Она не стала снимать маску и не проронила ни слова. Только натянуто поклонилась и снова отступила назад.
Так они молча стояли и смотрели, она в маске, он без. Чего-то ждали от Коула и Ли, но чего именно? Коул хотел сделать снимок, но побоялся. Мужчина с женщиной походили на дикарей. А что, если они решат, что камера - это особый вид оружия? Молчание прервал Ли. Он поднялся на ноги, поднял за собой и Коула и прежде, чем тот успел сообразить, что происходит, вытащил его из планера на поросший травой склон.
- У-у-ух! - Коул удивился, что земля под ногами твердая, и он не провалился сквозь траву, как сквозь облако. Вот он - в будущем, и все вполне реально. Теперь он не просто наблюдатель. Ли сунул маленький компьютер в один из карманов своей ужасной куртки. Он словно оцепенел.
Коул топнул ногой о землю - настоящая. Значит, и будущее, это будущее, тоже настоящее? Неизменное?
- Вот!
Элизам протягивал им две куртки, которые держала до этого женщина в маске. Коул надел куртку. Она была мягкая, как шелк, но тоньше. Даже небольшой карман для камеры имелся.
Ли взял куртку в руку. Очевидно, он не хотел расставаться со своей.
- Bienvenido, - повторил Элизам. - Нас послали встретить вас. Мы ждем уже два дня.
- Кто послал? - спросил Ли. - Teine ustedes algo роr nosotros? [У вас есть что-нибудь для нас? (исп.).]
- Los Viejos [Старики (исп.).]. - Элизам обнял Ли за плечи, и они стали подниматься по склону в сторону развалившегося здания. Женщина шла за ними. Коул почувствовал, что он выпадает из игры, будто во сне, только очень хотелось в туалет.
- Тут есть туалет? - спросил он. - Hay bafio?
Женщина обернулась и показала рукой вниз по склону. Коул пошел в ту сторону, откуда слышался плеск волн. Травяной склон переходил в каменистый уступ, который резко обрывался к воде. С высоты десятифутового утеса он увидел, как в воде играют с бревном тюлени.
Коул помочился на камни. Тюлени взглянули наверх, заметили его и начали лаять. Они были небольшого размера, серо-черного цвета, с черными глазами-пуговками, длинными усами и блестящими клыками.
Коул улыбнулся и пролаял им в ответ.
Но тут он разглядел, что играют они вовсе не с бревном, а с человеческим телом, серым и бескровным. У тела были оторваны руки и почти не было лица. Тюлени подбрасывали его мордочками, и тело переворачивалось в воде.
Коул содрогнулся, застегнул молнию на брюках и поспешил вверх по склону. На полпути он вспомнил про камеру и остановился, но потом пошел дальше.
Ему совсем не хотелось снимать такое.
В развалинах за обрушившимися низкими стенами стояла геодезическая палатка, натянутая в виде тента на два изогнутых шеста. Ли вместе с мужчиной и женщиной зашли под ее навес и сели на землю у небольшого очага. Коул сфотографировал эту уютную сценку, а потом присоединился к ним. Куртка либо была электрической, либо содержала какое-то специальное химическое вещество - в ней становилось очень тепло.
Низкие бетонные стены не пропускали ветра. Несомненно, это развалины студенческого союза - все, что от него осталось спустя сто, пятьсот, а может, и тысячу лет. Но почему же тогда не было ощущения чего-то странного? Почему все вокруг, даже тюлени, казалось ему, Коулу, совершенно нормальным и обыденным?
Может, все дело в Силле, который, как и прежде, вырисовывался на фоне неба, подобно спине динозавра. Или в тишине.
Туман рассеялся; на юге (если только они действительно находились в районе пролива Лонг-Айленд) океан сливался с небом. На севере, за Силлом, в небе собирались серые тучи.
Элизам аккуратно подбросил ветку в огонь.
- Простите за такой маленький костер, - сказал он по-испански. - У нас мало дров. - Хотя он снял маску, в глаза Ли или Коулу он не смотрел.
- А что это за тюлени-убийцы? - по-английски спросил Коул.
- Тюлени-убийты? - в ужасе переспросил Ли.
Коул рассказал ему все, что видел.
- Тюлени-вампиры, - пояснила женщина в маске. - Самое великое ваше изобретение.
- "Мое" изобретение?
- Вода открывает все новых мертвецов, - каким-то безжизненным голосом сказал Элизам. - Вы не будете возражать, если я снова надену маску? Мне так легче говорить.
- Как хотите, - ответил Коул. Какая, к черту, разница. Элизам снова надел маску. Идиотская улыбка выглядела лучше, чем его безжизненное лицо.
- Во время приливов, - сказал он, - вода вскрывает могилы, отпирает двери. В отличие от других крупных млекопитающих, тюлени-вампиры процветают. Здесь, в Новой Англии, осталось много мертвых, одни только мертвецы. Ледники все еще за сотни миль на севере, но жить здесь уже невозможно.
- Y ustedes? [А вы? (исп.).] - спросил Ли. Испанским он владел ненамного лучше английского.
- Мы живем в Майами, но нас послали сюда, чтобы встретить вас. Мы оба специалисты по поздней английской культуре и языку. У нас есть записи, фильмы. Мы знаем, как люди говорили в ваше время, как писали.
- Envian роr quienes? - снова на испанском спросил Ли. - Кто послал вас?
- Los Viejos, - ответил Элизам. - Из будущего.
- А что это за Старики? - продолжал Ли по-испански.
- No lo sabemos [Мы не знаем (исп.).].
Никто не знает, кто такие Старики, что им нужно. Элизаму и его спутнице в маске с оскалом просто велели встретить здесь Ли и Коула и отправить их дальше.
- Отправить нас куда? - спросил Коул, но ему никто не ответил. Они сделали вид, что не услышали его, и продолжали болтать по-испански. Коул понимал смысл их разговора. На одном из академических серверов появилось послание.
- Nos da sus nombres [Нам сообщили ваши имена (исп.).], - сказала женщина. - Доктор Ли. Коул.
- Доктор Коул, - поправил ее Коул. - Доктор Уильям Веллингтон Коул.
- Lo siento [3д: Извините (исп.).].
- Да, хорошо. - Коула все это стало утомлять. Что это за люди? Почему они говорят по-испански, ведь он его почти не понимает? Женщина сидела по другую сторону костра. Коул дотронулся до щеки и ткнул в нее пальцем. - А к чему эти чертовы маски?
- Это выражение нашей печали, - ответил по-английски Элизам.
- За ними мы прячем свой гнев, - добавила женщина.
- Гнев? На что вы разгневаны?
- На вас. - Она сняла маску. Ее глаза были такими же серыми и безжизненными, как у Элизама. На вид ей было около двадцати пяти лет. Цвет лица у нее был белый, но волосы жесткие, а скулы широкие. Бабушка Коула, которая сама была наполовину белой, называла подобный тип "африканская примесь".
- Мы разгневаны на вас за то, что вы сделали. И что не сделали. - Говорила она бесстрастно.
Что сделали и что не сделали. Женщина поднялась на ноги.
- Можно я скажу? - спросила она, ни к кому в частности не обращаясь.
Ли кивнул. Коул пожал плечами. Какая разница. Женщина обошла вокруг костра и заговорила по-английски. Было видно, что она готовила эту речь. Движения ее были размеренны, как в танце, слова продуманны, словно она выносила обвинение в суде.
