Услышав за спиной шаги, писец повернулся и осёкся, узнав сенатора. Ощерившаяся мордочка разъярённого хорька с гнилыми зубами мгновенно приобрела умильное, подобострастное выражение, спина угодливо согнулась, и писец быстро засеменил навстречу своему господину.
- Здоровья и счастья сенатору Крону! - залебезил он.
Услышав имя сенатора, дремавшие стражники вскочили на ноги, спешно застёгивая панцири. Крон молча прошёл мимо писца прямо к Гирону. Мастер медленно встал.
- Приветствую тебя, сенатор, - мрачно сказал он.
- И я тебя, - небрежно махнул рукой Крон. - Как работа?
- Всё сделано ещё утром, господин, - затараторил писец за спиной, - и все оттиски разнесены по адресам...
- Ты, кажется, чем-то недоволен, Гирон? - спросил Крон, не обращая внимания на писца.
Гирон вскинул голову и прямо посмотрел в глаза Крону.
- Да, сенатор.
- Да ну?! - притворно удивился сенатор. - И чем же это?
- Тобой, сенатор. - Гирон продолжал смело смотреть на Крона. - Я свободный человек, сенатор. Зачем ты сегодня на ночь приставил ко мне стражу, будто к рабу своему? Если ты ко мне ещё раз пришлёшь этого мозгляка, то я удушу его вот этими руками!
Он поднял перед собой огромные, узловатые, чёрные от краски ладони. Писец на всякий случай отступил за спину сенатора.
Крон рассмеялся и жестом подозвал Атрана. Раб, поняв его, достал из-за пазухи кошель и развязал. Крон взял из кошеля две монеты и небрежно бросил их через плечо.
- Это тебе за работу, - сказал он писцу.
Реакция у писца была отменной. Звона падающих на землю монет Крон не услышал.
- Ценю твою откровенность, мастер Гирон, - сказал он. - А теперь скажи: за этот оттиск "Сенатского вестника" ты получил деньги вперёд?
Гирон чуть заметно кивнул.
- А если бы тебя ночью не разбудили, оттиск был бы готов к утру?
Мастер угрюмо молчал.
- Можешь считать меня своим благодетелем, за то, что не сидишь сейчас в долговой яме и не бит прутьями...
Крон повернулся к Атрану.
- Зайди в печатню, разбуди стражу и отправь домой. Да, и дай подмастерьям по звонду за работу.
Он подождал, пока Атран скроется в дверях дома, и, поймав писца за ухо, притянул к себе.
- Что у них с Калецией? - спросил сенатор, кивнув в сторону дверей.
- У них...- загримасничал от боли писец, в то же время пытаясь усмехнуться. - Хи-хи...
Крон оттолкнул от себя писца. Слушать дальше не было необходимости. По ухмылке писца всё было ясно.
- На сегодня ты свободен, - объявил сенатор.
Писец, поминутно кланяясь и благодаря, исчез со двора. И тут же из дверей печатни стали выскакивать заспанные стражники, на ходу застёгивая доспехи и приветствуя сенатора. Крон пересчитал их взглядом, затем махнул рукой, отсылая домой. Когда дверь на улицу захлопнулась за последнем стражником, он расслабленно опустился на ступеньки.
- Садись, - предложил он Гирону.
Мастер молча сел рядом.
- Мне бы не хотелось, чтобы моё хорошее отношение к тебе изменилось, - просто сказал Крон и положил руку на колено Гирона. - Но в последнее время я не узнаю тебя. Раньше у тебя не было ничего, кроме рваной туники и массы идей в голове. Я дал тебе звонды, и половину своих идей ты смог воплотить в жизнь - подарил Пату производство бумаги, печатный текст... Но это и всё. Обилие звондов притупило твои мысли, ты перестал работать головой, а теперь не хочешь и руками. Ты увлёкся женщинами и вином - у тебя сейчас всё есть. Нет только идей в голове.
Сенатор встал и отряхнул тогу.
- Мой тебе совет на прощание - работай. Мне будет искренне жаль, если твоя светлая голова, способная столько дать для усиления могущества и расцвета Пата, сгинет в кабаках в окружении низкосортных гетер. Поэтому, ради нашей дружбы и уважения к тебе, я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Вплоть до того, что оставлю на тебе одну рваную тунику.
Крон повернулся и пошёл прочь. У самых дверей он остановился и поднял в прощальном приветствии руку:
- Я дал твоей голове пищу. Работай!
К зданию Сената Крон подошёл как раз в то время, когда жрец-прорицатель начал жертвоприношения. Меж колоннами в ожидании начала заседания небольшими группками стояли сенаторы и парламентарии. Внизу, перед ступенями в Сенат, расположились телохранители и рабы. Крон отстегнул короткий меч, передал Атрану и, оставив его в толпе, сам поднялся по ступеням.
"Немногие же явились в Сенат после празднества", - отметил Крон про себя. Впрочем, ничего серьёзного сегодня не предвиделось. Консул должен был подвести итоги Севрской кампании, а казначей Сената отчитаться о расходах на триумф Тагулы.
Господа сенаторы и парламентарии обсуждали прошедшие праздники. Крон медленно шествовал между группами, отвечая на приветствия знакомых и разыскивая глазами Артодата. Политических разговоров никто не вёл, искусства тоже не касались. Говорили в основном о том, кто, как, где и с кем провёл праздники, у кого чем угощали, кто сколько выпил, о женщинах, ристалищах, лошадях. Грубые шутки, претенциозно именовавшиеся здесь подвигами, наподобие таких, как украсть одежды у купающихся в термах и устроить из них погребальный костёр, привязать дико орущего овцекозла на самый верх триумфальной стелы, прыгать по деревьям и крышам, вдребезги разбивая черепицу, свои и чужие головы, - считались здесь в порядке вещей, и в них принимали участие люди всех возрастов и положений, начиная с простолюдинов, граждан первого поколения, не имеющих прав голоса, и заканчивая высокопоставленными аристократами, чьи родословные корнями своих генеалогических древ уходили к основателям Пата. Временами то из одной группы, то из другой доносился взрыв дружного смеха - политические противники с юмором обсуждали свои и чужие промахи во время "подвигов". Трудно было поверить, что эти добродушные, весёлые люди, беззлобно подтрунивающие друг над другом, в Сенате превращались в заклятых врагов и, тыча друг в друга указующими перстами, выливали на головы соперников ушаты словесных помоев. Иногда дело доходило даже до побоищ седалищными подушками и кулачных потасовок между группировками приверженцев - оружие сдавалось у входа в Сенат, - но за стены Сената дрязги и распри старались не выносить, сохраняя у рядовых граждан хотя бы видимость единства республиканского правительства. Что, впрочем, не исключало устранения при помощи яда или кинжала особо неугодных, маскируемого под разбойничье нападение или гурманское пристрастие к грибам и крабоустрицам, среди которых попадались ядовитые.
Артодата Крон нашёл в группе сенаторов, окружавших заику Бурстия и весело пародирующих его заздравную речь на пирушке в доме Краста. Крон вставил пару остроумных фраз в разговор, а затем, мягко взяв Артодата под руку, неторопливо отвёл его в сторону.
