Что от нее останется, если я себя не сдержу и на нее наброшусь, услужливая фантазия представляла настолько ярко и красочно, что я уже всерьез за себя испугался. Гормоны забурлили в крови настолько, что вот-вот мозг мог отказать полностью, и я стал бешено припоминать, что и как мне может помочь в данной ситуации. Понятное дело, что кастрацию и даже обрезание отверг сразу. Сон – о нем и вспоминать не стоило. Медитация? Да какая, к лешему, медитация, если рядом посапывает такая великолепная, роскошная женщина! Если бы кто-то другой меня успокоил, загипнотизировал, помахивая перед глазами чайной ложечкой или чем иным поблескивающим, вот это бы мне помогло.
«Партизаны на луне! – завопил я мысленно от пришедшей мне в затуманенные мозги идеи. – Так у меня же полно объектов для медитации! И успокаивают они не в пример лучше любого гипнотизера!»
Достав трофейный пояс да положив рядом свой, я приоткрыл все пять футляров и с невероятным облегчением уставился на фосфоресцирующие, поблескивающие мерцанием груаны.
«Вот это кайф! Да с ним ни одно женское тело не сравнится… Стоп! О теле ни слова! Все равно не стоит вспоминать! А здесь… красота! Ну и как тут засомневаешься, что в этих вот устрицах не таятся целые галактики? А то и целые вселенные? О-о-о… хорошо».
Не знаю, может, самовнушение помогло, но я и в самом деле здорово отвлекся. Буквально ввалился в нирвану блаженного, умиротворенного состояния. Нет, не уснул. Каким-то краем сознания, даже, скорее всего, еще и усиленного сознания, продолжал прислушиваться к каждому постороннему звуку за сооруженными мною преградами из необычных корней. Это действие нисколько мне не мешало в возникшей медитации. Словно я выставил часть своего сознания в дозор, а остальными частями блаженствовал и отдыхал.
Наверное, мы так часа три восстанавливались. Первой вернулась в действительность Ксана: перевернувшись во сне на спину, она коснулась рукой шершавого камня за краем одеяла и проснулась. Осознала, что она только в тоненьких трусиках, поспешно накрыла ноги одеялом и рывком уселась. При этом она больше всего удивилась не моей расслабленной позе, полному равнодушию и полузакрытым глазам, а своему состоянию. Ощупала себя, чуть поерзала ногами и не удержалась от удивленного восклицания:
– Ой! А у меня ничего не болит!
Вернулся и я в этот мир, закрыв глаза и отчаянно массируя пальцами веки. Как я ни старался, но в глазах словно на фотографии отчетливо стояли пять светящихся тел. Появились опасения, что так и ослепнуть можно или мозгами съехать, если долго пялиться на подобные драгоценные трофеи. Но самое приятное, что я вдруг почувствовал в себе прямо-таки переизбыток сил. Мой щит не просто восстановился, а чуть ли не раздулся, вспух, трещал по швам, или что там у него есть, от прущей наружу энергии.
«Ничего себе! Одно из двух… или из трех? Либо мясо тервеля наконец-то правильно усвоилось и дало мне такие силы. Либо местная радиация продолжает начавшиеся у меня в теле мутации. Либо… (а почему бы и нет?) только одно созерцание груанов помогает обладателю первого щита невероятно быстро восстанавливать потраченные силы. А это уже, если судить по рассказам и наставлениям патриарха Ястреба, огромный шаг к познанию, созданию и овладению второго щита. Причем процесс этот у меня начался не через десять – пятнадцать лет, а уже чуть не сразу, если судить по временны́м меркам, после проглатывания и усвоения первого щита.
А что это значит? Ха! Да это дает нам тройные шансы при выживании на Дне и уж не знаю во сколько раз умноженные шансы на благополучное, а главное, скорейшее возвращение в нормальный мир. Ура и еще раз ура!»
Ведь при всем огромном везении и даже некоторой приключенческой авантюре нашего пребывания задерживаться здесь даже лишний час не собирался. И уже в который раз мысленно сожалел, что не высидел в колодце денька три и не рискнул заглянуть обратно в мир Трех Щитов. Если там все в порядке, поочередно бы смотался за Леней и Шаайлой, и мы бы уж давно забыли о проблемах этого порабощенного гаузами мира. Да что там забыли! Мы бы о них и не узнали, просидев в вентиляции по несколько суток.
Вспомнив о друге и вашшуне, я непроизвольно скривился и досадливо зацокал языком. Вместо того чтобы им помочь, а то и спасти, я тут…
– Что с тобой?! – Озабоченный голос Ксаны вырвал меня из плена переживаний. – Тебе плохо?
Она уж стояла одетая и даже вооруженная. Наверняка ждала, пока я сам начну собираться, а я сижу и кривляюсь, как макака. Но зато теперь я мог без всяких подспудных мыслей смотреть на свою, можно уже так сказать, боевую помощницу, подругу и соратницу. Она ведь одета… Уф! Лучше бы я не начинал! Моя уникальная память художника тут же преподнесла мысленному взору все прелести недавно нарисованной картины в стиле «Маха обнаженная», где молодая красавица получилась чуть ли не лучше, чем в жизни.
– Со мной полный порядок! – рыкнул я раздраженно.
И с бешеным ожесточением бросился одеваться и экипироваться. Стараясь при этом в нервной злобе погасить и эту проклятую память, и низменные порывы проснувшейся похоти. Не могу сказать, что я такой уж опытный воин, но по всем историческим аналогам, по всей прочитанной литературе и по всем воспоминаниям бывалых людей, озабоченный сексуально, бессмысленно улыбающийся кретин – это, как правило, первый кандидат в покойники на любом поле боя.
Хотя мне известны и другие точки зрения, кстати вполне рациональные. А именно: человек, остро чувствующий, умеющий переживать и любящий обильно заниматься сексом, – это своего рода повышенный сгусток самых противоречивых энергий. Но как раз в таком сгустке очень хорошо развиваются предвидение, повышенное чувство опасности и умения многократно воссоздавать предполагаемую ситуацию в собственном воображении. Мол, чем человек тупее и приземленнее, тем меньше у него фантазий и тем меньше вариантов боя, сложных ситуаций или неожиданных происшествий он проигрывает в своем воображении. Как следствие, когда подкрадывается, а то и нежданно падает на голову «эпическая гайка», человек не успевает ни сообразить, ни отшатнуться в сторону. Так потом и падает с гайкой в голове. Ну или уже вообще без гаек, которые его отпускают в мир иной.
Проблема подготовки заключалась еще и в том, что нам теперь было что прятать. Во-первых, самое главное – груаны. Стоит ли носить их в этом неспокойном, можно сказать, ужасном месте? Как стало понятно после нападения группы Витима, нравы здесь царят более чем дикие. Вроде бы каждый ходит с «патронташем», но достаточно другой банде заподозрить тебя в обладании хотя бы одной вожделенной волшебной устрицей, как могут и украсть, и ограбить, и просто снять с… трупа (ну до этого мы сами не допустим!). Так что, наверное, было осмотрительнее просто прятать «патронташ» с такими важными трофеями куда поглубже и куда подальше.
