В дверях студии стоял человек средних лет, коротко стриженный, крепко сколоченный, или, как пишут в детективах: "с шеей борца и носом боксера". Его щегольской костюм в мелкую полоску дополняли темная рубашка и светлый галстук, не хватало только шляпы дона Карлеоне и "Томми-гана" в руках. Позади возвышались двое широкоплечих парней, вполне подстать боссу.
- Старший следователь Савватеев, горпрокуратура, - представился дон Карлеоне, раскрывая на всеобщее обозрение красную книжечку.
Хлопоты вокруг больного замерли. Да и сам он застыл, судорожно выпрямившись на стуле. Все уставились на книжечку и ее обладателя. Алла Леонидовна озадаченно, по-мужски похлопала себя по карманам, в поисках не то сигарет, не то очков. Леночка раскрыла от удивления свой маленький, в сравнении с общей площадью лица, ротик. Оператор непроизвольно потирал руки. Осветитель Илья, прищурившись, глядел на двух помощников следователя, оставшихся в дверях.
Савватеев, казалось, был удовлетворен произведенным эффектом. Он вошел в освещенное пространство, ногой пододвинул к себе стул и сел так, чтобы видеть одновременно и тех, кто собрался у стола, и тех, кто остался возле камеры.
- Увертюры не будет, - сразу же заявил следователь. - В такой ситуации, дорогие мои, миндальничать не приходится.
Он обвел собравшихся веселым взглядом.
- Тут у вас засели, видно, крутые ребята. Ничего не боятся! Даже милиции. За две недели четыре человека - как в воду! Это круто... - он покивал с каким-то зловещим одобрением.
- Почему четыре? - удивилась Алла Леонидовна. - Разве не два?
- Помолчите пока! - рявкнул Савватеев. - Отвечать будут все! Но только когда я спрошу.
Алла Леонидовна отпрянула, побледнев, да и вся съемочная группа испуганно переглянулась. Как не похож был этот старший следователь на вчерашнего вежливого участкового!
- Итак, что же у нас получается? - зловеще продолжал Савватеев. Четвертого февраля Сорокина Вера Павловна выехала из своего райцентра Довольное для участия в передаче "Кушать подано". В передаче поучаствовала, но домой не вернулась. Неделю спустя Бесноватый Федор Константинович оделся понаряднее и на троллейбусе отправился на съемки той же самой передачи. Домой не вернулся. Жерехов Вадим, лаборант политехнического колледжа, пошел утром на работу и не дошел. Почему? Да потому что дорога его проходила прямо через территорию известной нам телестудии "Монитор"! - следователь с укоризной посмотрел на всех по очереди, как будто ждал извинений. - И, наконец, ваш родной участковый инспектор, капитан Колесников...
- Что с Колесниковым?! - изумленно воскликнул востроносый оператор Игорь Сергеевич.
- Тихо, я сказал! - Савватеев ударил каменной ладонью по крышке стола. Пирамида спонсорских колбас покосилась.
Следователь встал и обошел притихших телеработников, внимательно их разглядывая, словно посетитель музея восковых фигур.
- Это я должен спросить, что с Колесниковым, - мягко пояснил он. - И ответит мне на этот вопрос... - он сделал еще шаг и вдруг, резко повернувшись, положил руку на плечо Альберта Витальевича, - гражданин Щедринский!
Несчастный ведущий вскрикнул, как подстреленный заяц, и опал бессильно. Все смотрели на него с ужасом.
- А ведь я капитана предупреждал... - быстро заговорил маленький оператор, - этот наркоман на все способен!
- Не может быть! - Алла Леонидовна бросилась к Щедринскому. - Алька, ты что наделал?!... Неужели, ради своей передачки?! ... Господи!... - она быстро повернулась к следователю. - Он болен, понимаете? Алкоголик он, и вообще... но совершенно безобидный человек! Его надо на экспертизу! Он не может отвечать за поступки!
- Вы закончили? - вкрадчиво осведомился Савватеев. - А теперь, если не возражаете, все-таки послушаем гражданина Щедринского, - он подошел к Альберту Витальевичу и взял его за пуговицу. - Так что же произошло на стройке, в подвале? Ты ведь был там... ни-ни, даже не вздумай отпираться! Истоптал весь снег вокруг своими "Катерпиллерами", так теперь уж колись! Ну?
Альберт Витальевич замотал головой.
- Я... ничего не видел, - пролепетал он, - только слышал... Это ужасно... Крик... Он кричал, как будто с него кожу... я... я ушел. Я испугался!
Илья Зимин нащупал позади себя стул и сел. Игорь Сергеевич, стоявший возле камеры, недоверчиво хмыкнул. Следователь похлопал Щедринского по спине.
- Ну, ну, дорогой! Неужели даже одним глазком не заглянул? Никогда не поверю! Наоборот, у меня есть все основания считать, что ты не только в и д е л того, кто убил Колесникова, но даже хорошо з н а е ш ь убийцу. Иначе, зачем бы тебе было рисовать его портрет?
Альберт Витальевич недоуменно поднял глаза на следователя.
- Вот смотри, какую любопытную тетрадку мы нашли на месте преступления! Савватеев ловко, как фокусник, чуть ли не из рукава вытащил тетрадь в коричневом коленкоровом переплете и раскрыл ее на середине. - Вот подробное описание всех четырех преступлений. А вот и портрет убийцы!
Неожиданно для всех с места вскочил осветитель Илья Зимин.
- Где?! - в страшном волнении закричал он. - Не может этого быть! Я же вырвал...
Следователь, казалось, нисколько не удивился этому странному признанию.
- Пожалуйста! Можете посмотреть... - он подал тетрадку осветителю, но едва тот протянул за ней руку, как из-под коленкора блеснуло стальное ухо наручников и цепко защелкнулось на запястье Зимина.
- Иди сюда! - сказал следователь.
Уверенным борцовским движением он повалил Илью лицом в колбасы, заведя ему руки за спину, сцепил их наручниками, после чего толчком отправил его обратно на стул.
- Теперь поговорим!
Вся съемочная группа, включая Альберта Витальевича, ошарашено наблюдала за происходящим.
- Вы совершенно правы, гражданин Зимин, - продолжал, как ни в чем не бывало, следователь. - Рисунка нет. Вы его вырвали. Ведь это ваша тетрадь, верно?
Теперь все смотрели на Илью, но он лишь мутно озирался, видимо, сам еще не до конца сознавал, что угодил в расставленную следователем ловушку.
- Ну, быстрей соображай! - гаркнул Савватеев так, что все снова вздрогнули. - Какой смысл отпираться? Рисунок вырвал, а записи-то остались! он взял со стола тетрадку и пошелестел страницами. - Интереснейшее, надо сказать, чтение! Прямо жуть берет, честное слово! Хотя, конечно, сразу понятно, что писал человек больной...
Он бросил тетрадь на стол и вплотную приблизился к Зимину.
- Будем смотреть правде в глаза, Илья Петрович! Вы - сумасшедший. И это ваш единственный шанс попасть не в камеру смертников, а в санаторий для психов. Держитесь этой линии, колитесь охотно и весело - тогда вам ничто не грозит.
Осветитель покосился на него снизу вверх, но промолчал.
