Ознакомительная версия.
Часть вторая
* * *
…После зыбкого пространства, в котором обитали Хозяева, мир под солнцем показался Дыму очень маленьким, зато надежным и ярким. Он вышел рано утром и до заката шел по зеленому, сытному пастбищу. Шел, не подобрав с земли ни травинки, только изредка задерживаясь возле круглых рукотворных озер, чтобы утолить жажду. Несколько раз на горизонте показывались стада – те стада, спокойно пасущиеся и радующиеся жизни; Дыму приходилось преодолевать почти физиологическое стремление оказаться среди себе подобных. Он знал, что, затерявшись среди жующих, отдыхающих, спаривающихся, сможет наконец вздохнуть с облегчением, расслабиться, забыться хоть ненадолго – и хоть Дым прекрасно понимал цену такому отдыху, искушение все-таки было велико.
Вот как рыбу выбросили на берег, думал Дым, бредя между метелочками цветущих трав. Чешуя сохнет, рыба не может без воды… она согласна на любую лужу – лишь бы плыть. Мы в своем стаде, как рыба в воде…
А Хозяева либо родились на суше, либо давно вышли из воды, думал Дым. Нам никогда не понять друг друга.
(То, что называлось миром Хозяев, сперва представлялось ему чем-то вроде огромной, окутанной туманом кухни, где почти ничего не видно, только слышен стук ножа о разделочную доску, треск огня в печи, да время от времени вынырнет из-за мутной завесы чье-то плечо, чей-то одинокий глаз или полуголый, покрытый редкими волосками подбородок.
Тогда он горько пожалел, что пустился в путешествие. Он пожалел, что решился на встречу с Хозяевами; он понял, как прав был безымянный сородич с его паническим шепотом: «Не ходи на запад!»
При встрече с волком человека порабощает страх неминуемой смерти. Долгое время Дым считал, что хуже ничего не может быть.
Но при встрече с Хозяином приходит ватная, пробирающая до костей покорность. Желание вытянуть шею – чтобы длинной, с очень подвижными пальцами хозяйской руке было удобнее полоснуть мясницким ножом.
И это оказалось хуже любого страха).
Теперь Дым шел по степи. На разной высоте покачивались соцветия – белые зонтики, пахнущие медом, желтые метелочки, пахнущие медом, синие шарики, пахнущие так, что хоть с ума сойди. Он шел туда, где живут его соплеменники – его непостижимые родичи, решившиеся поставить поселок под самым боком у Хозяев. Принимающие от Хозяев защиту и корма.
Он шел туда, куда шел в свое время Лес-Лановой. И куда он так и не добрался.
Он шел под солнцем; теперь ему казалось, что в обиталище Хозяев всегда стоит полумрак. Так ли это? Или виной тому все-таки шок, лишивший его способности трезво оценивать окружающее? Действительно ли Хозяева отличаются от людей до предела, за которым наступает полное непонимание?
Но ведь что-то он все-таки понял. Потому-то и идет сейчас по степи, идет к тем, к соплеменникам… К тем, что нашли все-таки с Хозяевами общий язык.
Наступил полдень. Дым лег в траву – передохнуть. На минуточку. Только послушать, как звенит полуденное поле. Только посмотреть, как колышутся стебли. После всего, что довелось увидеть у Хозяев… надо почаще смотреть на облака. Чтобы убедиться наконец – это не рукотворный голубой купол, это не еще один фокус прирученного пространства, это просто небо…
Хозяин, остригший Дыма, передал его другому Хозяину.
А тот – другому.
Ни с кем из них Дым не мог обменяться более чем парой связных реплик.
Первый Хозяин, с которым у Дыма получился наконец разговор, был высок и узок в плечах. Голая кожа не его лице была белой, как седина, а глаза прикрывались специальными темными щитками – и слава Лидеру, потому что прямой взгляд Хозяина оставался для Дыма непереносимым испытанием.
– Волки, – твердил Дым. – Волки, помощь… Мы гибнем, потому что не можем противостоять волкам. Помогите нам. Защитите.
Хозяин не понимал. Жест непонимания у него был странный – казалось, тонкая шея вот-вот переломится под грузом огромной головы.
– Они убивают, – твердил Дым. – Существует же ответственность? Вы же создали нас, вы создали Лидера и его стадо… Помогите нам! Дайте оружие против волков, или придите сами и прогоните их!
Хозяин долго думал. Потом заговорил – в его голосе не было приказа, но сам звук его пронимал Дыма до костей.
Мы не ходим стадом, сказал Хозяин. Ты оперируешь понятными тебе категориями… Мы не можем быть «мы». Мы каждый – вне других. Мы отдельные. Мы постигаем.
– Я думал, что мы можем договориться, – сказал Дым. – Как разумные с разумными. Как цивилизация с цивилизацией.
Хозяин отбросил голову назад – она почти повисла за его спиной, а к Дыму обратилась большая белая шея. И эта шея дергалась, издавая странные звуки – Хозяину было смешно, Хозяин смеялся.
Наверное, Дым переменился в лице. Наверное, он что-то сказал или что-то сделал – но Хозяин оборвал смех, снял свои щитки, и от его взгляда Дыму сделалось тоскливо и сладко – почти как от далекого волчьего воя.
– Когда несколько людей объединяют усилия для достижения цели … выходит скверно. Разумное стадо – самый невинный из таких вот прорывов … в неведомое. Самый легкий. Последствия … если ты понимаешь. Да, эти люди добились успеха … Они добились. Не вы. Я разочарую тебя … Они, те, кто выпускал твоих предков за стены … на волю … Они были совершенно уверены, что уже в третьем поколении это будет обыкновенное, не мыслящее, не производящее орудия стадо. Вы оказались хорошими учениками, вы, потомки маленькой Молли … но природа все равно сильнее. Нормальное состояние для стада – ходить по пастбищу. Под взглядом пастуха, если это домашнее стадо. Под взглядом волка, если это стадо одичавшее. Я понятно сказал?
– Совершенно понятно. Скажи, почему вы едите нас?
Мы не едим разумных, сказал Хозяин.
– Эти, похожие на нас – чем они хуже? – спросил Дым. – Вы можете все… Почему вы стрижете стада? Почему вы режете на мясо? Разве нет другого пути, разве вам больше негде добыть еду и одежду?
Хозяин снова рассмеялся, и Дым не стал переспрашивать.
На моих землях живет мыслящее стадо, сказал Хозяин. Стадо из ваших … из перебежчиков. Им хорошо. Хочешь туда пойти?
Дым шел весь день.
Уже закате он поднялся на холм – и внизу увидел упорядоченные ряды домов с привычными огородами на плоских крышах.
* * *
Молодежь смеялась. Молодежь слушала девушку, поющую на опрокинутой бочке. Девушка, притоптывала, и толпа прихлопывала в такт; девушка выдавала чередующиеся «ля-ля-ля», «ша-бу-да» и «ти-ри-ра», и толпа подпевала.
Дым стоял в самой гуще толпы, смотрел в звездное небо поверх девушкиной головы и ни о чем не думал. В его сторону старались не смотреть – из деликатности; несмотря на то, что Дым с ног до головы был завернут в темный полотняный балахон, несмотря на то что шерсть успела немного отрасти, – его увечье не осталось тайной ни для кого.
Ознакомительная версия.
