, - сказал Гастон, - голосую "против", заботясь как раз не о себе. Если бы при первом голосовании мы подумали о других и поняли, что наши друзья могут погибнуть, мы бы, наверное, проголосовали "против". Но мы тогда как раз думали о себе." Мы очень боялись прослыть трусами. И вот, в итоге - потеряли Лизи. Но, может быть, достаточно геройства?!
- Ладно, - сказал Мастер. - Хватит обсуждать. Голосуем. Кто "за"?
"За" кроме Мастера была одна Ольга. Я быстро взглянул на Гастона. Он не сводил с нее изумленных глаз.
Мы с Реем воздержались.
Ева с Гастоном были "против".
- Я боюсь, - честно объяснила Ева.
- Очень интересно, - сказал Мастер. - Как же решать?
- Кен! - вспомнила Ольга. - Остались Кен и Лизи.
- Да, Кен. - Мастер дотянулся до видеофона. Прошло пять сигналов, прежде чем Кен включился.
- Не знаю, - сказал он, выслушав Мастера. - Надо посоветоваться с Лизи.
- Мы подождем, - сказал Мастер.
К моему удивлению, вызов прозвучал меньше чем через минуту.
- Мы против, - сообщил Кен. - Лизи сказала: больше никто не должен умирать.
Я взглянул на Мастера. Мастер смотрел в пол, и на скулах его играли тяжелые желваки.
- Хорошо, - сказал он, - Может быть, вы и правы. Возвращайтесь. Но мне вы не запретите остаться здесь. Я возьму десантный бот и отправлюсь туда один. Я их всю жизнь искал. Я отсюда не уйду.
- Десантный бот? - изумился Рей. - В нем ведь нет регенерационных установок. Ты не дотянешь до нашего возвращения! И потом, бот не выдержит такого излучения. Это слишком близко от звезды.
- И бот выдержит, и я дотяну, - отвечал Мастер. - Если вы, конечно, добавил он с непонятной усмешкой, - не будете медлить.
- Но капитан не имеет права бросать экипаж! - воскликнул Рей.
- Я слагаю полномочия. Бери их, Гастон. Теперь твоя очередь. Принимай решения. Ты же этого хотел!
- Да? - сказал Гастон язвительно. - Ты сдаешь полномочия? Тогда слушай приказ: мы немедленно возвращаемся. И ты вместе с нами. Прошу всех занять места согласно штатному расписанию!
Даже невооруженным глазом было видно, как побледнела бурая кожа Мастера.
- Ты не посмеешь сделать этого! - воскликнул он, вскакивая, - Моя жизнь - это моя жизнь, и я имею право сам распорядиться ею! Попробуй только задержать меня, и я покажу тебе, на что я способен.
Он повернулся, чтобы выйти, и Гастон уже было сделал движение наперерез, как вдруг перед Гастоном выросла Ольга.
- Назад! - крикнула она, резко взмахивая рукой. - Трус! Дешевка! Сядь в кресло! Если вы хотите сдернуть, бегите. Но не мешайте тем, у кого еще осталось мужество. Это их личный риск. Он никого не касается. Десантники! Вы дерьмо, а не десантники! Кто вас пустил в Дальний Поиск?! Я тоже остаюсь. А ты, Гастон, возвращайся. Вольному воля, спасенному рай! Только не смей, рассказывая, что здесь случилось, прятаться за свои принципы. Помни, что ты - трус!
И она выскочила в коридор следом за вышедшим Мастером.
В кают-компании воцарилась мертвая тишина. Я опомнился первым. В два прыжка я оказался у дверей и бросился за уходившими по коридору. Поскольку они шли, а я бежал, я быстро догнал их. Услышав мои шаги, они обернулись.
- Постойте! - Я запыхался и никак не мог отдышаться. - Как же так. Мастер? Мы же команда. Команда всегда действует как единое целое. Вспомни, ты сам этому меня учил.
Мастер внимательно посмотрел на меня, и я вдруг понял, как ему нелегко. Но вслух я ничего не сказал, поскольку не сомневался в своей правоте.
- Да, конечно, - сказал Мастер. - Но я не могу иначе. Бели аримаспы исчезнут, я не прощу себе.
- Ну, а ты? - я повернулся к Ольге. - Ты же врач. Ты должна быть на борту.
- Я ксенобиолог, Серхито, - сказала Ольга. - В первую очередь я ксенобиолог, а уже потом врач. Так что на самом деле я должна быть там. И потом, - она посмотрела на Мастера, - одному очень трудно вести бот и делать все остальное. Нужен второй. Не трать времени, Серхито. Мы решили.
В отчаянии я сделал шаг вперед - и осекся. Они стояли, спокойно глядя на меня, отбросившие все сомнения, - красивая молодая женщина и жилистый сухой старик, и мне на мгновение стало холодно и стыдно. Именно сейчас, когда стрелки хронометров зашкалило за ноль и наступил час мужества, мы все обязаны были остаться и выполнить то, ради чего мы сюда пришли. Но мы рассудили иначе и не приняли вызов. И вот тогда эти двое взяли нашу ношу на себя.
Я вдруг ощутил, что здесь, в этом коридоре, совершается что-то непоправимое, нечто такое, что мне потом захочется любой ценой вернуть и изменить, но будет уже поздно, будет безнадежно поздно, хоть голову разбей о пульт. Я вспомнил Рея и подумал, что он, как ни странно, оказался прав, Наше дело было уже проиграно, и дальнейший поиск вел нас только к уничтожению. Думаю, что Мастер понимал это не хуже меня. Его окружили и загнали в угол. И все-таки он оказался свободен в своем выборе. Как, впрочем, и любой из нас.
Случайно я наткнулся на Ольгин взгляд и вздрогнул. Застывшими зрачками она отстраненно смотрела сквозь меня, унесясь, скорее всего, туда, где в пронизанной сиянием близкого солнца пустоте висела крохотная блестящая точка загадочного корабля аримаспов. И зацепившись за этот, ставший далеким и чужим, взгляд, я неожиданно для себя сделал еще один шаг вперед и, подойдя к ним вплотную, хрипло сказал:
- Я тоже полечу с вами. Мастер.
- Ну-у, Серхито, - сказал Мастер и улыбнулся. - Спасибо, конечно, но что ты говоришь?! Ты ведь теперь джамп-драйвер. Куда ты полетишь с нами? Тебе же корабль вести.
Старик был прав. При прыжке через подпространство мало голых расчетов, нужна еще и интуиция. Она возникает в результате долгих тренировок, и экипаж, лишившийся и джамп-драйвера, и второго пилота, может никогда не попасть в намеченную точку, прыгая с места на место до полного истощения энергоресурсов. Такие случаи уже были. И мне следовало подумать, прежде чем говорить, Я был намертво привязан к кораблю и в отличие от остальных не мог выбирать.
С тяжелым сердцем я вернулся в кают-компанию. К моему удивлению, там ровно ничего не изменилось. И Еву, и Рея я застал в тех же самых позах, тихо разговаривающих друг с другом. Да и Гастон так же сидел в кресле, опустив руки на колени и устало прикрыв глаза. Только крупные капли пота на лбу да красные с синевой пятна на щеках показывали, как он напряжен.
Я взглянул на часы и поразился. Оказывается, я отсутствовал всего четыре минуты. А мне, между тем, показалось, что прошло по меньшей мере полчаса.
Услышав мои шаги, Гастон открыл глаза, потянулся и, медленно сцепив руки, спросил ясным, холодным голосом:
