— И слава Богу. Только бы он не передумал.
Но что значило для нее оставить Спаркот? Когда весь мир съежился и превратился в это маленькое селение…
Когда Седая Борода подошел к хлеву, на улице произошла потасовка. Столкнулись две тележки с пожитками людей, спешивших к реке; их охватила та немощная ярость, которая составляла характернейшую особенность жизни в поселке. Обычно подобные стычки приводили к переломам костей, пневмонии и появлению новых холмиков на ненасытном кладбище под елями, где была мягкая песчаная почва.
Седая Борода часто выступал миротворцем в таких ссорах. Однако теперь он отвернулся и занялся коровами — они представляли слишком большую ценность. Животные неохотно поднимались по мостику в сарай. Джордж Свинтон, однорукий старик, который убил двух человек во время Витминстерского Похода 2008 года, как безумный метался среди коров, колотил их палкой и ругал последними словами.
Его остановил неожиданный треск. Две сваи хлева раскололись до самого основания. Кто-то из присутствующих вскрикнул, и в этот момент все строение начало оседать. Ломались и падали балки. Хлев покосился и рухнул. Коровы стали выбираться из-под груды обломков; некоторые остались лежать под ними.
— Черт с ним! Пойдем лучше на корабль, — махнул рукой Джордж Свинтон и побрел к берегу. Остальным тоже было уже на все наплевать. Побросав свои палки, они последовали за Свинтоном. Седая Борода остался один; глядя на торопливо ковылявших стариков, он подумал: «Род людской порочен, как сам порок».
Он наклонился и освободил из-под рухнувшей балки молодую телку, и она сразу побежала на луг. Все-таки у нее был шанс пережить нашествие горностаев.
Когда Седая Борода повернулся к своему дому, где-то у каменного моста прогремел выстрел. За ним последовал еще один — похоже, Крот опять палил из своего револьвера. Скворцы снялись с крыш и полетели от греха подальше на другой берег. Седая Борода ускорил шаги, обогнул приусадебный участок своего дома и выглянул из-за угла.
У моста опять завязалось сражение. Над рекой уже начал сгущаться вечерний туман, и ветви деревьев отчасти скрывали берег, но сквозь пролом в садовой ограде Седая Борода достаточно ясно мог видеть происходящее. Именно в тот момент, когда жители Спаркота спустили на воду свое судно, появился второй катер из Графтона. На его борту собралась разношерстная толпа седых людей, почти все они теперь махали руками и издали напоминали кукол-марионеток. Спаркотское судно было переполнено наиболее агрессивными членами общины, которые требовали, чтобы их перевезли в первую очередь. Из-за неумения и глупости с обеих сторон корабли столкнулись.
Джим Крот стоял на мосту и целился в дерущихся. Трудно было определить, попал ли он в кого-нибудь первыми двумя выстрелами. Седая Борода пытался разглядеть подробности, рядом с ним появилась Марта.
— Крот — никудышный командир! — воскликнул Седая Борода. — Он жесток, но поддерживать дисциплину не умеет. Может, раньше и умел, но теперь совсем выжил из ума. От этой пальбы будет только хуже.
Чей-то хриплый голос призывал подвести судно к берегу. Но никто не слушал, и, забыв о всякой дисциплине, две команды отчаянно бились друг с другом. Старческая злоба опять всецело овладела людьми. Судно из Графтона — старый большой катер — опасно накренилось, когда на него хлынула толпа сельчан. Невообразимый шум усиливали жители Спаркота, которые бегали по берегу, выкрикивая советы или угрозы.
— Мы все помешанные, — сказала Марта. — А наши вещи уже упакованы.
Олджи нежно взглянул на нее.
Почти одновременно послышались три всплеска — трое престарелых жителей Графтона упали или были сброшены в воду, очевидно, кто-то рассчитывал использовать их корабль в качестве второго парома; однако оба судна сносило течением, и, наконец, катер перевернулся.
Белую поверхность воды усеяли белые головы. С берега донесся многоголосый вопль. Крот стрелял из револьвера во всех без разбора.
— Черт побери их всех! — проговорил Седая Борода. — Люди так легко теряют рассудок. Помнишь, тот разносчик на прошлой неделе рассказывал: в Стамфорде жители без всякой причины подожгли свои дома. А из Берфорда все внезапно ушли, потому что там будто бы поселились гномы! Гномы — старый Джеф Пит о них только и твердит! И еще сколько рассказов о массовых самоубийствах. Может, это и есть конец — всеобщее безумие. Может, мы присутствуем при конце света!
Мир быстро погружался во тьму. Средний возраст населения уже превышал семь десятилетий и с каждым годом увеличивался. Еще несколько лет… Странное ощущение, похожее на радостное возбуждение, переполняло Олджи: все-таки интересно стать свидетелем конца света. Нет, конца человечества. Свету ничего не грозило; человечество погибало, но земля по-прежнему рождала обильную жизнь.
Олджи и Марта зашли в дом. В прихожей стоял большой чемодан из свиной кожи — неплохо сохранившийся предмет другой эпохи.
Седая Борода медленно обвел взглядом комнату: мебель, которую вынесли из других домов, самодельный календарь Марты на 2029 год, ее папоротник в старом горшке. Одиннадцать лет назад они приехали сюда из Коули вместе с Питом, одиннадцать лет ходили вдоль ограды, охраняя уединенное селение.
— Пойдем, — сказал Седая Борода, потом, словно что-то вспомнив, добавил: — Тебе трудно уходить отсюда, Марта?
— Я просто понятия не имею, во что впутываюсь. Веди меня куда знаешь.
— Здесь, по крайней мере, была какая-то безопасность. Я сам не знаю, во что тебя впутываю.
— Выше голову, мистер Седая Борода. — Внезапно у нее возникла новая мысль. — Может, мне зайти за Чарли Сэмюелсом, если, конечно, он дома? Без нас ему будет тяжело. Пусть лучше пойдет с нами.
Седая Борода кивнул; он предпочел бы осуществить свой план без постороннего участия, но не хотел отказывать Марте. Она ушла. Олджи стоял посреди комнаты и ощущал тяжкий груз прошлого. Да, Чарли нужно было взять, и не только потому, что почти тридцать лет назад они сражались бок о бок. Воспоминания о той войне уже не пробуждали никаких чувств — она принадлежала другой эпохе. Молодой солдат, который участвовал в полузабытой войне, имел мало общего с человеком, стоявшим в этой безобразной комнате; он даже носил другое имя.
В камине еще тлело полено, но в прихожей и на лестнице, — которая поскрипывала долгими ночами, словно по ней ходили гномы, — уже пахло сыростью. Покинутое обитателями, это жилище скоро разложится, подобно человеческому телу, и обратится в прах.
Теперь Олджи понял, почему люди сжигали собственные дома. Огонь чист, и именно чистоты не хватало человеку. Со злорадным воодушевлением Седая Борода подумал, что скоро уйдет отсюда навсегда, но, как обычно, внешне не выразил своих чувств.
